Его не трогали, так как у всех появились неотлагательные дела.
Подготовка будущего похода, тем более в тайне, оказалась трудной вещью, на которую потребовалось множество времени и усилий.
Зимин не особо вдавался в детали, лишь указав, что часть каравана может не успеть пройти в разрыв, поэтому первым делом идут самые ценные вещи и люди.
Судя по задумчивому взгляду Хеймуда он размышлял, что ценнее, некоторые из его друзей или особо ценные вещи.
Не стоило забывать и об охране, самая преданная часть которой тоже отправится в другой мир. Все же мир Тысячи Путей не был безопасным курортом.
Наблюдение за всем этим движением наполняло сердце Макса чувством гадливости. Единственное, что спасало — это тренировки и общение с Морфом.
Маленький метаморф внимательно слушал рассказы Макса о политике, экономике и культуре, попутно задавая вопросы.
Зимин знал не так уж и много, но старался рассказывать симбионту все без прикрас. Так, он не пытался ему пропагандировать ту или иную сторону. Почему-то это казалось ему неправильным.
Скорее Макс предоставлял сухие факты, попутно оперируя появившимся у него недавно цинизмом.
Конечно, до взгляда Алекса Вульфса на мир было еще далеко, но и жизнь Зимина в новых мирах не исчислялся десятилетиями.
И вопрос стоял лишь в том, сможет ли Максим Зимин оставить в себе хоть что-то человеческое.
*****
Наконец, цепи сковывающие большую часть способностей чернокнижника поддались. Да они все также висели на его руках и ногах, но теперь он мог магичить почти без проблем.
Вульфс внимательно оглядел свою нынешнюю темницу. Когда-то это был большой полицейский участок. Теперь же в клетках сидели те, кто заинтересовал ангелов достаточно, чтобы не быть убитыми на месте.
С пальца Алекс сорвался тонкий лучик, которым он принялся чертить на полу малюсенькую пентаграмму. При этом он прерывался всякий раз, когда видел пролетающего мимо ангела или их следящие конструкты.
Светящиеся ромбовидные стальные магические роботы вполне могли заметить приготовления землянина.
Когда же он закончил, то с замиранием сердца актировал свою разработку, внимательно следя за процессом.
В ту же секунду ближайшие к нему сидельцы резко подняли головы, начиная оглядываться.
Выглядели они внушительно. Звероватого вида здоровяк, вся кожа лица которого была изрезана демоническими знаками. Губ не было, как и щек. Однако яркость ангельских цепей как бы намекала на его силу.
Второй был куда невзрачнее. Маленький, плюгавенький, но со здоровенным покрытым струпьями пузом. Да и его руки были покрыты очень уж характерными волдырями.
«Тихо. Ничего не говорить» — в головах культистов раздался голос Вульфса: «Кто желает выйти и поквитаться с ангелами?»
Здоровяк широко раскрыл свою пасть и облизнул остатки щек. Из живота же невзрачного вылезла кишка, которой он почесал нос.
«Рад слышать. Тогда готовьтесь. По сигналу я начну снимать со всех нас цепи. Тогда вы и устроите столь любимую вами резню».
Десятки самых безумных и проклятых культистов с новым интересом начинали смотреть на одну из камер, в которой сидел их пропуск на волю.
Жуткие мутации, вплавленные в тела артефакты или просто подручные предметы, страшные раны, от которых они лишь получали кайф. Выпускать этот ужас было настоящим преступлением, но Алекса Вульфса редко заботили такие тонкости. Да и уж точно не тогда, когда это был кратчайший путь к его мести.
Да, в некоторых из камер были обычные люди — командиры или те же маги. Но большущую часть все же занимали демонопоклонники.
Зря ангелы решили не слушать Алекса Вульфса, когда тот предложил его отпустить. И абсолютно зря они после этого его не убили.
Над тюрьмой ангелов начинали сгущаться очень темные тучи.
Глава 25
Информация страшная вещь. Она словно вода, просачивается всюду. Нет, скорее, как яд, который стремительно катится по телу убежища, заливая мельчайшие трещинки и щели.
Лица людей кривятся, сворачиваются, словно засушенные сухофрукты, а затем распрямляются, показывая одну единственную оставшуюся эмоцию — ненависть.
Все быстрее и быстрее информация о том, что верхушка хочет сбежать распространяется по туннелям, пенясь и бурля на резких поворотах.
Хеймуд серьезно недооценил градус недовольства «черни». Жизнь в таких условиях тяжелая и неблагодарная вещь. Единственное, что поддерживало всех этих людей столь долгое время — смутная надежда. Надежда на то, что когда-нибудь случится что-то хорошее и все изменится.
В ней не было ничего рационального или логического. Лишь чистая, отчаянная вера.
Тем страшнее была ее потеря.
И так черные сердца чернели еще больше, воздух наполнился ругательствами и проклятиями, руки же хватались за все, что могло сойти за оружие. И уж тем более, когда это самое оружие тебе радостно всучивают.
Мрачные, серьезные мужики выходили из штолен, цехов и мастерских цепко держа в руках огнестрельное и даже холодное оружие вроде тех же молотов или молотков.
Мятежники, во главе которых стоял технический цех, максимально оперативно вооружали и группировали будущие штурмовые бригады. Командиры для каждого такого формирования уже давно были назначены, планы заверены и оставалось лишь отдать команду.
И команда была отдана.
*****
Макс проснулся от пронзительного визга сирены. Этот звук казалось ввинчивался прямо ему в голову.
Он звучал не так как на Земле, но было в нем что-то родственное.
Подхваченный топор занял привычное место на спине. С ним была пара мутных моментов, так как охрану он изрядно беспокоил. Но Макса беспокоило его отсутствие, поэтому охране пришлось уйти ни с чем.
Всюду по коридорам носились взбудораженная охрана и слуги. Последних яростно отталкивали к стенам, чтобы те не мешались. Иной раз могли даже зарядить прикладом, чтобы шевелились расторопнее.
С Максом один раз тоже попытались подобное провернуть, но пытавшийся лишь оттолкнулся сам. Хоть Зимин и выглядел как человек, но его начинка была от подобного далека. Пара сотен килограмм веса — это далеко не предел.
Все же измененные мышцы и кости, напитанные той же землей, обладали куда большим весом, чем обычная человеческая требуха.
У слову, интересный момент для каких-нибудь ученых — обладает ли мана весом? Или он появляется лишь после взаимодействия с материей.
Фена и остальных он нашел лишь с помощью советов охраны. Как оказалось, у правительства имелся вполне себе обустроенный командный центр с множеством экранов, на которых транслировалась ситуация по всему убежищу.
Макса пропустили внутрь без вопросов.
Аристократы мрачно смотрели как по десяткам коридоров вниз спускается вооруженная до зубов толпа.
На других же экранах шел вполне себе реальный бой. Судя по всему, часть бунтовщиков сходу влетела в защитные построения и завязла.
Тяжелые стационарные пулеметные турели в тесных коридорах — страшная вещь. Одной их очереди было вполне достаточно, чтобы перерубать за раз сразу несколько человеческих тел друг за дружкой.
Однако все было далеко от радужного. Туннели кишели множеством технических туннелей, и жители убежища отлично знали, как по ним ходить, обходя и отключая роботов и турели.
Если же не получалось хитрость, то особо трудные места брали штурмом, не считаясь с потерями.
— Господин Хеймуд! — один из сидящих за компьютеров солдат, указал куда-то вверх. — Они прорвали первое защитное кольцо. Судя по всему, комбинации к нашей охранной системы у них были с самого начала.
— Проклятье! — выругался Фен. Весь его аристократический лоск куда-то делся, сменившись самым настоящим страхом.
— Ведутся тяжелые бои в северо-западном направлении, — из другого кресла донесся новый отчет. — оттуда просят подкрепления или они долго не выдержат!
— Восточный блок тоже просит подкрепления!
