В результате следующая попытка сверстать сводную программу обнаруживает, что импортозамещение по сырью требует не только дополнительных капиталовложений, но и расширения агрономической помощи, дополнительного увеличения выпуска тракторов, специализированных сельхозмашин и инвентаря, и, соответственно, отпуска бензина и керосина селу.
- Виктор Валентинович, - мой помощник, Сергей Константинович Илюхов, проверяющий сводные расчеты, поднимает глаза от бумаг. - Баланс по металлу, мощностям машиностроительных заводов и нефтеперерабатывающих производств не сходится. Придется отказываться от дополнительного выпуска сельхозтехники.
Опережая возражения готового уже возмутиться профессора Каратыгина, бросаю коротко:
- Нет! - и тут же начинаю объяснять. - На сокращение поставок техники на село мы пойти не можем. Сократить придется что-то другое. Придется, наверное, ужимать программу производства пригородных электропоездов, трамваев и автобусов, а от производства троллейбусов оставить только выпуск опытной партии.
- Может быть, пока обойдемся без строительства метрополитена в Москве? Сразу прорву деньжищ и материалов сэкономим, - бросает реплику кто-то.
- Увы, хотя метрополитен влечет за собой огромные затраты, но без него Москва задохнется, - уж в этом-то я уверен, прекрасно помню, как читал в свое время о страшной перегрузке наземного транспорта в столице.
Долго ли, коротко ли, но черновой вариант программы был закончен и отдан на растерзание специалистам Госплана. На совместном заседании Президиума ВСНХ и Президиума Госплана подводились итоги совместной работы наших специалистов. Надо сказать, что мнения госплановцев разделились. Если одни, преимущественно старые спецы, вроде Осадчего или Таубе, считали, что мы размахнулись чересчур широко, то другие, напротив, полагали, что мы недооцениваем возможности развертывания социалистического хозяйства.
Среди последних особенно усердствовал Ю.Ларин, который, запальчиво упрекая нас в неверии в творческие силы пролетариата, не преминул объявить, что эта позиция вытекает из меньшевистского засилья в ВСНХ. Эту фразочку о меньшевистском засилье он пускал в ход уже не первый раз, так что Феликс Эдмундович в своем выступлении счел нужным заметить:
- Ленин часто говорил, что Ю. Ларин любит сплетничать. Это верно. Вот теперь он в разных местах фистулой свистит, что, мол, в ВСНХ - меньшевистское засилие. Пожелаю, чтобы и в других наркоматах было такое же засилие, - заявил председатель ВСНХ. - Это засилие превосходных работников. Разве это плохо? Бывшие меньшевики - Гинзбург, Соколовский, Кафенгауз, Валентинов, как и многие другие, занимающие менее ответственные посты, замечательные работники. Их нужно ценить. Они работают не за страх, а за совесть, всем бы этого пожелал. Мы очень многое потеряли бы, если бы у нас их не было, - подвел он итог.
Через несколько дней переработанный с участием Госплана проект был сверстан, и отправлен за подписями Дзержинского и Крижижановского на рассмотрение в Политбюро. А я обрадовал своих коллег известием, что теперь нам предстоит разработать следующую программу - на этот раз по развитию станкостроения и точного машиностроения. Эту программу предполагалось разрабатывать вместе со свежеиспеченным Государственным комитетом по науке и технике, потому что здесь речь шла о борьбе за научно-техническую самостоятельность СССР. Мало было закупить оборудование и лицензии за границей, пригласить к нам инженеров и техников, и с их помощью начать клепать станки по зарубежным образцам. Надо было срочно начинать учиться разрабатывать, конструировать и производить станки и машины собственными силами.
Одновременно отдел Гинзбурга вместе с Шуховым и Графтио, которых привлекли к делу по моему настоянию, готовил предложения для Куйбышева (на этот раз как для руководителя Госстандарта) по системе планирования и организации строительных работ, которые должны были быть закреплены в общесоюзных стандартах. В частности, планирование жилищного строительства для новых фабрик и заводов передавалось в руки местных органов Советской власти, чтобы заводские поселки не проектировались ведомствами кто в лес, кто по дрова, и без всякого учета сложившихся поселений.
Тем временем на меня снова вышел Трилиссер.
- Виктор Валентинович! - с некоторой укоризной в голосе начал он. - Вы забрасываете меня разного рода заманчивыми предложениями, но почему-то упорно отказываетесь принимать участие в их реализации! Как мне это расценивать - как саботаж или как уклонение от ответственности?
- Как саботаж и уход от ответственности вы, Михаил Абрамович, должны были бы расценивать мои действия в том случае, если бы я забросил свои обязанности в ВСНХ ради того, чтобы бы поковыряться в делах ГПУ, - не остался я в долгу у своего собеседника.
Голос в телефонной трубке коротко хмыкнул, и дальнейший разговор съехал уже на уговоры, без обвинений в саботаже. Тем не менее, на этот раз милейший Михаил Абрамович вцепился в меня бульдожьей хваткой, и я чувствовал - не стряхнуть. Однако через мое категорическое "нет" Трилиссеру пробиться не удалось. И тогда он нашел, как надавить на меня более мощным авторитетом.
- Виктор Валентинович, - когда я после очередного звонка поднял телефонную трубку, в ней раздался голос Дзержинского. - Я бы очень настоятельно просил бы вас не отказать в своей помощи ИНО ОГПУ в деле налаживания экономической и научно-технической разведки. - Так, Михаил Абрамович пустил в ход тяжелую артиллерию.
Подавив непроизвольно рвущийся из моей груди жалобный вздох, отвечаю:
- Вы же знаете, Феликс Эдмундович, что Вам (именно так, с большой буквы) я отказать не могу.
Но все же и отдаваться полностью в руки ОГПУ мне не хотелось. После отчаянного торга сошлись на компромиссе: пусть Осецкий становится внештатным консультантом заместителя председателя ОГПУ.
- А вот допусков мне не надо. Советовать согласен, а ваших секретных материалов видеть не желаю, - заявляю со всей категоричностью.
На заседание Политбюро, обсуждавшее проект программы по подъему материального и культурного уровня жизни трудящихся, никого из разработчиков не пригласили. Разве что Кржижановского позвали, как председателя Госплана. Хорошо, что Дзержинский - член Политбюро, и было кому отстаивать нашу позицию. Что же, не судьба мне на этот раз поглядеть на весь партийный ареопаг в узком кругу. Так-то, на Пленуме ЦК, я их всех имел счастье лицезреть, а вот посидеть за одним столом - пока не доводилось. Ладно, шутки в сторону...
