Судя по двум кратерам в Вашингтоне, они бы стёрли восемь городов за две минуты. Но они этого делать не стали. А просто взяли и улетели в сторону Луны. Я в одном магазине по продаже видеотехники попросил, за деньги, конечно, записать всё, что будут показывать о летающих тарелках. За сто фунтов продавец обещал мне записать сюжеты одновременно на двух видеокассетах.
После чего мы отправились в наш любимый универмаг.
— Мы, сначала, ищем три серебряные платья и три пары туфель к ним, — сказал я, — а потом занимаемся вашими покупками.
Платья с серебряными блестками и туфли нужного размера мы нашли быстро. Причём они были разного фасона, что было очень хорошо. Солистки группы «Серебро» не будут похожи друг на друга, как цыплята из одного инкубатора.
— Вот и отлично, — сказал я. — Пошли теперь вами заниматься.
Первый торговый отдел, куда мы направились, это был рай для мам — ползунки, пинетки и прочее. Наташа в таких отделах ещё никогда не была, поэтому тихо млела от радости. Каждая подруга купила детские вещи себе согласно тому, как я указал пол их малышей. Солнышко купила два комплекта для мальчиков, Маша купила два комплекта для девочек, а Наташа — три комплекта. Вот сегодня вечером они будут их раскладывать и наглаживать. Нам, мужикам, этого не понять. Мы к этому намного проще относимся.
Ну а потом мы купили вещи для беременных. Ничего, пусть будут. Осенью живот у всех уже будет виден, поэтому надо запастись заранее. Мы, чтобы нас не узнали, надели бейсболки и тёмные очки. Так и бродили по универмагу.
— Пойдёмте, я Наташе и Маше по золотому Ролексу куплю, — сказал я, вспомнив, что Наташе лететь в понедельник в Тайланд, а там на наличие на теле человека золотых украшений обращают внимание прежде всего.
К моему удовольствию в бутике Rolex в этот раз были дамские модели часов с бриллиантами. Очень даже статусная вещь. Девчонкам очень понравились. Я решил купить четверо таких часов, хотя у Солнышка такие уже есть, но без бриллиантов. Ди купил Часы до кучи, а то ещё обидится. Всё, можно возвращаться.
По дороге забрали записанные видеокассеты и я купил дополнительно ещё две газеты, где появились статьи о сегодняшней скоротечной войне. Сейчас вернёмся и я всё это передам Брежневу. Надо будет Polaroid с собой взять, а то у меня ни одной совместной фотографии с руководством нет, кроме как с охоты.
По прибытию домой мы заметили, что дверь между квартирами уже установили и стало, практически, тихо. Это хорошо, значит, к воскресенью ремонт полностью закончат. Тогда я позвонил Брежневу. Секретарь ответил, что у Леонида Ильича совещание и что он освободится минут через десять. Вот и хорошо. Пойду полюбуюсь на девчонок.
А они нацепили на левые руки подарки и дополнительно увешались другими своими изделиями с бриллиантами. И счастье на их лицах было безмерно.
— Я сейчас отправляюсь к Брежневу, — предупредил. — Вы, пока меня не будет, репетируете танцевальные номера. Потом мы отправляемся в Ниццу.
Пришлось опять идти и набирать Брежневу. На этот раз он уже освободился.
— Леонид Ильич, — обратился я к Генсеку, — пять минут есть?
— Давай, заскакивай, — ответил он.
Взяв газеты и кассеты, я переместился в кабинет Брежнева. Там сидели ещё Андропов и Устинов.
— Я принёс свежие английские газеты с фотографиями нашей маленькой победоносной военной операции, — сказал я. — И запись с лондонского телевидения.
— Давайте посмотрим, — ответил довольный хозяин кабинета. — Интересно, совпадёт ли твой рассказ и то, что записали американские телевизионщики.
— Во всех деталях.
Пришёл один из помощников Брежнева и прикатил стойку с телевизором и видеомагнитофоном. Пока он всё это настраивал, Андропов с Устиновым листали газеты. А потом мы смотрели двадцатиминутный красочный фильм о том, как я хулиганил в Америке, не покидая пределов Советского Союза. Всех впечатлил размер тарелок, сражение с военно-воздушными силами США и очень понравились два кратера, которые я оставил на память о себе. В новостях говорилось о тридцати тысячах погибших американских солдатах.
— Да, — сказал Брежнев, — хорошо ты повеселился. Весь мир перепугал.
— Он по-другому не умеет, — добавил Андропов.
— Ну и молодец, Андрей, — поддержал меня Устинов. — Я сам давно мечтал нечто подобное этим наглым янки устроить.
— Американцы, наверняка, догадались, что это с нашей подачи прилетели НЛО и им вломили, — сказал я.
— Уже звонил Картер, — ответил Генсек, — и намекал на это. Правда, про ядерную атаку он молчит и я молчу, что знаю, что у них ядерных ракет, практически, не осталось. Он прекрасно понимает, что за нами осталось право на ответный удар. И если мы ударим, то Америки не станет. Да, Дмитрий Фёдорович?
— Да, Леонид Ильич, — ответил министр обороны. — Мы поставили на режим пуска шестьсот двадцать ракет и американцы об этом прекрасно знают. Они это видят на своих мониторах, но ничего сделать не могут.
— Вот поэтому Картер и мечется. Признать, что они первыми развязали ядерную войну, значит потерять лицо. Но и делать вид, что они ракеты не запускали, тоже глупо. Я пока жду, у меня все козыри на руках.
— Леонид Ильич, — обратился я к Брежневу. — Можно нас всех ваш секретарь на память сфотографирует. А то у меня ни одной фотки совместной из этого кабинета нет.
— А давай, — усмехнулся Брежнев. — Только он фотографа позовёт, тот лучше снимки сделает.
Фотографу я отдал свой фотоаппарат и он быстро сделал десять мгновенных снимков. Но и на свой он нащелкал много. Обещал завтра всё с утра напечатать.
— Тогда я пойду, — сказал я, вставая. — Готовиться к завтрашнему концерту надо.
— Давай, — сказал Брежнев.
Я попрощался со всеми, забрал фотографии и исчез. Дома девчонки, действительно, работали на танцевальными движениями и Наташа вместе с ними. Смотрелось красиво. Только я хотел объявить общий сбор, как зазвонил телефон, причём это был межгород. Стив или родители? Оказалось, что родители.
— Привет, сын, — услышал я в трубке голос отца.
— Привет, пап, — ответил я. — Как вы там?
— Хорошо. Вот прочитали твою статью в «Правде» и гордимся тобой. Мы от тебя ждали фотографии с одной Звездой, а теперь у тебя их три.
— Уже четыре. Сегодня днём лично Леонид Ильич четвёртую вручил.
— Поздравляем. За что, если не секрет?
— За то, от чего сейчас весь мир гудит.
— Так это ты..?
— Да, это я. И две маленькие заметки на первой странице тоже моих рук дело.
— Не ожидал.
— У меня каждый день происходят события мирового масштаба. А самое главное — вы скоро станете дедушкой и бабушкой.
— Ух ты. Сейчас я маме расскажу. Вот она этой новости больше всего обрадуется.
— Я сам всё сейчас ей расскажу.
И я в два прыжка оказался в их квартире в Хельсинки. Я там прожил больше трёх лет и знал каждый закуток. Увидев их расширившихся от моего неожиданного появления глаза, я приложил палец к губам, показывая, чтобы молчали. А левой показал ножницы, как будто что-то разрезаю. Мама поняла и побежала на кухню. Папе я показал другой рукой, что квартира прослушивается. Он сразу всё понял и посерьёзнел.
Мама принесла ножницы и я начал с кабинета. Прослушивающее устройство находилось за плинтусом. Я оттянул плинтус, выковырнул микрофон и обрезал провода. И так ещё четыре раза. Квартира была четырёхкомнатная очень необычной планировки.
— И как это называется? — задал я первый вопрос, поболтав перед носом отца «жучками», а потом положив их на стол. — «Жучки» свежие, поставлены меньше недели назад.
— Точно, — ответил папа. — Нас в воскресенье депутат финского парламента приглашал в Северную Карелию на рыбалку. Нас тогда сутки дома не было.
— Учти, ставили американцы.
— А откуда ты знаешь?
— А откуда я здесь появился? Во мне сейчас секретов столько, что на девять книг материала хватит.
— Ну, здравствуй, сын, — сказала мама. — А возмужал-то как. И четыре Звезды Героя на груди.
