Адъютант Брусилова успел добраться до позиций Тридцать шестого пехотного за полчаса. Получив приказ, орловцы выдвинулись в передовую линию болгарских окопов.
Полковой командир, подъехав с группой ординарцев верхом к окопам, спешился.
— По-о-олк! Штыки примкнуть! Наступление цепями! Направление на редут! Оркестр во вторую цепь! Господа офицеры, следовать в цепи, не зарываться! С богом, пошли!
…Комья серых шинелей выползают на брустверы окопов. Взблёскивают серебром примкнутые штыки солдат и клинки офицерских шашек, золотом — трубы оркестрантов. Вот кто-то первый делает шаг вперёд, подошва сапога скользит по раскисшей земле. Цепь шевельнулась. Шаг, ещё шаг, ещё один… Пошли, вразвалку, оскальзываясь, пригибая головы, качаются винтовки в руках. Навстречу, от турецких фортов, летят, гудят жуками пули… Кто-то скользит и падает головой вперёд…
И вдруг…
Там-там-там-там там-там-тара-там!
Взвивается в небо над окопами, над простреливаемым полем, над идущими цепями звук оркестровой меди.
Новинка сезона, марш Агапкина взмывает над древней славянской землёй:
Наступает минута прощания,
Ты глядишь мне тревожно в глаза,
И ловлю я родное дыхание,
А вдали уже дышит гроза.
Дрогнул воздух, туманный и синий,
И тревога коснулась висков,
И зовет нас на подвиг Россия,
Веет ветром от шага полков.
Кто и когда успел привезти сюда, в действующую армию ноты этого марша? Юный вольноопределяющийся или офицер, возвратившийся в полк из отпуска в России? Авиатор-пилот с «Микулы Селяниновича» или с «Муромца»? Или, может, напел товарищу в Варне или Стара Загоре мелодию в металлическую трубку солдат-телефонист из Одессы или Киева?.. Как знать… Но «Прощание славянки» звучит всё громче, всё пронзительнее и ярче взлетают к небесам его звуки:
Нет, не будет душа безучастна,
Справедливости светят огни.
За любовь, за славянское братство
Отдавали мы жизни свои…
И будто свежим ветром качнуло людей в цепи. Шаг твердеет, ружейные приклады твёрже прижимаются к бедру, взводные начинают вслух отсчитывать шаг: «ать, ать, ать-два-тррри!».
— Знамя — в первую цепь! Снять чехол!
Шитый золотом Спас на хлопающем полотнище кидает гневный взор на укрепления магометан.
Где ты, русская земля? Далеко за спиной осталась, как в сказке далека ты — за горами, за лесами, за полями…
Вспоминают сейчас солдат в крестьянских избах и нищих рабочих казармах, кладут поклоны земные перед образами — во здравие рабов божьих, кормильцев и защитников, Иванов, Василиев, Михаилов, Николаев… Сохрани и спаси их, добрый боже!
Прощай, милый взгляд,
Не все из нас придут назад…
Не хранит их. Вот один принял в грудь шрапнельную пулю. Вот второй тяжело осел в грязевой кисель лужи. Третий, белолицый юный прапорщик с заострившимся носом, раскрыв для выкрика рот, вскинул шашку, и тут же, кроша зубы и челюсти в рот ему влетел четвертьфунтовый осколок турецкого снаряда, сорванная с шеи голова отлетела в сторону, а обезглавленное тело, сделав ещё три шага вперёд, переломилось, согнувшись через эфес вонзившейся острием в землю шашки…
Люди гибли. Но ПОЛК шёл. Шёл вперёд, с каждым шагом приближаясь к гибнущим под турецким фортом братьям-болгарам. Шёл, оставляя за спиной мокрые окровавленные холмики в серых шинелях. Шёл, перетекая цепями, падая в грязь и снова поднимаясь. И вот уже двести тридцать шагов до редута… Двести десять… Двести…
— Ура, братцы!
— Ррррааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Рывок в гору по скользоте, в облепленных пудами грязи сапогах и насквозь пропитанных влагой шинелях.
— Ррррааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!
Остатки солдат болгарского Третьего полка, методично выбивавшиеся на выбор турецкими стрелками, подхватываются, и смешавшись с орловцами, мчатся к насыпи. Штыки, ножи, лопатки втыкаются в откос, солдаты подсаживают друг друга на плечи, дотягиваются до амбразур, швыряют ручные бомбы, стреляют… Всё больше солдат оказываются внутри укрепления. Знамя с простреленным ликом Спаса хлопает по ветру на гребне насыпи…
Турки сосредотачивают фланкирующий огонь на захваченном укреплении. Со стороны Хадемкиоя, откуда должны были подойти для контратаки их резервные таборы, раздавались звуки стрельбы, над городом кружили аэробусы, от которых отделялись тёмные точки, через секунды превращавшиеся в белые облачка, плавно опускающиеся в турецкое расположение. Маленькая юркая пара аэропланов то взмывала ввысь над дорогой, ведущей из города к укреплениям, то резко снижались, строча пулемётами и скидывая то ли мелкие бомбочки, то ли пироксилиновые шашки на мечущиеся среди разрывов турецкие войска.
На позициях славянских войск усиливается передвижение подразделений. На расширение прорыва направлен 53-й пехотный Волынский полк. Северские драгуны, оставив лошадей коноводам, вместе со спешенными мотоциклистами занимают окопы Второго болгарского пехотного полка, болгары же устремляются группами в атаку на форт?1. На этот раз потери атакующих гораздо меньше: орловцы вместе с подоспевшими волынцами наносят фланговый удар по засевшим в укреплении туркам.
С северного фланга доносится грохот разрывов, клубы дыма, земли и камней взлетают над османскими укреплениями. Это ведут обстрел из своих шести-, восьми- и двенадцатидюймовых орудий русские броненосцы «Иоанн Златоуст», «Евстафий» и «Князь Потёмкин-Таврический». Ближе к полудню к берегу около Деркоса подошли турецкие броненосцы, которые начали, было обстрел левого фланга болгар и одновременно с этим — и отряда русских кораблей. Но перестрелка длилась недолго: не прошло и часа, как прикрывающие броненосцы русские эсминцы «Лейтенант Шестаков», «Капитан Сакен», «Капитан-лейтенант Баранов» и «Лейтенант Зацарённый», подобравшись вдоль побережья, атаковали турок, увлечённых перестрелкой с «Потёмкиным» и «Евстафием». Торпеды с «Лейтенанта Шестакова» и «Лейтенанта Зацарённого» достигли цели, поразив одни из турецких броненосцев под ватерлинию, после чего тот стал быстро погружаться в воду с усиливающимся креном на правый борт. Впавшие в панику члены его команды принялись лихорадочно спускать на воду шлюпки, лихорадочно стараясь отгрести подальше от тонущего корабля. Два оставшихся турецких броненосца, видимо, поняв, что перспектива лёгкого победного обстрела болгарских войск вооружённых на левом фланге лишь лёгкими полевыми орудиями, подобного тому, который они провели вчера, превращается в перспективу навеки остаться на дне Чёрного моря, развернулись, оставляя своих неудачливых соратников на произвол судьбы и стали уходить мористее. Однако безнаказанно удрать им тоже не удалось: двенадцатидюймовый бронебойный снаряд «Потёмкина» прошил смотровую щель командного мостика броненосца «Мессудие», уничтожив в одну секунду большую часть офицерского состава на этом некогда приобретённом османами у англичан «полуутюге».
