Неудивительно, что возбуждающее влияние момента, когда солдаты покидали свои квартиры, чтобы занять заранее подготовленные защитные позиции, оказало влияние на дисциплину сухопутных войск. Услышав предупредительный пароль “Кромвель”, не подразумевавший под собой немедленную мобилизацию местных добровольных защитных отрядов, некоторые командующие добровольцами не только заступили на свои посты, но еще и приказывали звонить в церковные колокола, чтобы предупредить о высадке войск. В результате многие ночные часы были проведены в атмосфере ложного ожидания. Но ночью не произошло ничего необыкновенного, и возбуждение граждан мало-помалу прошло. Гул самолетов не становился громче, и пушки стреляли в том же ритме. К двум часам утра 14-го чувство тревоги прошло свой пик, бдительность стала ослабевать, и люди начали подумывать о сне. Это не относилось к тем, кто находился на побережье, где шум битвы слышался все громче.
Войска, дислоцировавшиеся на скалах Дувра, оставались в состоянии боевой готовности. Это поддерживалось усиливавшимся обстрелом из артиллерийских орудий. Несмотря на то, что люди были увлечены зрелищем, разыгрывающимся над водой, в перерывах между артобстрелами они начали отмечать звук двигателей, отличный от звука двигателей бомбардировщиков. В 00:46, вскоре после восхода луны, с другой стороны Канала, окутанного темнотой, слабо ощущалась странная и нарастающая пульсация. В темноте почти бесшумно взлетали немецкие самолеты-разведчики. А когда над Англией забрезжил рассвет, в лощинах, западнее побережья, совершили посадку первые планеры.[264]
Немцы начинают операцию
Военнослужащим немецких воздушно-десантных войск, поднявшимся в ту ночь на борт своих машин, грядущее суровое испытание казалось не более опасным, чем те, которые они уже преодолели, — в норвежской и нидерландской кампаниях. Будучи людьми опытными, они спокойно смотрели в лицо опасности, надеясь, что им поможет внезапность. Пусть даже она не будет абсолютной, как мечтают их командиры: в конце концов, в Бельгии и Голландии внезапности не было вообще, что не помешало немецким ВДВ одержать блестящую победу[265]. Так почему бы и сейчас не справиться с врагом, который уже поставлен на[266] колени? Возбужденные, но уверенные в предстоящем успехе, десантники летели на высоте 500 м из Франции и Бельгии, составляя авангард сил вторжения. Радиомаяки вели армаду к намеченным районам выброски между Дувром и Хайтом. Незадолго до выхода на боевой курс пилоты начали различать береговую линию, сверкавшую артиллерийским огнем. Видимость была четкая, и передовые Ju.52, ведущие за собой планеры, с легкостью нашли свои ориентиры.
В это же время в негостеприимные воды Ла-Манша вошли корабли военно-морских сил вторжения. Только небольшая качка беспокоила сейчас их неопытных пассажиров — прохождение через шлюзовые ворота и узкие разминированные каналы оказалось на удивление спокойным, повреждения, причиненные на переходе британской авиацией, также были незначительными. Единственной неприятностью оказалось то, что минные тральщики и баржи не смогли взять на борт приписанные к ним части, а один тральщик к тому же подорвался на мине. В целом, разминирование прошло успешно, освободив безопасные проходы к Англии. Корабли, перевозившие 6-ю горнострелковую дивизию, действующую на правом фланге вторжения, выполнили свою задачу почти безупречно, части же 17-й пехотной дивизии на левом фланге перемешались при ночном выходе из портов. Во всяком случае, десантный авангард вермахта нигде не встретил военно-морского флота Великобритании.
Приземление планеров
Командам девяти планеров DFS230, имеющим приказ захватить Лэнгдонскую батарею, предстояло первыми вступить на английскую землю. Десантники тщательно изучили свой объект по картам и фотографиям. Они понимали, что если эта пара современных 6-дюймовых артиллерийских орудий не будет своевременно уничтожена, ее огонь приведет к огромным потерям среди высаживающихся частей и соединений.
Вновь был применен метод, использовавшийся при взятии форта Эбен-Эмаэль 10 мая. Отцепившись от буксировщиков на высоте 1000 м в пяти милях к востоку от Дувра вне зоны видимости радаров, пилоты, прекрасно подготовленные к ночным посадкам при свете прожекторов, должны[267]были приземлить свои машины на берегу,— не более чем в 20 метрах от объекта.
“Я мог наблюдать белые стены утесов Саут-Фоленда и пожары в городе”, — писал несколько лет спустя лейтенант Карл Хольштейн, летевший на передовом планере. “Вдали, в гавани, виднелись четкие очертания волнорезов и справа силуэты радиоантенн, похожих на мачты, о которых нам говорили. Сбоку возник другой планер и незаметно исчез. Артиллерийские снаряды наших дальнобойных орудий падали рядом с объектом, но, когда мы выравнялись для захода на посадку, в нас никто не стрелял. Слегка коснувшись вершины скалы, наш пилот пошел прямо на прямоугольные башенки. Потом мы скользнули вниз, крича от страха; наш планер остановился, уткнувшись в то, что при ближайшем рассмотрении оказалось кучей колючей проволоки. Без малейшего промедления десантники покинули машину и бросились на землю. Еще два планера прогромыхали рядом и остановились, едва не столкнувшись. По крайней мере, мы были не одни! Пока солдаты собирали оружие, я осмотрелся и установил, что мы и в самом деле находились у самой цели. Где-то неподалеку я услышал характерный треск немецких автоматов. “Вперед”, — закричал я, и мы поднялись, чтобы через несколько шагов оказаться перед пушками. Это было чудо самолетовождения”.
Восемь из девяти планеров приземлились рядом с батареей, а девятый, свернув направо, спустился среди 94-мм зенитных орудий. Артиллеристы этих орудий быстро пришли в себя и расправились с немцами за десять минут. Но эта стычка отвлекла внимание артиллеристов и предоставила немцам полную свободу действий на Лэнгдонской батарее. Запертые под землей, в своих железобетонных казематах, англичане лишь смутно подозревали, что снаружи что-то не так. А там все были либо убиты, либо связаны. За пять минут территория батареи перешла под контроль пехоты, высадившейся с планеров, и пришел черед саперов, заложивших в скальные трещины 2,5 тонны взрывчатки. Такая схема минирования обеспечивала сильнейшую детонацию, способную разрушить укрепления, убить или искалечить людей, находящихся внутри, и взорвать легковоспламеняющиеся материалы. Планер Хольштейна коснулся земли в 03:00, когда на востоке забрезжил рассвет. В 03:20 мощные взрывы покончили с Лэнгдонской батареей.[268]
