выражение с напускного раздражения на радушие, улыбка чуть ли не до ушей доползла.
Он поспешил представиться и пожать нам с Федором руки. Это оказался директор рынка Сивков. Не случайно, конечно же, он зашел, уже кто-то доложил ему, как двое неизвестных милиционеров увели в пункт ООП его человечка.
— Бардак у вас на рынке, товарищ Сивков, — проговорил я назидательно. — Вот гражданин Рудик сетует, что слишком много платит вам. А еще помидоры непомерно дорогие. Граждане крайне недовольны ценами.
— Рудик! — сверлил недобрым взглядом торговца директор. — Ты чего такого наговорил товарищам?
Тот съежился и снова замахал руками:
— Это недоразумение, я не это хотел сказать.
— Эх, Рудик, Рудик… Вечно ты ерунду городишь, — директор повернулся к нам. — Не обращайте внимания, товарищи, такса у нас в документах оговорена и у всех одинаковая. Не знаю, что он вам наплел. А что касается цены на некоторые товары, так это спрос такой, к тому же цены продавцом устанавливаются. Вот захотелось ему продать вишню в сезон по четыре рубля, а за хилый пучок из трех морковок, каждая из которых похожа на мышиный хвостик, требовать по рублю — и продает, и ничего не поделаешь.
Директор лихо все спихнул на торговцев. Молодец.
— А вы, значит, на цены повлиять не можете? У нас вообще-то в стране борьба со спекуляцией идет, — строго проговорил я.
— Да какая же это спекуляция, товарищ майор? Рыночные цены директированию не подвластны. Чем больше спрос, тем больше цена. Графики встречаются в определенной точке, так сказать, — пояснил он, будто на лекции. — Вот такая рыночная арифметика…
— Ладно, — кивнул я. — Доложу куда надо, пусть коллеги разбираются. И в народный контроль позвоню. Все свободны.
— До свидания, — закивали директор, Рудик и старлей почти синхронно, а мы с Федей чинно вышли из кабинета, закрыв за собой дверь.
— Ловко ты их, Андрюх! — восхищенно пробормотал напарник. — А то ишь, народ обдирают!
— С одной стороны, директор прав, — задумчиво проговорил я. — Не хватает продукции, вот и цены прут. Нет условий для обеспечения потребителя. Вот ты, например, вырастил три мешка яблок, а как ты их реализовывать будешь? Сам стоять на рынке? Тебе на работу надо. Нужны торгово-закупочные пункты при рынках, потребкооперации какие-то. А они далеко не везде есть. Но администрации местного рынка это, я так понимаю, только выгодно, что их нет, их вполне устраивают высокие цены.
— Только я не допер, — Федя поскреб затылок. — Мы что теперь, будем за права потребителей бороться?
Я хмыкнул и пояснил, подставляя лицо солнцу:
— Думаешь, у рыночников все чисто? Удочку я забросил, напугал маленько, задуматься заставил. Копаться глубже нам в этом недосуг, да и не наши полномочия. Так, с кондачка влетели, а они повелись. А вот теперь репу чесать будут. Мол, неприятности от Москвы пошли. Рэкетиры, опять же, приезжие объявились. Этак скоро кусок пирога себе отхватят. Думаешь, кому Рудик платит? Чую, все здесь под Тузом. А это я для для шуму всё затеял. Гошу надо выгодно презентовать, так сказать.
— А-а понял! Он, типа, новый теневой босс в этом городе.
— Еще не босс, но якобы претендует — вот, мол, посмотрите, стремится и напролом прет, — чуть потише проговорил я. — Встряхнем болото, авось Туз и объявится. Сам на Гошу выйдет.
— Умно ты придумал, Андрей, — восторженно кивал Федя.
* * *
В кабинет постучали.
— Открыто! — не поднимая головы от бумаг, привычно отозвался Горохов.
Дверь приоткрылась, и в проем протиснулась голова Рубилина, а тело почему-то осталось в коридоре.
— Здрасьте, — кивнул он.
— Входи, чего встал? — распорядился следователь.
— Мне бы это… с Андреем Григорьевичем переговорить. Извините…
— Привет, — я поднялся из-за стола и вышел из кабинета. — Пойдем покурим.
— Так вы же не курите? — удивленно пожал тот плечами.
— А ты откуда знаешь? — прищурился я на него. — Следишь за мной?
— Нет, что вы. Варя сказала…
— Вот как? А вы обо мне разговариваете? И часто?
Я, как обычно, слегка иронизировал в разговоре с ним — а тот напрягался взаправду. Ну ничего, с такими иначе нельзя, только ослабь поводок — сразу тяпнут.
— Да нет, конечно… — спотыкался Рубилин. — Я уже не помню, как было. Просто к слову пришлось… наверное.
— Ну-ну… Что-то ты темнишь, Анатоль. И видок у тебя плутоватый сегодня. Опять с мотоциклами мухлюешь?
— Какими мотоциклами?
— «Явами»… Я же все знаю.
Завскладом сглотнул.
— Да это кладовщик напутал с бумагами.
— Ладно, — мы вышли на крыльцо, спустились и сели на лавку вдали от посторонних ушей. — Говори, зачем пришел.
— Вы же мне сказали, что если что-то увижу странное, то сразу к вам.
— Ну? — я насторожился.
— В городе слухи ползут. Сам я не видел, но люди говорят…
— Да выкладывай уже! — подстегнул я его.
— Короче, Андрей Григорьевич, в нашем городе гастролеры, похоже, объявились. Ну, вы же понимаете, кто это такие? Не надо объяснять, так ведь.
— Домушники? Или на «гоп-стоп» берут? Эх, Анатоль, я-то думал, ты мне про Литератора поведаешь. Имущественные преступления — не моя стезя.
Я разочарованно покачал головой и немного отвернулся, делая вид, что не особо заинтересован. Но ушки держал на макушке. Похоже рыбка клюнула…
— Да погодите вы, — зачастил тот, — не домушники это и не карманники. А люди серьезные. На рынке продавцов запугали. Данью хотят обложить. В аптеку наведались. Сказали, что привезут лекарства дефицитные и по их ценам мимо кассы будут толкать. Ко мне на склад приходили, с начальством о чем-то разговаривали.
— Ну а я при чем?
— Как — при чем? По почерку похоже, что из Москвы ребята прибыли.
Я про себя довольно хмыкнул. Недурно мы так все обставили, что Новоульяновских за москвичей приняли.
— И что? — продолжал я валять ваньку.
— А то, что вы тоже из Москвы, Андрей Григорьевич. Можете узнать по своим каналам, кто такие?
— А тебе-то что с этого?
— Люди попросили… Хорошие.
Опа! Я сдержал эмоцию, лишь мысленно потирал руки. А сработал мой план, уже гонца от Туза ко мне послали. Или не от Туза, но всяко от его подручных.
— Какие люди?
