мог их отблагодарить. Когда я об этом заикнулся, они страшно обиделись, сказав, что брать деньги с сироты, последнее дело и они себя перестанут уважать, если такое случится. Пришлось быстро свернуть эту тему и пообещать им постараться выиграть чемпионат СССР, ведь они и я столько труда в это вложили.
* * *
Наконец, тот день, который я так долго ждал, наступил. Десятого августа меня вызвали к директору и Пень вручил мне вещмешок с новой школьной формой, ботинками и спортивной формой моего размера!
Недовольно заметив, что я стал обходиться ему и интернату слишком дорого, он сказал, что у меня час, чтобы собраться в дорогу. Мы поедем на его автомобиле до Иркутска, где уже сев на самолёт сначала полетим в Москву, а затем в Днепропетровск. Справился я за десять минут, поскольку у меня своего ничего и не было, так что положил лишь зубную щётку, железную коробочку зубного порошка, шиповки и хозяйственное мыло, вот и вся моя подготовка.
Заведя «Москвич», Пень закинул в багажник мои вещи, а также две сумки своих с Ирой вещей. Да, она тоже ехала с нами, он её не собирался оставлять одну. Выехали мы довольно поздно, поэтому в Иркутск приехали глубоко за полночь. Искать гостиницу на несколько часов он не захотел, и мы заночевали прямо в машине, правда к утру я едва мог разогнуться, так неудобно было спать в полусогнутом состоянии. Он видимо испытывал схожие ощущения, поскольку гундел всё утро, пока мы оставляли автомобиль в гараже райкома ВЛКСМ, затем он заглядывал к каким-то своим друзьям и знакомым, даря им подарки, мы же в это время сидели с Ирой на улице, тихо переговариваясь. Обоим была интересна эта поездка, и мы делились планами, что было бы хорошо, что-то ещё посмотреть, помимо стадиона, но делали мы это очень тихо и находясь в метре друг от друга, чтобы не вызывать интереса и ревности Пня.
А он закончив свои дела, выпросил у какого-то знакомого машину с водителем, которая и отвезла нас в аэропорт Иркутска, поразивший меня своей убогостью. Деревянное здание, словно военного времени принимало пассажиров, без привычного мне досмотра. Ни рамок, ни милиции. Дождались объявления своего рейса и прошли по билету в самолёт, вот и вся безопасность.
Полёт до Москвы запомнился мне только одной вещью — обедом. Я уже и забыл, кой бывает вкусной еда на высоте 10000 метров, так что набросился и съел всё без остатка. Выдали нам даже маленькие железные коробочки, как из-под вьетнамской звёздочки с чёрной икрой, но я её не смог попробовать, Пень забрал их у меня с Ирой, и съел всё сам. Я не сильно это переживал, да и девушка, впрочем, тоже, но осадок конечно остался, сидящий посередине нас человек и раньше то был мне неприятен, но чем больше я видел, как он себя ведёт, тем больше становилось понятно, что с ним бесполезно о чём-то договариваться или искать компромиссы, из всего мира, он видел только себя, на всех остальных, ему было глубоко плевать.
Приземление в Домодедово было очень мягким, наш следующий рейс на Восточную Украину был только через восемь часов, которые мы с Ирой прождали голодными. Сам же Пень, бросив нас с вещами, ушёл есть, обронив, что мы уже поели в самолёте, и поедим на следующем, нечего переводить на нас деньги. Сидя в зале ожидания мы с Ирой смотрели, как через прозрачное стекло кафетерия ему таскают тарелки с едой, и он оприходует графин с водкой.
— Я беру все свои шутки о твоей шикарной жизни назад, — я повернулся к девушке, — прости меня.
Она криво улыбнулась.
— Ты бы видел зато, как он разливается соловьём, когда мы находимся на даче какого-то важного человека. Как он спас меня, удочерив, как тратит все деньги на то, чтобы я получала только самое лучшее.
— Надеюсь и к нему однажды придёт Чёрный Мститель, — на полном серьёзе заявил я.
Ира фыркнула, толкнула меня рукой.
— Я до сих пор с трудом сдерживаю смех, когда эти дуры выпучив глаза рассказывают мне о чёрном пречёрном человеке, который чёрной пречёрной ночью ходит по школе и заглядывает в комнаты.
— Ну, будем надеется, что его будут бояться и все остальные, иначе у меня скоро опустятся руки, — признался я, — ты ведь знаешь греческую мифологию? Про двенадцать подвигов Геракла и Лернейскую гидру?
— Нет, — она покачала головой, и тут же потребовала, — расскажи!
Удивлённо покосившись на неё, я стал рассказывать, а девушка жадно слушала и задавала кучу дополнительных вопросов, на которые у меня не было ответов, я знал только основной сюжет, без углубления в материал. За этим нас и застал пьяный Пень, вернувшийся с кафетерия и воняя запахом водки, упал на лавку между нами. Я, чтобы не вызывать его подозрений не прервал рассказ, и он дослушал о двенадцатом подвиге вместе с Ирой, а затем и о смерти героя.
— Ха, — рассмеялся он, когда услышал, кто послужил причиной его гибели, — идиот. Нашёл кому довериться — женщине!
Мы с Ирой переглянувшись, просто промолчали, а он, стал пьяно рассуждать, чтобы он сделал на месте Геракла, обладая подобной силой. Слышать эти пьяные бредни было просто невыносимо, но приходилось делать вид, да ещё и поддакивать, чтобы его не злить. На наше счастье, он вскоре откинулся назад и заснул, а мы боясь разговаривать в его присутствии, просто переглядывались, смущая друг друга. Особенно стало тяжело сдерживать смех, когда абсолютно серьёзная Ира вытащила из своей сумки знакомую мне цветную упаковку и подмигнула, убирая её назад. Волосы по всему телу встали дыбом от подобных намёков, а она же, мгновенно сделала вид, что ничего такого и не случилось.
Вот так мы и просидели остаток времени, просто смотря друг на друга и сдерживая смех, начав суетиться только когда на табло стали перелистываться цифры и появился наш рейс. Растолкав недовольного директора, я подхватил все наши вещи, отодвинув Иру, и ещё пришлось помогать взрослому взбираться по трапу самолёта и усаживать его на место. Посадили мы его у окна, так как он был всё ещё пьян, и весь путь до Днепропетровска мы сидели, дотрагиваясь пальцами друг до друга. Почему-то именно этот день, когда мы даже толком не могли поговорить, сблизил нас так, что хотелось взять её за руку, но я не осмелился это сделать из-за похрапывающего Пня рядом. Впрочем, Ира это понимала лучше меня, поэтому просто игралась, иногда убирая пальцы от моих, а иногда
