В футе от его ноги мирно свернулась огромная желтая змея. Элий никогда не думал, что в пустыне водятся змеи таких размеров. Уж скорее в джунглях Новой Атлантиды можно обнаружить подобную тварь. Весила она никак не меньше человека. Змея смотрела на римлянина желтыми прозрачными глазами. Элий не испугался, ибо узнал змею. В своих снах (или бреду) он разговаривал с нею. Может быть, это бывший гений? Может, это гений пустыни?
– Приветствую тебя, гений, – сказал Элий.
– Привет, – отвечала змея (или змей). – Только я не гений. Называй меня Шидурху-хаган. Я твой союзник.
– В первый раз слышу о таком, – признался Элий.
– Иногда мы не знаем друзей по именам. Но все равно они приходят на помощь.
Элий провел ладонью по лицу и прикрыл глаза. Может быть, этот змей ему только кажется? Привиделся от жары и жажды и…
Элий открыл глаза. Рядом с ним сидел юноша со скуластым смуглым лицом. С его азиатскими чертами странно контрастировали золотистые волосы, цветом точь-в-точь песок пустыни.
Подошел Корд, отирая ветошью перепачканные руки.
– Самолет не восстановить, – признался он.
На Шидурху-хагана он не обратил внимания – как будто тот с самого начала был в их авиетке и потерпел вместе с римлянами аварию. Или Корд считал, что в пустыни так же легко прийти в гости, как и в Риме?
– Здесь недалеко есть колодец, – сказал Шидурху-хаган. – Могу проводить.
Элий посмотрел на Корда.
– Мне-то что, – авиатор пожал плечами. – Пусть ведет куда хочет. Моя птица больше не полетит.
– Идти лучше вечером, – сказал их новый знакомый. – Сейчас слишком жарко. Отдыхайте. Нам понадобятся силы. До железной дороги далеко.
Корд не возражал, он забрался под самолет и улегся в его тени. Элий, мельком глянув на авиатора, заметил, что тот не спит, а трогает пальцами изуродованный корпус.
– Ты построишь другой самолет, когда доберемся до Танаиса, – сказал Элий.
– Это первый, – признался Корд. – С первым никто не сравнится. Никогда.
Элий закрыл глаза и попытался заснуть. Странно, жажда его почти не мучила. В мыслях он уже пересек пустыню и был где-то далеко, шел по неведомой дороге среди зелени, и на желтый песок дорожки падали фиолетовые тени. Гроздья зеленого недозрелого винограда свешивались к лицу. А навстречу ему шла Летиция и вела за руку малыша… Элий проснулся.
Солнце уже клонилось к западу. Пора было трогаться в путь. Элий знал, что не умрет. Его спутники могут погибнуть. А сам он выживет. Для него одного прилетит с далекого севера туча и прольется обильным дождем. Что за желание загадал для него Юний Вер? Что такое он должен исполнить на земле, чтобы заслужить смерть? Может быть, он будет жить вечно? Может, он станет подобен богам? Но ведь он будет стареть. В сто лет он превратится в развалину. Все, кого он любил, умрут. А он будет жить, жить, жить.
– Да – жить вечно – это почти что проклятие, – подтвердил Шидурху-хаган.
– Я заговорил вслух?
Белокурый азиат покачал головой:
– Нет. Но я слышу тебя. Если хочешь скрыть от меня мысли, не думай так явственно, будто разговариваешь сам с собой. Ясность мысли – не всегда достоинство.
– Ты чародей?
– Ну вроде того.
– Почему ты решил мне помочь?
– У нас общий враг. Страшный и могущественный. Чингисхан.
– Этого достаточно, чтобы стать друзьями?
– Вполне.
Они достали из самолета вещи – фляги с водой, сумки с провизией, надели заплечные мешки, замотали белыми тряпками лица. Из металлических тяг разбитой авиетки сделали тонкие трости – на случай, если кто-то попадет в зыбучие пески, за такую трость можно вытянуть неудачника. Шидурху-хаган вместо того, чтобы подняться, распластался на песке, вытянулся и вновь превратился в змею. Когда совсем стемнело, на спине его засветился зеленый узор. Он полз впереди, а они шли по его следу. Иногда проваливаясь в песок, иногда выбираясь на каменистую поверхность. Тогда шагалось легко. Они торопились. Но к утру выбились из сил. На зубах скрипел песок. Губы потрескались и запеклись. Пот больше не выступал на висках – не осталось для этого влаги. Но они продолжали идти. Иногда Корд падал, тогда Элий его поднимал. Шидурху-хаган видел, как аура вокруг тела Элия то вспыхивает, то гаснет.
Пески сменились скалами. Иссеченные ветром и песком, они свидетельствовали об одном: здесь нет воды.
Элий остановился, несколько мгновений всматривался в ночную пустыню, и вдруг сказал:
– Надо взять правее. Колодец там.
– Откуда ты знаешь?
Элий пожал плечами:
– Мне померещился колодец. Я увидел его.
– Хочешь сказать, что я сбился с пути?
– Не так уж много. Сделай поправку на изменение сущности, и ты поймешь, что ошибка твоя вполне закономерна.
Шидурху-хаган повернул туда, куда указал римлянин. Корд уже почти не мог идти. Элий тащил его за собой. Корд заговаривался, ему мерещились в ночной пустыне сады Кампании и храм на макушке ближайшей скалы.
VI
На рассвете они вышли к колодцу. Сложенный из черного камня круг посреди серой унылой поверхности. Окруженный кустиками тамариска и зонтичными акациями с мелкими колючими листьями, колодец пустыни обрадовал их куда больше, чем пышный сад. Черный круг, как черный лаз в иной мир. У колодца их ждали. Черный пес без единого светлого пятна лежал в тени. Шидурху-хаган вновь превратился в человека, пес вскочил, радостно гавкнул. И добавил по-человечьи:
– В ближайшие три дня никакой опасности. Вражеских войск поблизости нет.
– Хороший песик, – сказал Элий. – Это что-то вроде службы разведки?
– Вроде того, – уклончиво отвечал Шидурху-хаган.
Юноша опустил вниз бурдюк на веревке, тот громко плеснул о воду. Вода. Они пили жадно. Пили и не могли напиться. Корд долго не верил, что пьет настоящую воду воды. Думал – он уже в Элизии, и умершие друзья поливают его водой. Потом пришел в себя и заговорил об авиетке. Ему стало казаться, что ее можно починить. Он порывался идти назад. Вдвоем Элий и Шидурху-хаган насилу его остановили.
Напившись, они наполнили фляги. Пес смотрел на их суету скептически.
– Неужели нельзя быть немного воздержаннее? – спросил пес. – Подобное проявление эмоций чрезмерно. Что бы вы сказали, если б я стал прыгать в воздух, визжать от радости и лизать каждого в лицо при встрече? Наверное, стали бы орать на меня, или хуже того – отхлестали. Так чего же вы кричите так пронзительно и обливаетесь водой? Вы же люди.
Элий опустился на колени перед собакой. Капли воды, приятно щекоча кожу, стекали по спине и груди.
– Можешь лизнуть меня в лицо, – милостиво разрешил он псу.
– Вот еще, – ответил тот надменно. – Мне это не доставит никакого удовольствия.
– Ты как будто предсказывал будущее своему хозяину, – небрежно заметил Элий. – И мне тоже можешь предсказать?
– Это несложно. – в ближайшие три дня ты не умрешь.
– Я не умру и в ближайшие три года, – легкомысленно предположил Элий.
– Ну вот за это я бы не поручился.
– То есть через три года я умру?
– Можешь умереть, а можешь и не умереть.
– А что должно произойти, чтобы я умер? – допытывался Элий.
– Не знаю. Но пока что три дня тебе гарантированы.
– А ты щедрый.
– Не ко всем.
– У меня тоже есть пес. Но почему-то тот не умеет говорить.
– Просто ты его не понимаешь.
– И как мне его понять?
– Будь ты моложе, я бы посоветовал тебе: научись. Но ты слишком стар, чтобы учиться. Но ты мне нравишься. И я открою тебе одну нашу маленькую собачью тайну: любая самая глупая собака знает о грядущей смерти хозяина за три дня. Ведь все мы родственники Цербера. Поэтому обычные люди держат собак для охраны, а мудрецы – чтобы узнать заранее, что смерть приближается и успеть приготовиться. Вот я и говорю: три дня у тебя еще есть – я не чую твоей смерти.
– Постараюсь запомнить, – улыбнулся Элий.
Около колодца они дожидались темноты. Корд заснул. Элий сделал из своей аббы что-то вроде маленького шатра и улегся в тени. Спиной прислонился к каменному кругу колодца. И вновь черная шахта показалась ему входом в другой мир. Однажды Элий спускался в подобную тьму. Он разбудил бессмертную Нереиду и призвал нового бога в этот мир. Что теперь с Логосом? Каково новому богу без его поводыря-человека?
Пес положил Элию голову на колени.
Шидурху-хаган наблюдал, как пульсирует аура римлянина.
– Ты обещал мне рассказать, как избавить мир от войн, – напомнил Элий.
– Не сейчас. В пустыне нельзя об этом говорить. Дэвы услышат.
– Когда же?
– Скоро. Жди.
Глава XVI
Апрельские игры 1976 года
«Монголы обошли пограничные готские укрепления и неожиданно вторглись в пределы Киевского княжества. Потери пограничных когорт Готского царства уточняются. Визит в Готию Августы пока отложен.»
«Акта диурна, 4-й день до Нон апреля [41]
I
Встреча работорговца и посланца из Рима была назначена в Антиохии. Посредниками выступали жрецы Либерты. На прежних подвижников и аскетов, готовых жертвовать своей жизнью ради свободы других, эти новые служители богини походили мало. Отныне это были посредники, дельцы, с холодным блеском в глазах, цепкие, безжалостные, хладнокровные: за последние месяцы через их руки проходили миллионы сестерциев. Им не надо было путешествовать по пустыне, рисковать жизнью, вымаливать ассы, родственники захваченных и проданных в рабство сами являлись в храм и сами приносили деньги. Малек был свой среди них, и жрецы смотрели на него как на ровню.
