'С удовольствием…где и когда?!'
'Господа, прошу Вас немедленно прекратить! Как Вам не стыдно? Война идёт, русские люди сейчас погибают, а Вы что затеяли? Павел Васильевич, не ожидал от Вас! Господин лейтенант- наш гость! Как так можно, гостя убивать? Что о нас люди подумают?
А Вы, тоже хороши! Вы кого взяточником назвали, а? Нет, Паша, не останавливай меня! Да ему купец Громов сто тысяч давал, чтобы он уголовное дело по убийству Анфисы Козыревой развалил? А Паша- не взял! Потому что честный человек! А пакет этот сраный… да у Паши двое детишек, пяти и трёх лет, и жена больная…Вы хоть раз одной картошиной на четверых ужинали, моралист Вы наш?
Эх-е-хе… а я Вас вначале за человека принял… пойдём, Паша… сытый голодного не разумеет…'
'Постойте, господа…извините меня…я не подумал…виноват'
'Да ладно, я тоже вспылил…чего-там, дайте Вашу руку…'
'Вах, я сэйчас прослэзюсь…бутИлка разбили, чайнИй колбаса барбос утащил…жИирать нечЭго… ладно. У меня рубль в заначке есть, пойдём, купим… странное ощущение, за хурда-мурда дЭньги платить… забавно, да?!'
… Мягко шипит и посвистывает самоварчик (тульский, с медалями) на белоснежной скатерти под уютным жёлто-масленым светом керосиновой лампы… на скатерти - чашки с потёртым золотым ободком, варенье из крыжовника в крохотных стеклянных чашечках, на тарелке- нарезанная 'Докторская' колбаса ('Небыло тогда докторской колбасы. '- возмущается Взыскательный читатель…Дорогой читатель! В прейскуранте Рыбинского Торгового дома "Купец" за 1912 год приведена 'Колбаса по-докторски, варёная, телячья- 28 копеек за один фунт…'.) и вскрытая жестянка с ревельскими шпротами, перевезённая через половину земного шара… тихо, уютно… за таким столом надо тягать из сатинового мешка деревянные бочоночки лото, приговаривая 'Барабанные палочки' или 'Номер восемь- половинку просим'…
Только разговор идёт совсем не о детских успехах в гимназии или о уж-ж-жасной семейной драме ('Представляете, возвращается наш полицмейстер из Хабаровска, натурально, кидается в спальню, распахивает шкаф…а там НИКОГО! - Да, постарела полицмейстерша, сильно сдала')…
'…все началось летом прошлого, девятьсот третьего года…Вначале пропажи джонок да шаланд никак не связывали с действиями хунхузов. Власти ведь постановили, что с пиратами давно покончено, и списывали все на несчастные случаи на море.
Но, когда случаи невозвращения рыбаков в родную гавань участились, то мы этим всерьез заинтересовались: из рыбаков никто не возвращался живым домой, а несколько раз на берег выносило обезглавленные трупы… Слух о кровавых злодеяниях быстро распространился по городу и прибрежным поселениям. Рыбаки в разгар летнего сезона перестали выходить в море, опасаясь пиратов. Владивосток практически лишился свежей рыбы.
Из агентурных сведений мне стало известно, что пираты при захвате судов прибегают к крайним мерам, не оставляя свидетелей своих разбоев.
Всех, кто им попадался на пути, они или топили, связывая своим жертвам руки и ноги, или привязывая на шею какой-либо груз, или просто перерезали им горло. Имеющиеся на борту ценности, а также выловленную жертвами рыбу и морепродукты, они захватывали как трофей.
Часть добытого шла пиратам на пропитание, а часть привозилась в Семеновский ковш, на наш крупный городской рыбный базар, и продавалась оптом перекупщикам морепродуктов.
Иногда морские разбойники сами занимались продажей рыбы под видом торговцев!Потому как отличить пирата от рядового китайского торговца рыбой было практически невозможно, как и от рыбака.
Тем более, что бандиты принимали необходимые меры безопасности: захваченные шаланды или джонки, они уводили в укромные места и, после того, как проходило время и поиски заканчивались, их продавали, или же после перегрузки морепродуктов топили на месте, пряча, так сказать, концы в воду.
На захваченных судах хунхузы никогда не появлялись в городе в среде рыбаков, так как последние могли по определенным, известным им приметам опознать лодки своих погибших товарищей. На вырученные от продажи морепродуктов, а иногда и лодок деньги, пираты закупали необходимые съестные и иные припасы, оружие.
Но мало-помалу положение стало проясняться… курочка по зёрнышку клюёт! Агентура потихоньку села хунхузам на хвост - тайный агент сообщил приставу Раздольнинского стана о том, что в районе устья реки Суйфун находится около 200 хунхузов, вооруженных берданками и трехлинейными винтовками.
Полностью сведения проверить не удалось. Косвенные же данные подтверждали, что в этом районе действительно находится крупная шайка хунхузов. Она действовала и на суше и на море, располагая быстроходными парусными лодками и шхунами.
Военный губернатор принял решение, и из села Раздольного, где находился военный гарнизон, под покровом ночи выступил на облаву отряд стрелков во главе с офицером. Сопровождал отряд и пристав стана.
Хунхузов отряд не обнаружил, но на месте их лагеря на берегу Суйфуна были найдены шалаши, остатки пищи и догоравшие костры. Судя по всему, разыскиваемые снялись из лагеря незадолго до появления солдат, кем-то заранее предупрежденные.
Преследование также ничего не дало. Вероятно, шайка хунхузов ушла на юг в сторону Посьета, или на запад - в сторону Маньчжурии.'
'Вы сказали - кем-то предупреждённые?'
'Точно так-с… хунхузы не могли бы жить и бандитствовать, коли не пользовались бы поддержкой и помощью местного населения, манз то есть…
Они их и покормят, и предупредят, если что…'
'А почему их китайцы поддерживают?'
'Так свои хунхузы не дают грабить своих китайцев хунхузам чужим, пришлым… и сами грабят очень деликатно, три шкуры не спускают…ограничиваются только одной! Как говорят, 'Если ты боишься речного Дракона- заведи себе дракона Небесного!'
А потом, манзам от своих хунхузов- тоже прибыль… краденое сбывают, молодёжь в банды уходит, житейского опыта набираться, к свадьбе денег накопить…'
'И что, со всеми местными жителями у пиратов такая идиллия?'
'Отнюдь. Наш русский переселенец не для того от своего барина на край света удирал, чтобы чужого бандита себе на шею накачать! Вообще, народ у нас резкий, обид не прощает…'
'Паша, ты про Гека расскажи!'
'К тому и веду… Самым известным случаем нападения хунхузов на русскую территорию считается нападение на семью первопоселенцев Янковского и Гека в тридцати всего верстах от Владивостока. Как-то раз оба хозяина уехали из своей заимки на шхуне для перевозки имущества и в это время хунхузы напали на поселение, убили жену, воспитанника Гека и всех рабочих. Они разграбили и сожгли только что возведенные постройки и через горы ушли в Маньчжурию. Вернувшиеся хозяева снарядили погоню через границу.