Опустив глаза, вошедший увидел у своих ног, лежащее на полу, полотенце.
Коротко усмехнувшись, он демонстративно и неторопливо на него наступил. Оглядев присутствующих, шагнул дальше.
— Здорово братва! Честным бродягам моё уважение! — медленно наклонил он чуть набок голову. Спокойно отодвинув рукою с дороги мешавших ему людей, новичок подошел к столу. Неторопливо поставив на него заплечный мешок, распустил горловину.
— На общак! — и на стол легла пачка махорки.
Командовавший в камере пожилой зек, сделал легкое движение рукой. Сидевшие на нарах люди потеснились в стороны, освобождая место новичку. Тот невозмутимо на него опустился.
— И кто ж таков к нам пожаловал? — спокойно спросил пожилой. — Обзовись, коли пришёл.
— Франт.
Пожилой посмотрел на сидящих рядом зеков. Тишина. Потом один из них сделал отрицающий жест, словно говоря — не знаем такого.
— Ну а я — Митяй Красносельский, — в свою очередь ответил пожилой. — Слышал обо мне?
— Нет.
— Надо же… и я про тебя не слыхивал, бывает же такое! — развел руками пожилой. — Откуда ты к нам, гость залётный? Чем промышляешь?
— По-разному… — уклончиво ответил гость.
— И в каких краях?
— Далеко. Отсель, пожалуй, что и не видать.
Митяй внимательно посмотрел на расстегнутый ворот рубашки. Франт усмехнулся и неторопливо расстегнул её всю.
— Ну?
— И как так тебя понимать, мил человек? — поднял бровь пожилой. — Говоришь ты словеса правильные, ведёшь себя по закону, а про себя сказать не хочешь? Да и наколок у тебя наших нет? И не слышал про тебя здесь никто…
— Одна хата — ещё не вся крытка, Митяй. А что до партачек — не можно мне их иметь.
— Отчего так?
— Жизнь такая… сложная, Митяй.
— А кого из людей знаешь?
— Никиту Пестрого, Валька Тамбовского, Папу Вову… хватит?
Пожилой зек переглянулся со своими ближними. Двое из них согласно кивнули.
— Есть такие.
— Надо будет — ещё кого-нибудь вспомнить могу.
— Пока не надо. За тебя они сказать могут?
— Без базара. Скажи — Франт кланялся, и здоровья желал крепкого. Только так и никак иначе.
— Скажу, не сомневайся. А пока суд да дело — располагайся! — указал Митяй место на втором ярусе.
Франт недобро усмехнулся. Поискал глазами и, вытянув руку, подтащил к себе кружку, стоявшую на краю стола, около сидевших рядом с пожилым зеком воров. Повертел её в руках, поставил на стол…
Хлоп!
Почти никто из присутствующих не заметил молниеносного взмаха руки.
На столе лежала жестяная лепешка неправильной формы, лишь частично напоминавшая кружку.
— Я, Митяй, тоже пошутить люблю…
— Красиво… — невозмутимо кивнул тот.
С нижней койки, неподалёку от окна, вскочил парень и суетливо вскарабкался на то место, которое только что предлагалось новичку.
— Благодарствую, — кивнул Франт, пристально глядя на Митяя.
— Не за что…
После ужина Франт подсел к Митяю.
— На два слова…
— Говори.
— Не при всех.
— У меня от народа секретов нет.
— Сам и решишь после, кому сказать, а кому нет.
Смотрящий окинул собеседника оценивающим взглядом. Ведёт себя спокойно, возбуждения никакого нет… Ладно, посмотрим.
По жесту руки, сидевшие рядом зеки, встали со своих мест и отошли в сторону.
— Достаточно?
— Вполне. Не веришь мне, Митяй?
— Не верю. Непонятный ты человек… не наш. И поведение твое странное.
— Всё верно. На первый взгляд так оно и выглядит.
— А что, ещё как-то посмотреть можно?
— Вся байда в том, Митяй, что работал я, в основном, не здесь.
— И где ж ты трудился?
— Харбин, Берлин… много где пришлось побывать. А там, на наколки иначе смотрят, нежели здесь. Китайцы — так попросту перо засадить могут, даже не говоря ни о чём. У них там — свои понятия.
— Не слышал.
— Да и я не знал. Одел не то, наколку не ту, по их понятиям, сделал — все, косяк. А немцы — так и вовсе, партачки засекли — пожалте бриться! Работать уже не дадут.
— И что? Не должен вор от масти своей отказываться — не по закону это.
— Я, Митяй, когда работать начинал, так сразу там. К нам уже после попал, лет через десять. И не могу, просто права не имею такого, из-за гордости своей, серьёзных людей подводить.
— Мудришь ты что-то…
— Не торопись, ладно? Маляву пошлешь — там все и пропиши, только без того, что я тебе ныне скажу.
— И что ж ты такого важного делал, друг ты мой ситный?
— От легавых тамошних людей серьезных сберегал. Дабы не попалили их раньше времени. Чтобы дело своё они без помехи до конца довести смогли. Вот и должен я выглядеть так, чтобы ни один глаз недобрый меня самого раньше времени не срисовал бы.
— Хм… А сюда как попал? Не помогли тебе хитрости?
— Смотри, — Франт приспустил с плеча рубашку. — След видишь? Подстрелили меня, рана воспалилась, вот и обеспамятовал. В беспамятстве и повязали легавые.
Зек внимательно рассмотрел руку, потрогал свежий рубец.
— Не врешь…
— Проверь. В больничке у вас свои люди есть.
— И проверю. Так что, пока можешь спать спокойно…
Агентурное сообщение.
Агент «Красивый» показал, что вновь прибывший в камеру з/к Федотов, объявил себя законником, имеющим кличку «Франт». Назвал имена воров, которые могут подтвердить его личность.
Оперативное поручение.
Прошу проверить по учетам, проходит ли по уголовным делам и оперативным материалам лицо по кличке «Франт».
Оперуполномоченный Ачинского горотдела ГУ РКМ
Шаверин П.Я.
Телефонограмма
ИНО ГУГБ НКВД СССР
Согласно Вашему распоряжению за? 341/8 сообщаю Вам, что в центральную картотеку ГУ РКМ поступил запрос о выявлении связей фигуранта «Франт». Запрос направлен из Ачинского горотдела ГУ РКМ оперуполномоченным Шавериным П.Я.
Начальнику УНВКД по Западно-Сибирскому краю
Комиссару госбезопасности 3 ранга Каруцкому В.А.
Прошу вас, в срочном порядке, этапировать в г. Москву, в распоряжение ИНО ГУГБ НКВД Федотова Илью Николаевича, 2 сентября 1890 г.р., уроженца г. Тверь, прописанного по адресу: г. Торжок, ул. Новая, дом 19.
В настоящий момент указанное лицо находится в ведении Ачинского горотдела ГУ РКМ. Следствие по его делу проводит оперуполномоченный указанного отдела Шаверин П.Я.
