— Спасибо. Я верю, что когда-нибудь это будет.
— Да, и, кстати, мне пора ехать. При нашей с вами работе надо нормально отдыхать. Всего доброго!
5. Хороших дел в пятницу не начинают.
Этот день начинался, как обычно.
Утром Виктор привычно сделал зарядку под переписанные Ленинградским заводом на винил старые хиты Реда Николза и принял душ.
В меню вернулось мясо. Надо понимать, четверг был по графику диетологов.
Очередная группа специалистов приехала на первые три пары и уехала к обеду.
Майор Ковальчук выехал утром и к обеду не вернулся. Вроде как его вызвали.
В перерыв отобедать с Виктором напросился Савельевич — узнать, что в нашей реальности еще написали из песен про войну, и в частности, десантников. Виктор напел анчаровскую "Баллады о парашютах": "Автоматы выли, как суки в мороз, пистолеты били в упор, и мертвое солнце на стропах берез мешало вести разговор…"
— Жизненно… — заметил Савельевич. — Этот Анчаров, он где служил?
— В десантных он в сорок первом воевал. Потом на переводчика его обучили, в сорок пятом был переводчиком с китайского, когда с японцами воевали в Манчжурии.
— Там же, значит, довелось… А он случайно архитектору Анчарову не родственник? Тут у нас некоторые дома в Брянске по проектам Анчарова строились. Тоже, кстати, вроде еще и песни пишет и в Театре Драматической Песни выступал, это в Москве такой недавно открыли.
— Может, это он и есть?
— А может. Тут никогда не знаешь…
На улице перед воротами засигналил "Старт" — видимо, приехала послеобеденная группа спецов.
— Ну, что… Продолжим служить Советскому Союзу, стало быть…
Дверь распахнулась, в комнату, пригнувшись, влетел спиной вперед комендант, держа обеими руками тяжелый, незнакомый Виктору, пистолет с дульным компенсатором, бесшумно прикрыл дверь, задвинув защелку, и стал за стеной.
— На пол! — зашипел ему в ухо Савельевич и пригнул вниз мощной рукой. Виктор нырнул на ковер. Снизу он уже увидел, что Савельевич стоит на корточках с автоматом наготове.
— Их двое. — продолжал шептать комендант. — Один только смотрит на ребят, и они падают, один за одним. Ни выстрелить, ничего. Наверное, всех уже.
— Автомат где?
— В кабинете… Связи нет — рацию глушат, телефон обрезан. Я сразу сюда.
— Твою… — Савельевич левой рукой откинул край ковра, под которым оказался квадрат люка с крышкой заподлицо; он приподнял и сдвинул на ковер крышку, стараясь не шуметь.
— Лезь сюда, — зашептал он Виктору, — закройся в убежище и беги через третий ход, мы задержим. Все, молчать, пошел!
Виктор просунул ночи в дыру, нащупал скобы. Он успел заметить, что Савельевич с автоматом занял позицию пригнувшись справа от двери.
Внизу оказалось низкое, пустое помещение цоколя с узкими окнами сверху, похожими на бойницы. На некоторых простенках также были скобы; видимо, лазы были во всех комнатах. Буквально в двух шагах от него в глубь бетонного пола круто уходила лестница и вела к железной двери со скругленными углами и четырьмя рычагами для запоров. "Видимо, это и есть убежище" — подумал Виктор. Стараясь не нарушать стоявшую вокруг гнетущую тишину, которую нарушало лишь журчание воды в трубах отопления, он спустился по ступенькам к двери. Со стороны остававшегося открытым люка донеслось невнятное бормотание, затем вдруг послышался щелчок открываемой защелки и тут же, с небольшим промежутком, наверху, в комнате над ним, на пол глухо упали два тела.
Виктор понял — вернее, даже не понял, а почувствовал каким-то первобытным инстинктом, что это все. И что два тела — это не противник.
Он рванул на себя металлическую дверь — она открылась; в глубине проема тускло горело аварийное освещение. Он бросился внутрь, захлопнул дверь, повернул запорные рычаги. Рядом с дверью висел красный пожарный щит; Виктор сорвал с него то ли лом, то ли пику с кольцом на одной стороне и заклинил им тяги запорного механизма. Его уже не волновало, что он выдает свое укрытие грохотом и лязгом металла. Деваться было некуда.
"Что же это было-то?" — лихорадочно соображал Виктор. "Гипнотизеры? Или вообще монстры? Вроде контролера в "Сталкере"? Какая у них тут еще фантастика в реальность превратилась? Стоп, да они же сами им дверь и открыли. Забубнил кто-то и открыли"
За дверью убежища кто-то подергал за рычаг; механизм был заклинен ломом намертво.
"Э! Э! Да он сейчас так же там забубнит и я открою! Чего делать-то будем… Стучать надо чем-то, чтобы заглушить!" — осенило Виктора и он бросился к пожарному щиту, хватая топор. Рядом со щитом он заметил красный опломбированный рычаг с висевшей над ним табличкой "Тревога". "Ну и дурак же я!" — отругал себя Виктор за невнимательность и что есть силы рванул крашеную рукоятку.
За дверью омерзительно взвыло; судя по мощи звука, доносившегося через несколько этажей и защитную дверь, сирену подобрали такую, что ее должна была сразу услышать половина Брянска; потом что-то приглушенно хлопнуло, словно где-то стреляли из ружья, еще раз и еще.
"Теперь пусть побубнит! Однако, сматывать надо." Виктор просек, что раз нападавшие сумели притащить с собой аппаратуру радиопротиводействия, то уж пластичная взрывчатка на дверь убежища у них уж точно найдется. "Третий ход… Он говорил про третий ход…"
От входа шел коридор с какими-то трубами и кабелями под потолком, в котором было несколько узких щитовых крашеных дверей в отсеки убежища. Виктор бросился по очереди в них толкаться; за первыми двумя оказались помещения с нарами, двери с надписями "Электростанция" и "ФВС" он пропустил, за следующей дверью оказалась кладовая, где хранились противогазы, патроны и стояло в пирамиде с десяток коротких коробовских автоматов, отчего у Виктора мелькнули неприятные ассоциации с какой-то компьютерной стрелялкой и ощущение бредовости происходящего; несмотря на это, он ухватил один из автоматов и три набитых рожка. В отсеке за следующей дверью, в глубине, за нарами оказалась железная дверь с надписью "Ход 2", а напротив ее и чуть вглубь в коридоре оказался отросток, ведущей к двери с заветной надписью "Ход 3". У двери виднелась черная коробка с поворотным пакетником — выключатель освещения.
Виктор на всякий случай вогнал рожок в магазин и передернул затвор, затем повернул выключатель, и, держа правой рукой автомат за пистолетную рукоятку, левой повернул запоры и толкнул дверь от себя. За ней оказалось то, что можно было назвать именно ходом — ход сообщения, узкий и низкий тоннель, похожий на щель, с редкими маленькими круглыми плафонами под потолком, изредка расширявшийся боковыми нишами для того, чтобы два человека могли в нем разойтись.
Повесив автомат на шею, Виктор нырнул в этот ход. Он старался бежать, не сбивая дыхания и думал о том, что же ждет в конце этого хода. Может, они уже все просчитали, и сейчас хладнокровно ожидают его там, вымотанного бегом, теряющего волю к сопротивлению, расслабленного предвкушением спасения… Когда же этот чертов ход кончится? И что дальше, даже если они не устроили засады? В голову лезла всякая ерунда, вплоть до фантастического сверхсекретного тоннеля метро, в который он вот-вот вынырнет.
В висках стучало. Воздух здесь был сухой, но застойный и отдавал каким-то древним антисептиком. Автомат прыгал на груди, и Виктор на бегу перевесил его на плечо.
В конце хода была еще одна дверь; Виктор, снова держа автомат наготове, открыл ее. За ней оказалась круглая, как канализационный колодец, шахта, ведущая вверх, с вделанными в стену скобами. "Вот тут, пока я лезу, как раз наверху удобно мне по башке долбануть" — решил он. Но делать было все равно нечего, и он начал карабкаться наверх, радуясь тому, что скобы не успели заржаветь. Наверху была небольшая площадка с дверью, простой, не защитной, которая открывалась поворотом ручки. Виктору к этому моменту стало уже все абсолютно все равно, что его там ждет, лишь бы все произошло скорее; в глубине сознания даже мелькнуло, не скрывается ли там, за дверью, переход обратно в его реальность. Он нажал на ручку и вывалился наружу.
6. Антоновка вступает в бой.
Его накрыла волна света и морозного воздуха, ноги провалились в неглубокий наст. Впереди, за ветвями густого кустарника, виднелась малоезжая дорога. Виктор захлопнул дверь, которая снаружи была замаскирована, как часть накрытой досками поленницы распиленного сухостоя, и начал продираться сквозь кусты. Сзади в лесу продолжала надрываться сирена. Было не очень холодно, сверху сияло солнце; с еловых лап на голову и за шиворот обильно сыпался снег, но на это он уже не обращал внимание. Оба конца извилистой, как змея, дороги терялись в лесу, вокруг не было видно ни души. Виктор прислушался, надеясь уловить с какой-нибудь стороны гудки машин или лай собак: это оказалось бесполезным, сирена все заглушала своим нудным, уже опротивевшим ему воем. Он хотел уже бросить жребий, в какую сторону идти, но тут заметил что-то темное, мелькнувшее вдали за деревьями; бросившись прочь с дороги, он спрятался за стволом толстой, раздвоенной выше человеческого роста сосны и снял автомат с предохранителя.
