Вообще этот огороженный забором и на первый взгляд сумрачный уголок природы дышал спокойствием и тишиной, и Виктор отметил, как недостаток, что вдоль тропинок не догадались сделать скамеек, только возле дома. Летом тут было бы неплохо посидеть. Дальше шел уже знакомый ему уголок со стрельбищем, и Виктор спокойно вернулся в дом.
После ужина он решился врубить телевизор: шел спектакль, Московский театр сатиры ставил "Клопа", играли очень смешно, но Виктор не стал тратить время на классику, погасил телек и сел за докладную записку о роли в будущем человечества цифровых технологий. Чтобы не распыляться, он выделил несколько ключевых направлений: малые счетные машины, операционные системы, диалог машины с человеком через графический экран, многозадачный и многопользовательский режим, глобальная сеть коммуникаций между счетными машинами, и… и… да, да, еще надо непременно упомянуть манипулятор "мышь"! "Мышь должна обязательно стать нашим, советским изобретением…" — привычно застучал Виктор по клавишам машинки, "ей надо обязательно дать наше название, чтобы через полвека миллионы жителей планеты, для которых вычислительные устройства станут постоянной частью окружающей реальности, одним из основных источников познания мира и средств общения друг с другом, каждый раз вспоминали, какой стране они обязаны возможностью столь легкого способа вхождения в эту рукотворную реальность…" Примерно так. Лишь бы поняли и обратили внимание на разработку столь нужного в будущем девайса хотя бы во имя увековечения… ну, это они сами по ходу разберутся, кого им увековечивать…
В четверг в утреннем меню был указан выбор только из рыбных блюд, что слегка озадачило Виктора. "Интересно, это у них просто типа рыбные дни по четвергам, или диетолог так расписал, или же это результаты вчерашнего изучения? Может, эти исследователи меня между собой, как двуногого дельфина классифицировали? Жаль, если мясного больше не будет…" Он ожидал, что снова привезут какую-нибудь аппаратуру для его изучения, но на этот раз очередная группа спецов приехала без ничего. Он тут же передал подготовленную вчера докладную по компьютерам одному из них; тот, видимо, оказался из близкой к ЭВМ или электронике сфере, потому что тут же задал вопрос, насколько он, Виктор, считает возможным техническую реализацию в будущем телекниги.
— Телекниги, телекниги… — С таким термином Виктор не сталкивался и начал рассуждать вслух. — Это что же, вроде как e-book?
Пара специалистов закашлялась, подавляя невольный смех, а задавший вопрос немного смутился.
— Спокойнее, товарищи, — поспешил вступить Ковальчук. — Поясните, пожалуйста.
— Ну, electronic book, электронная книга… Сейчас, то-есть, у нас, при использовании цифровых технологий, используют англицизмы из английской буквы "и" и английского слова, пишется через дефис, вот так… Электронная почта — имейл, электронная книга… соответственно. А вы что имели в виду?
— Представьте себе устройство размером с книгу, в которую встроен плоский кинескоп, — начал разъяснять Виктору его коллега из пятидесятых. — Вы нажимаете комбинацию клавиш на переплете и радиосигнал поступает к вам в квартиру, где есть такой шкаф, где хранится много книг, журналов, статей, записанных на магнитные устройства памяти…
— Все, понял. — перебил Виктор. — Значит, реализовать у нас можно так: книги сканируем, лучше с распознаванием текста, и выкладываем на веб-сервер, а на него уже можно с любой машины браузером заходить, с того же планшетника через вай-фай, то-есть беспроводную сеть. Только сервер лучше не в квартире размещать, а сразу в библиотеке, а в доме организовать беспроводную точку доступа и от нее по меди или лучше оптоволокну к провайдеру…
— Сервер прямо в библиотеке — это идея! — оживился коллега. — Это сразу решит проблему смены носителей. Послушайте, так даже и фильмы загружать можно! Конечно, тут уже зависит от ширины канала и его загрузки другими пользователями… Товарищи, прошу прощения, я, кажется, увлекся. Пора приступать к вопросам.
После обеда Ковальчук отъехал, а к вечеру вернулся и привез Виктору красное удостоверение штатного эксперта. Виктор также узнал, что Ковальчуку с сегодняшнего дня присвоено звание майора.
— Ну, так сегодня двойной праздник, товарищ майор, — заметил Виктор. — У вас такие случаи отмечать как-нибудь положено?
— Вне боевой обстановки на объекте — разве что кофе с ликером. А вообще давайте попросим его принести.
Ковальчук позвонил, и через несколько минут стюард прикатил столик с красным кофейным прибором, распространявшим по всей комнате удивительный аромат; там были кофейник, молочник, сахарница, две чашки на блюдцах с ложечками и фарфоровая вазочка с какими-то песочными крендельками.
— А вы не в курсе, в субботу вопросы только до обеда будут? — Виктор думал о том, как бы выбраться в город и уладить отношения с Зиной. Неудобно как-то получалось: она же все-таки в его реальности подвиг совершила, а тут у обоих какой-то осадок остался. Нехорошо это, неправильно.
— Нет, в субботу будет как обычно, — ответил майор Ковальчук, — а в воскресенье свободный день. Программа достаточно плотная, потому что вас надо как можно быстрее переправить обратно. На это есть некоторые причины, о которых я вам пока ничего сообщить не могу.
— Ну, хорошо, а то я первое время вообще думал, что навсегда здесь останусь…
— Скажите, — задумчиво произнес Ковальчук, размешивая в чашке добавленное молоко, — положа руку на сердце, вы действительно хотели бы вернуться в ту жизнь, то общество, из которого попали к нам?
— Странный вопрос, — ответил Виктор, а про себя подумал: "Ну вот, как во всех фильмах, теперь будут склонять к невозвращению".
— Нет, я вовсе не собираюсь вас отговаривать. Более того, есть твердое и не обсуждаемое решение найти способ вас вернуть. Но я хочу просто понять вас, как человека. Вы когда-нибудь задумывались над тем, куда вы возвращаетесь? Я, конечно понимаю, достижения прогресса, красивые мобильники и все такое, но ведь вы же не из тех, кому, как дикарям, нужны дешевые стеклянные бусы? Вы же не можете там, у себя, не замечать, какой большой процент вашей общественной элиты составляют откровенные самодуры, хапуги, мародеры, отпетые эгоисты, которые смотрят на всех, у кого автомобиль чуть поскромнее, как на быдло? Вы не можете не видеть, сколько у вас тупого, наглого невежества пролезло выше по чужим головам. Вы не можете видеть, что у вас ради погони за личным обогащением разрушается образование, медицина, уродуются города, из толпы людей сознательно делают дегенератов!
— Подождите. Разве я вам это говорил?
— Нет. Вы не говорили. Более того, вы старались представить ваше будущее по возможности в хорошем свете — отчасти потому, что вы искренне верите, что со временем общество может только прогрессировать. Но изучение фактов, реальных результатов развития, о которых вы просто из-за элементарной честности умолчать не можете, равно как и исказить, показывает нам такую, простите… Как вы, человек, сохранивший совесть и порядочность, можете там жить? Специалистам после работы с вами приходится проходить реабилитационный курс, у них психика на грани срыва от того, что вы рассказываете, вы многого такого просто даже не замечаете, у вас это в порядке вещей. Вы не видели, какими они от вас возвращаются, им дают возможность выкричаться, бегать, психогигиенисты с ними работают… Что у вас там осталось от России, жалкий, умирающий обрывок какой-то — и туда вы рветесь…
Виктор резко поднялся с места.
— Родину и мать не выбирают, товарищ майор! И не меняют! И если вы хотели… если дальнейшая работа… — он пытался точнее подобрать слова, но у него не получалось. — Отправляйте меня обратно или расстреляйте к чертовой матери!
Ковальчук тоже встал. Лицо его было хмурым. Он прошелся взад-вперед по комнате, постоял у окна, затем обернулся к Виктору.
— Извините. Я не должен был так с вами говорить. За эти дни слишком многое накопилось, видимо, я тоже оказался к этому не готов. Нам проще. Нам есть что любить, нам есть чем гордиться, у нас есть достижения, у нас есть победы небольшой кровью, у нас неслыханные темпы развития, мы почти отучили народ пить — а вот так, как вы, любить Родину только за то, что она есть, наверное, многим у нас еще надо научиться. Очень хочется, чтобы и вы там все тоже жили, как идут по прямой дороге навстречу утреннему майскому солнцу, спокойно и свободно.
— Спасибо. Я верю, что когда-нибудь это будет.
— Да, и, кстати, мне пора ехать. При нашей с вами работе надо нормально отдыхать. Всего доброго!
5. Хороших дел в пятницу не начинают.
Этот день начинался, как обычно.
Утром Виктор привычно сделал зарядку под переписанные Ленинградским заводом на винил старые хиты Реда Николза и принял душ.
