— Армия почти готова, — предупредил его Ганнибал, — пехота ждет тебя в лагерях, осталось лишь погрузить слонов и закончить с конницей.
— У меня будет и конница? — слегка озадачился Федор, имевший опыт командования только пехотными соединениями и по обыкновению предпочитавший обходиться только ими.
— Конечно, и не только нумидийцы, на которых в последнее время можно все меньше полагаться, — «расстроил» его Ганнибал перед отплытием, — Магарбал выделит тебе восемьсот своих всадников. Впрочем, без легкой конницы тоже нельзя. Поэтому, помимо них, у тебя будет еще полторы тысячи нумидийцев, к которым, если захочешь, навербуешь на месте еще столько же. После того как ты начнешь подрывать тылы сенатской армии, обещая всем свободу, многие из местных жителей сами перейдут на твою сторону.
— Значит, я могу обещать им свободу? — проговорил Федор.
Он уже стал ощущать себя полководцем, которому должны покориться города Интересное это было чувство.
— Можешь, — ответил Ганнибал, изучая лицо Федора и немного задержавшись с ответом, словно видел его впервые, — свободу от гнета сената. Но не обещай им слишком много, Чайка, это может обернуться против тебя.
— Ясно, — произнес Федор, возвращаясь к более конкретным делам, — для укомплектования тяжелой конницы и командования над ней мне понадобятся хорошие офицеры.
В этом тебе поможет Амад, правая рука Магарбал а, который уже находится на Сицилии, — пояснил Ганнибал. — Его я даю тебе в помощь. Он отправится в поход вместе с тобой и будет командовать всей тяжелой конницей. Можешь на него положиться, это хороший боец.
— Благодарю, — поклонился Федор, — теперь я готов отплыть.
Весь этот разговор состоялся на следующий день, после того как Федор прибыл в город. А уже на следующее утро он должен был покинуть Тарент. Все время между этими событиями Чайка провел в своем полуразрушенном доме. «Я буду искать Юлию и найду, — решил он для себя, вернувшись из дворца Ганнибала и успокоившись, насколько это было возможно, — а пока надо все здесь привести в порядок. И первым делом надо найти новых слуг и управляющего, который будет следить за ним в мое отсутствие. Когда я вернусь сюда вместе с Юлией и сыном, нам понадобится хороший дом».
Когда он увидел Клеоппа, который ждал его на ступеньках дома, вопрос об управляющем отпал сам собой. Первые лучи солнца освещали согбенную фигуру грека, почти сломленного горем, но, едва тот увидел хозяина, на его лице возникла неподдельная радость.
— Я завтра уплываю на новую войну, — сообщил Чайка, останавливаясь у входа, — но я буду искать Юлию и сына. А когда мы все вернемся, мне понадобится хороший дом. Так что ты, Клеопп, будешь отвечать за все это хозяйство, пока нас не будет.
— Я? — Клеопп даже привстал от удивления.
— Ну да, ты, — усмехнулся Чайка, глядя, как вытянулось от гордости лицо пожилого грека, — ведь ты же купец, как-никак, кто кроме тебя сможет распорядиться моим имуществом. Если возникнут вопросы, — обращайся вон в тот особняк, к слугам Атарбала, которые пытаются его восстановить. Они помогут, я предупредил их управляющего. А сейчас, вместо того чтобы сидеть здесь без толку, займись-ка делом. Сходи на рынок, найми нам новых слуг и работных людей да приберись в доме, я не могу видеть эти разрушения. Он бросил ошеломленному Клеоппу мешок с серебром.
— Похорони убитых как полагается. А о госпоже и моем сыне не беспокойся, они живы и я найду их.
Отправив Клеоппа по делам и оставшись один в доме, Федор еще раз обстоятельно прошелся по нему и обнаружил убитыми всех своих охранников, которых не так давно нанял для охраны золотого запаса, о чем они и не знали. Повинуясь инстинкту, Федор разжег факел и забрался по узкой лесенке в подвал, где хранился этот запас. К счастью, все было на месте. Никто из нападавших во время вторжения и не подумал перетаскивать из дальнего угла подвала бочки с вином и амфоры с маслом, да еще делать это в кромешной темноте. Проверив подземелье и убедившись, что все золото лежало в неприкосновенности, Чайка даже загрустил. «Зачем мне золото, если Юлии нет, — потерял вдруг самообладание Федор, — кому все это нужно?»
Но, отогнав от себя панические мысли, он схватил факел и стал подниматься наверх повторяя: «Они живы и скоро я их найду». Это немного успокоило его. А вскоре вернулся Клеопп с нанятыми людьми, и работа в доме закипела. Федор смотрел, как они выносят и грузят убитых на подогнанную специально телегу, и понимал, что жизнь обязательно вернется в этот дом. Главное — верить. Перед отплытием он принес жертвы Баал-Хаммону, но и без них Чайка верил, что найдет Юлию с сыном и освободит их, даже если для этого придется перевернуть вверх дном все Средиземноморье.
В Тавромении он сошел с корабля, намереваясь как можно быстрее отправиться в горы, пересев на лошадь. Но пришлось немного задержаться, чтобы сделать осмотр боевых кораблей. Здесь, в узкой бухте, под прикрытием скал, стояло восемь квинкерем, плотно притершись друг к другу. В обычное время места хватило бы лишь для пяти. Однако Ганнибал поведал новому командующему армией, что экспедиционный флот разбросан по нескольким бухтам Сицилии, чтобы не привлекать внимания до самого последнего момента.
— Пока ты не окажешься в море, — наставлял он Федора, — никто не должен подозревать, что ты задумал и куда направляешься. Даже твои капитаны не должны догадываться об этом, не говоря уже о союзниках из Сиракуз. В этом деле обойдемся без них. У сената тоже есть шпионы.
Федор ничуть не усомнился в словах Ганнибала. Еще недавно он сам был втянут в шпионскую игру; которая привела его в Карфаген против воли и в бессознательном состоянии. А поэтому пообещал тирану, что армия погрузится на корабли и отплывет в полной тайне, насколько возможно скрыть от посторонних глаз перемещение почти восьми тысяч человек и десятков кораблей. По дороге из Тарента он обдумывал, как это лучше сделать, и пришел к выводу, что погрузка в избранных портах должна начаться в разное время.
В Алезе, находившейся на северном побережье острова, она должна начаться раньше всех, равно как и отплыть оттуда корабли должны раньше. Пока они огибают мыс Пелор, добираясь до Тавромения и Катаны, у остальных будет еще день с небольшим на завершение своих дел. И лишь в Катане, что неподалеку от Сиракуз, флот соберется вместе, направившись в открытое море.
Чайке требовался совет более опытных моряков. Его так и подмывало поделиться своими размышлениями с Могадором, корабль которого по-прежнему был у него флагманом, но Федор воздержался. Хотя и не мог представить, что Могадор окажется шпионом сената. Однако наставления Ганнибала давали себя знать. Слишком высока была цена победы в этот раз. Он лишь сообщил Могадору, что намерен использовать «Ликc» для нового плавания, и тот подчинился, поскольку Чайка был выразителем воли самого Ганнибала. Так что его прежнему командиру из Мессаны пришлось пока забыть про своего подчиненного. Охраной северных берегов Сицилии занимался теперь другой офицер.
В Тавромении Чайка осмотрел корабли, готовые для приема пехоты, и остался доволен. Квинкеремы были новехонькие, недавно отстроенные с металлическими плитами защиты от таранного удара ниже ватерлинии. Каждая могла нести при необходимости по триста пехотинцев, а на этот раз такая необходимость была. «Поплывем, как селедки в бочке, — размышлял Федор, прогуливаясь по палубе одной из них и вспоминая, сколько народа, коней и слонов ему надо перебросить на африканский берег, — ну да ничего, доберемся».
Закончив беглый осмотр и не преминув расспросить капитанов о торговом корабле, который мог появляться в этих водах. Чайка спустился на берег. Торговых кораблей мимо этой бухты проплывало много, но ни один из них сюда не заходил. Как объяснил Федору капитан квинкеремы. Ганнибал с некоторых пор запретил им останавливаться в бухте Тавромения.
«Ах да, — вспомнил с неудовольствием Федор, неудачно попытавшийся начать поиски Юлии, — секретность».
На берегу он сел на лошадь и в сопровождении всего двадцати всадников и Амада, встречавшего в бухте новое начальство, отправился в глубь острова. А точнее вверх по дороге, ведущей среди скал. Спустя пару часов непрерывной скачки по горному серпантину они достигли склонов горы, на которой расположился первый из тайных лагерей, в котором было сконцентрировано две хилиархии пехотинцев.
Как все четко рассчитано, — произнес Федор, проехавшись по лагерю и убедившись, что солдаты полностью готовы к погрузке, — неподалеку стоит восемь кораблей, которых как раз достаточно, чтобы взять на борт всех этих солдат.
Ганнибал приказал построить лагерь так, чтобы он особенно не бросался в глаза, — пояснил командир одной из хилиархии, по совместительству выполнявший обязанности начальника лагеря, — и в то же время можно было легко достичь ближайшей гавани. Мы так и сделали.
