Полчаса длиться схватка и я вижу, что сохеи побеждают. В их порядках появляются бреши от самоубийственных атак ходзе, но самих самураев с но-дачи становится все меньше и меньше. Зато тайданов простых мечников огигаяцу значительно прибавляется. Они обходят тысячу монахов и справа и слева.
- Танэда Цурумаки прислал гонца - докладывает генерал - просит разрешения ударить слева по порядкам огигаяцу
- Нет! - запрещаю я выход из строя - Армия Норикаты еще не полностью втянулась в бой. У него значительные резервы
Две тысячи свежих самураев стискивают солдат Бэнкэя справа и слева. Сохеи перестраиваются и встречают вражеских солдат встречным натиском. Мелькают нагинаты, я вижу как размахивает своим молотом гигант Ясуи. Каждый его удар просто плющит доспехи противника.
Нориката продолжает кидать в пекло все новые и новые полки. Белая цепочка монахов мельчает и мельчает под приливными волнами самураев. Опять появляются ходзе с но-дачи. Их мало, но действуют они более эффективно. Наскакивают тройками, кидаются в ноги, подныривая под нагинаты. Просветы в рядах сохеев все увеличиваются и от Бэнкэя прибегает посыльный.
- Господин! Тайсе просит срочно помочь свежими силами. Мы держимся из последних сил!!
Поздно! Мечники огигаяцу окончательно прорывают строй монахов и бегут по направлению к редуту. Открывают огонь мои аркебузиры. Первый же залп воинов Яцуфуса отшвыривает назад с полсотни самураев. Враги валяться на землю как снопы, но продолжают напирать.
- Картечь! - кричу я Хосе Ксавьер - Стреляй картечью!!
Португальцы закладывают в стволы порох, затем мешочки с железным дробом, закрепляют все пыжом. Быстро наводят, залп. Расстояние до полков огигаяцу - самое оптимальное. Метров семьдесят. Я вижу, как коса смерти проходит по порядкам японцев. Сотни убитых. Еще выстрелы. Еще сотни погибших и раненых. Но к моему ужасу это не только не останавливает врагов, а еще больше ожесточает. Они продолжают бросаться к редуту. Вот уже бой идет возле пушек. Самураи огигаяцу, подсаживая друг друга, взбираются на бруствер и бросаются в сечу.
- Трубите общую атаку - машу я рукой генералу.
Надо срочно спасать артиллеристов или их перережут мечники. Пока самураев сдерживают выстрелы аркебузиров Абе, но те, постепенно накапливаются на бруствере и скоро пойдут на штурм. К фасам редута подходят все новые силы противника, я вижу личные моны Ходзе Цунанари и Норикаты Огигаяцу. Неужели я слишком долго промедлил с вводом подкреплений?! А послушные капитаны ждали моего сигнала. Делать нечего, надо выиграть время. Я достаю свой тотэ Мурасамэ и с не менее громким криком "Банзай" увлекаю гвардию в атаку.
От тигра остается шкура, а от человека -- имя. Яп.пословица
Киото, Золотой павильон, шестой месяц минадзуки, седьмого года Тэнмона.
- Господин! Прилетел голубь из Эдо - пожилой сокольничий в сером кимоно, низко кланяясь, протянул трубочку с посланием Ходзе Уджиятсу, по прозвищу Дракон Идзу. Надо сказать, что повелитель трех богатейших провинций Японии мало походил на дракона. Полненький, плюгавенький, с большим носом и губами, любитель пьес театра "но" и сладостей - вообщем, Уджиятсу никак не попадал под стандарты самого могущественного дайме страны Восходящего солнца. Только властный и проницательный взгляд, да ранняя седина на висках, выдавал в этом человеке много чего повидавшую, незаурядную личность.
- Почему из Эдо? - прихлебывая чай из пиалы, поинтересовался Дракон - Где письма от Цунанари??
- От вашего сына ничего нет - еще ниже поклонился сокольничий.
Дайме Идзу, Сагами и Мусаси сломал печать и одной рукой раскатал послание. После чего, забыв про чашку в руке, погрузился в чтение. Дело происходило в одном из малых залов Золотого Павильона - увеселительного дворца одного из предыдущих сёгунов династии Асикага. Терем в виде золотой пагоды все еще числился за сёгунатом, на давно использовался регентами для собственных нужд. Вот и сейчас, приехав в Киото, Уджиятсу первым делом направился в Павильон. Красота окружающего парка и пруда, изысканность обстановки - расписные ширмы, лаковая мебель - все это успокаивающе и умиротворяющее действовало на Дракона Идзу.
А успокаиваться ему было от чего. Пять покушений за последние семь лет, предательство одного из сыновей, постоянные войны и заговоры. Жизнь дайме совсем не походила на сахар. Уджиятсу пожил не мало, в прошлом году стукнуло 52 года, и понимал как никто другой, что чем выше заберешься, тем выше падать. Но как говорится, власть - это как езда тигре, если уже сел, слезть не получится. Съедят. И первые - бывшие друзья и сторонники.
Раздался громкий хруст пиалы и осколки сосуда впились в руку Дракона. Но дайме не чувствовал боли и даже после того, как из кулака закапало кровь на белоснежное татами, Уджиятсу продолжал потрясенно вглядываться в текст письма. Охрана, сидевшая вокруг помоста, заметила неладное, вскочила на ноги, но не зная, что делать замерла.
- Мацукэ ко мне - хрипло произнес Уджиятсу - Быстро!
Через минуту в зал вбежала... женщина. Молодая, стремительная, с румянцем на щеках. Одета в яркое разноцветное кимоно. Красивой ее назвать было трудно, но что-то неуловимое в лице и фигуре привлекало внимание. То ли необычные для японцев зеленые глаза, то ли широкие скулы.
- Уджи-сан! Что случилось? - еще с порога вскрикнула девушка
- Что случилось?! - вскакивая, проревел дайме
Уджиятсу отбросил осколки пиалы и окровавленной рукой схватил женщину за волосы - Не ты ли мне, Кико, советовала первым напасть на Сатоми? Не ты ли придумала план, как убить Ёшитаку у озера Сакано, плела козни с его братом Ёшитойо?!? А теперь тайсе Эдо мне пишет, что армия сына разбита, Цунанари пропал без вести, Нориката Огигаяцу убит, Мусаси вот-вот будет захвачено войсками этого выскочки Ёшихиро. Эдо готовится к осаде. На, почитай
Дайме валит девушку на пол и упирает ее лицо в валяющееся на татами письмо. Кико начинает сопротивляться, вырываться из рук Уджиятсу, но тот сам остывает, отпускает девушку, после чего садиться обратно на помост. Самураи охраны в смятении от такой потери лица дайме, низко кланяются. Пока слуга перевязывает руку Дракона, Кико плача, пытается привести себя в порядок. Перезакалывает волосы, вытирает с глаз слезы.
- Зря, дочка, я тебя назначил мацукэ клана - глядя в окно, говорит Уджиятсу - Ты всегда была очень умная, с отличной памятью и фантазией. Ах, какие красивые комбинации ты выдумывала. Необычная вербовка вако, умелая игра на слабостях Ёшитойо. О том, как ты раскрыла Цугара Гэмбана во время нашего визита к Яманоути - можно целый трактат написать. Ты была мне верной советчицей и опорой. Но мужской мир жесток и непредсказуем. И цена моей отцовской слабости - это же надо девушку назначить мацукэ, всем соседям на смех - смерть наследника!
