— Прошу принять мои наилучшие пожелания в связи с вашим Днём Ангела, мадам…
— О! Подпоручик, наконец то вы пожаловали в гости к скромной затворнице!
Окинув взглядом немаленький зал для приёмов, Александр мысленно с ней согласился — до масштабов столицы, затворнице, да ещё и такой скромной, было явно далеко. Всего то под сотню человек…
— А где же Софья Михайловна, или вы уже разучиваете новый романс?
" Ё… прст! Блинский похоже всем доложился, зачем и к кому я приезжаю в город. Или это со стороны? Насчёт изучения романсов я проехался по ушам только ему… Что значит, нет ни телевизора, не кинотеатров. Любой слух распространяется со скоростью как минимум, радиоволн…"
— Увы, мадам, я не силён в музыке.
Собеседница князя довольно прищурилась, поглядывая на подходящую пару новых гостей
— Мне верно говорили — у вас отменное чувство юмора, подпоручик. Всегда рада видеть вас у себя, прошу прощения…
Побродив между колонн, раскланявшись со всеми знакомыми офицерами и чиновниками, Александр счёл, что упрекнуть его больше не в чем и со спокойной душой затаился в нише рядом с большим окном, где и принялся коротать время, вспоминая недавние события…
Старина Кшиштоф орал не напрасно, он и в самом деле решил выполнить своё обещание: его доверенные люди весьма активно начали доставать всех встречных — поперечных расспросами на тему незнакомых приказчиков (наверно поговорили как следует с последним пареньком-курьером, потому что приметы полностью совпадали с обликом его второй *маски*), и уж точно самым тщательным образом прочесали место, где остался заветный саквояж. Всё это дело продолжалось три дня, а на четвёртый пан Ковальски пригласил пана Ягоцкого в гости. Ходили слухи, что приглашение получил и его сын Стефан, но тот сказался больным, и вообще, давненько уже не показывался почтенной публике на глаза. О чём беседовали два купца-миллионщика, знали только они, вот только после этой беседы всё купеческое сообщество сильно удивилось: преуспевающий гешефтмахер Кшиштоф Ягоцкий стал очень нервным и сильно чем то опечаленным, к тому же начал резко сворачивать все дела, распродавать имущество и вовсю готовиться к отъезду в дальние края. Настолько дальние, что даже загранпаспорта выправлять начал, себе и сынку. Несмотря на это самое удивление, никто из сотоварищей по торговой стезе не отказался хапнуть себе хотя бы кусочек чужого дела, но, разумеется, больше всех поимел (во всех смыслах, хе-хе) с проигравшего купца Ежи Ковальски…
— Подпоручик?!!
Оказывается, он так увлёкся своими мыслями, что не заметил появление смутно знакомой дамы.
— Кем же вы так увлеклись, мон шери, что забыли обо всём на свете?
— Простите… Наталья Павловна, мне просто нет прощения. Вы чудесно выглядите, как и всегда… Как изволит поживать ваш почтенный супруг?
— Спасибо, хорошо… Вот кстати! Ежели на то БУДЕТ ваше… ЖЕЛАНИЕ… то Я… ПРИГЛАШАЮ посетить наш дом.
Чертовка весьма ловко выделяла нужные ей слова, произнося их с придыханием и томными улыбками, подкрепляя свои намёки движением веера и тонких длинных пальцев. И не то, что бы Александр был против, скорее даже за, вот только будет ли он в её постели хотя бы сотым… а ведь антибиотиков пока так и нет, и когда появятся пока неизвестно.
— Наталья Павловна, благодарю за приглашение, и непременно воспользуюсь… Вот только Софья Михайловна захочет ли, не знаю…
— Мон шери, не будьте таким ханжой…
Выдав напоследок ценный совет, дама поспешно отошла в сторону, а уже через мгновение и подпоручик увидел баронессу, в сопровождении двух незнакомых ему девушек целеустремлённо приближающуюся к нему, с ласково-злобной улыбкой.
— Подпоручик, познакомьтесь: Анна Викторовна и Татьяна Викторовна, мои давние подруги…
Неизвестно, какие они были подруги, но глазки строить начали обе и практически одновременно. Да и по поводу давности… баронесса слегка погорячилась — девицы были заметно моложе её, годов этак восемнадцати.
" И к тому же, явно сёстры. Чего она их ко мне притащила? Опа! Молодец что притащила, умничка — пока эти рядом, другие не подойдут. Ё-маё, вон та, в лиловом платье, так нехорошо смотрит… И наверняка считает, что я отличная пара её бледненькой жирненькой доченьке…"
— Подпоручик, а как вам приём?
— Да-да, Так всё хорошо устроено! Я в восхищении…
Две сестрички, щебетали не переставая, полностью похоронив надежду Александра послушать ещё шутки хозяйки приёма. Вдобавок, баронесса недвусмысленно давала понять своё недовольство, впившись своими на диво острыми ноготками ему в ладонь. Едва заметно поморщившись, подпоручик тихо прошипел:
— Соня!
В ответ раздалось тихое мурлыкание:
— Улыбайся, милый, улыбайся… О чём это вы так мило разговаривали с этой… Натальей Павловной? Или это тайна, господин офицер?
Пользуясь тем, что девицы отвлеклись на проходящую мимо даму, точнее на обсуждение её платья, Александр вполголоса ответил ревнивице:
— Приглашала тебя и меня к себе на чай. А если ты ещё раз ущипнешь меня, я рассержусь.
— Ах так! Тогда… видеть тебя не желаю… сегодня. Вот!
Тяжелее всего от их нежданной размолвки пришлось именно князю: покидая бал, он был обрёменён дюжиной приглашений *помузицировать* и тройкой добродушно-требовательных *заходить попросту, не чинясь*. Причём, если первые его просто раздевали взглядом, то вторые ещё и в карманах попутно пытались пошарить, определяя, насколько обеспечен потенциальный зять.
" Страшное дело — провинция. Неженат, титул и чин имеешь — заманчивая добыча для засидевшихся в невестах девиц… вернее их мамаш. А уж если ещё и состояние имеется… Ну Софья, ну погоди у меня…"
******
— Ррдоум, ррдоум, ррдоум…
Звуки на полигоне привлекали внимание всех опытных солдат — своей необычностью, рычащим гудением выстрела и необъяснимой длительностью серий. Самые любопытные затем могли наблюдать (и наблюдали), как троица довольных людей рассматривает обрезки дюймовых досок из сосны, передавая их друг другу и тыкая пальцами во что то, понятное только им. Доносились до зрителей и голоса:
— Каков, а?
— Так девять или десять, всё-таки?
— Пожалуй что девять. Вот, поглядите — только вмятина маленькая…
— Интересно, а если стальной сердечник добавить?
Последний вопрос задал уже Александр, любуясь ровным отверстием от пули в сосновой плашке. Приёмная комиссия из князя как заказчика, Греве как исполнителя, и Григория как… Григория, так разошлась, что от трёхсот патронов остались только блестящие на солнце гильзы под ногами и сильное сожаление: хорошо, да мало! Подпоручик, например, как взял в руки пистолет, так и держал — до того не хотелось расставаться. Мягкая отдача, хорошая кучность, обойма на четырнадцать латунных толстячков и приятная тяжесть СВОЕГО оружия… Только что окончательно утверждённый стандартным 10х22 патрон с конической пулей дырявил дерево с потрясающей легкостью. Такой же, но с тупоконечной пулей, застревал в четвёртой-пятой доске, но выбивал солидные дыры и фонтаны щепок…
