- Мы, готовы! – тихий голос жены, вывел из задумчивости главу семейства.
- Хорошо, - он нежно провёл рукой по щеке, постаревшей, но всё ещё дорогой его сердцу, подруги.
Елена Александровна, молодая вдова сына, молча сидела, около небольшой кучки, закутанных в узлы вещей, безучастным взглядом упёршись в стекло, недавно чисто вымытого окна. Только, пятилетняя Настя, не обременённая взрослыми заботами, весело возилась со щенком, их небольшой дворовой собачки Жучки.
Внимание Владимира, внезапно привлекла фигура девушки, одетой как крестьянка, которая, нелепо подобрав юбки руками, бежала к господскому дому, со стороны деревни. Приглядевшись, он с удивлением узнал, в спешащей, служанку его семейства, Катю.
- Беда, Владимир Сергеевич! – выпалила, наконец, добравшаяся до цели, девушка.
- Я на кухни, была, у старосты в доме, где энти ироды остановились! Порешить они вас решили! Неча, сказывали породу дворянскую разводить! Ценное пошукаем, а хозяев под нож, чтоб не узнал ни кто. Матрос со щербатым шушукались, я и услыхала… А, бабу молодую, Елену Лександровну нашу, они…даже молвить противно…ссильничать хотят,- скороговоркой проговорила она, виновато посмотрев на младшую хозяйку.
Гневно сощурив брови, крепко ухватилась Мария Владимировна, за плечи мужа, испуганно ахнула, её невестка. Спустя несколько секунд, Владимир Сергеевич, на мгновение опешивший, от тяжести принесённых известий, повернулся к, застывшему в напряжение, семейству.
Уйти не успеем, времени мало…- Так? – взглядом спросил он подтверждение своим словам у горничной. Та, поспешно закивала головой.
- Собираются, ужо…
- Слушайте все, – тяжело заговорил отставной офицер, - всех спасти не сможем, взрослых искать будут. А, вот, Настеньку, надо спрятать. – Катя, - обратился он к девушке.
- Ты, возьми, Настю, и отведи её в сарай, бывшую каретную. Там, у неё тайное убежище для игр, в старом погребе. Спрячь, её в нём, да собери для неё немного еды и бутылку с водой. Так просто, её не найдут. Сама, же беги в деревню, опасно, если тебя с нами увидят.
Охнув, девушка привела с улицу Настеньку, в руках, у которой была большая, нарядная кукла.
- Милая, - бабушка ласково погладила внучку по голове. Иди, поцелуй маму, потом поиграйте с тётей Катей в прятки. Только, обещай мне, прятаться до утра, мы с ней поспорили, что она тебя не найдёт. – Обещаешь?
- Хорошо, бабушка! – послушно отозвалась девочка, подойдя к матери для поцелуя.
- Спокойной ночи, мамочка! Не, скучай без меня, - сопровождаемая, затравленным взглядом матери, девочка с радостным смехом, подбежав к Катерине, затеребила её за рукав.
- А, можно, я Жучку с собой возьму?
- Нет, нельзя, у Жучки маленькие детки. На, кого, она их оставит.
- Тогда, Барсика?
- Барсика дома нет, он на мышек охотится…
Подождав, когда затихнут голоса Кати и Настеньки, Владимир Сергеевич, тяжело опираясь, на негнущуюся ногу, подошёл к ковру на стене, и снял с крепления, старое двуствольное ружьё, известной немецкой фирмы. Достав из шкафа, коробку с патронами, он недобро усмехнулся:
- Половина, с картечью.
Порывшись в ящиках, Болотов вытащил револьвер системы «Смит и Вессон», в потрёпанной кобуре. Запасных зарядов нет, - вздохнул он. Подойдя к жене, передал ей оружие, кивнув в сторону вдовы сына.
- Отдай ей! И, ты знаешь, что нужно делать… Ещё, сходи запри двери, не забудь про чёрный ход.
Молча кивнув головой, Мария Владимировна, пошла исполнять последнею просьбу мужа.
Передвинув кресло к окну, её супруг, раскрыв оконные створки настежь, удобно разместился в нём, расположив на коленях, изделие немецких мастеров.
Гости не заставили себя долго ждать. Густой гурьбой, громко переговариваясь пьяными голосами, они неторопливо надвигались со стороны деревни, охватывая усадьбу ломаным полукругом. Не помышляя о возможном сопротивление, нападавшие избрали подобную тактику, чтобы потенциальные жертвы, потеряли последний шанс, найти себе возможность спасения.
Двенадцать человек, даже не удосужились, снять с плеч винтовки, хотя бы для вида, приведя их в боевое положение. Чуть позади, справа от атакующих, на повозке, превращённой в импровизированную тачанку, на дрожках, восседала колоритная парочка. Давешний, еврейский юноша, в тонком пенсне, косящий под бравого командира, и смазливая девица в чёрной кожаной куртке и красном, по новой революционной моде, платке. Её глаза, с расширенными от недавно принятого кокаина, зрачками, жадно следили за разворачивающемся действом.
Мордехай Исаакович Фельдман, недовольно пожевал губами. Ему с самого начала, не нравилось это задание. Но, отказаться было никак нельзя. Своеобразную проверку на решительность и безжалостность, проходили все будущие сотрудники ЧК. И, неудачный исход первого же дела, точно не добавил бы ему плюсов, в будущей карьере. Мордехай, последнее время, по примеру своих партийных соотечественников, сменивший имя на Матвея Ильича Морозова, втайне глубоко презирал, своих нынешних подчинённых. Грубых, необразованных, вороватых людишек, наделённых низменными животными инстинктами. Их, главной целью, в любой операции, было набить себе карманы, экспроприированным у буржуев барахлом, а затем, добыв спиртное,напиться до скотского состояния. - Что я здесь делаю? Зачем всё это? – такие мрачные мысли не раз посещали голову потенциального чекиста. – Видела бы, меня, моя бедная мама? Которая, заставляла меня учиться играть на скрипке, постоянно приговаривая: «Станешь хорошим музыкантом, будешь зарабатывать достойные деньги, на свадьбах и похоронах». Увы, в новом мире не нужны музыканты. А, работа в карательном органе революции – ЧК, это бесконтрольная власть и большие возможности. К тому же, там много наших.
Вот, только эти, он презрительно взглянул, на стоящих около повозки двух, вооружённых мосинками, мужчин. Их, потрёпанная одежда, типичная для рабочих окраин Петербурга, ясно выдавала пролетарское происхождение. Гегемоны революции, млядь. Навязались, на мою бедную голову.
Двух пожилых рабочих, из пролетарского «железного» батальона, получившего своё название за стойкость в бою с белогвардейскими отрядами – приписали к его группе в последней момент, для усиления. По причине, выписки из госпиталя, и физической невозможности вернуться в собственное подразделение. И, теперь, эти, смеют ему указывать, что делать. Надо, видите ли, доставить эту дворянскую семью в город, согласно приказу: с вещами, в целости и сохранности.
- Приказ, приказ…- у него устное распоряжение, самого начальника ЧК – истреблять контрреволюционную сволочь на месте, любыми средствами. В городе, уже нет места для проживания и лишнего продовольствия, чтобы кормить никчёмных дармоедов.
- Мордик, милый! А, почему, твои бойцы, даже не сняли с плеч свои винтовки? Вдруг, по ним будут стрелять?
- Ещё и она! – обречённо вздохнул, Фельдман.
- Ну, кто там, будет стрелять? Старик и две бабы? Сама подумай! И, я уже сколько раз просил – не называй меня Мордиком!
- Хорошо милый, Мордехай! Не буду! – нарочито томным голосом, ответила девушка.
- Стерва! – подумал он. – Не просто так, тебя ко мне навязали. Наверняка, для контроля. Но, в постели хороша, сучка. Какие штучки вытворяет, сразу видно из благородных.
Когда, небрежно помахивая оружием, первые фигуры нападающих, появились из-за распахнутых настежь ворот, Владимир Сергеевич, совместив прицел, с головой, выдвинувшегося вперёд человека, в матросской бескозырке уверенно, нажал на спуск. Наведя, второй ствол, на фигуру в солдатской шинели, он повторил операцию. Первая цель, словив свинцовую примочку, так и осталась лежать на пыльной земле, с безвольно раскинутыми руками. Вторая, получив такой же подарок, в левое плечо, зажав рану ладонью, попыталась покинуть территорию усадьбы. Бах! – третьим выстрелом, перезарядив оружие, в спину, хладнокровно добил подранка, Владимир. Бах! – четвёртый выстрел, заставил спешно нырнуть в укрытие, очередного нападающего.
