женщину глазами, в надежде вытащить из нее информацию по сакруму.
Этим он подтвердил мои догадки.
Его способность и способность Ольги Владимировны были не такими, что взглянул на человека и все узнал. Полагаю, в зависимости от того, что им было нужно, всплывали отдельные картинки. Перелистывая их, оба постепенно изучали подопытного.
– Николай выступал на телевидении, выпускал статьи, – продолжила женщина, – все это имело успех. Его взгляды стали бурно обсуждать в обществе. Александр Павлович пытался с этим бороться. Он закрыл ему доступ к СМИ. Но Николая это не остановило. Он стал выкладывать блоги в сети. Эти блоги удаляли, он их снова размещал. А в какой-то момент, Шувалов и остальные при Императоре придумали как это использовать. Они превратили Николая в самого настоящего провокатора. Коля выпускал статьи, под ними разворачивались бурные дискуссии. А потом люди исчезали. То есть его использовали, чтобы зачистить Империю от наиболее разумных, активных людей, способных переломить ситуацию. А когда Николай догадался и пришел разбираться к Александру Павловичу, тот настоял на его возвращении во Владивосток. Так сказать, отправил с глаз долой. Конечно, твой отец переживал за ту роль, что ему отвели. Бросал публичную деятельность и снова к ней возвращался. Чтобы больше никого не подставлять, в своих статьях делал запреты на комментарии. Он хотел посеять зерна в как можно большее число голов. Ну а когда он случайно познакомился с человеком, выжившим после появления нашей червоточины, и тот рассказал, что там в действительности получилось, это заставило Николая пойти на крайние меры. Там ведь в коттеджном поселке погибли не только наши с Колей родители, много других людей, которых мы знали. Он понял, убеждениями, своими статьями он ничто не сделает. Изменить правила можно только с помощью силы. К этому времени у Николая во Владивостоке уже был небольшой кружок из нескольких единомышленников. Взорвав пристань с танкером, они провели свою первую акцию. Через неделю исчезли все, кроме Николая. А потом и он вместе с семьей.
– А после нашего исчезновения было какое-нибудь расследование? – спросила Эмили. – Я просто в сети ничего не нашла.
– Какое-нибудь было. Где-то через месяц мне позвонила Эльза Александровна. Хотела справиться о вас. Я сказала, что сама не могу дозвониться. После приходили с полиции, допрашивали. Потом сказали, Николай в банке взял кредит на очень большую сумму, не хотел отдавать и с семьей сбежал в Америку. Тем все и закончилось.
– Но это же бред! – возмутилась Эмили.
Ольга Владимировна развела руками.
– Так понимаю, заказчиками нашего похищения выступили те, кому принадлежал танкер со скверной. Кто они?
– Кланы добывают скверну, торговые компании продают. Пристань и танкер – принадлежали компании «Дальний Восток Транссервис». У нас здесь ничего не поменялось. Император ставит губернаторов, крупных чиновников, а всем как верховодило, так и продолжает верховодить казачество. Они владельцы компании с одной стороны, с другой – москвичи. Кто именно я без понятия.
– То есть приказ пришел из Москвы?
– Думаю, да. Верховный атаман сам бы не посмел вас тронуть.
– Получается, казаки выступили в роли исполнителей, – вслух домыслила Эмили. Но сейчас ее вряд ли волновали исполнители. Из Москвы – означало причастность деда. Скорее всего, князь Шувалов лично не давал распоряжений, но однозначно знал и не возражал. Или был поставлен в известность задним числом. Иначе расследование не проводилось бы настолько поверхностно.
В принципе, все было ясно. Оставалось найти исполнителей и возвращаться в Москву. Там уже было бы видно, что делать дальше.
– Тетушка, мы, наверное, пойдем. Не знаю, будет ли время еще к вам заглянуть. У нас всего три дня. Точнее, уже два. Потом нам нужно будет вернуться в Москву. Но позже я обязательно еще приеду.
– Конечно, как скажешь. Ты стала такой взрослой. Такой самостоятельной и сильной. Николай был бы доволен. Прости, что мне пришлось оставить тебя в Хабаровске. Ты сама знаешь, у меня не было другого выбора.
– Да, знаю. Теперь я все знаю благодаря графу Апраксину. Но так даже лучше получилось. Жизнь меня закалила. Из неженки я превратилась в сильную со стальным стержнем внутри.
Мы хотели подняться, но Ольга Владимировна нас остановила.
– Не спешите. Я все-таки хочу всем поставить защиту. Чтобы абы кто не лез в ваши воспоминания. И хочу напоследок отдельно поговорить с Андреем Викторовичем. Это ненадолго.
Снова перед руководителем Особого отдела Платоном Юрьевичем Ромодановским предстала все та же проблемная троица. Результат работы, можно сказать, был положительным, вот только не совсем таким, на какой он рассчитывал.
– Выходит, у этих двоих в потайной комнате лежит порядка шестьсот семидесяти пяти миллионов, – констатировал положение дел руководитель.
– Так точно. Согласно сверке Ситибанка, – отчеканил Берник.
– И сколько, по-вашему, придется ждать?
– Мы выяснили, в супермаркете они купили продуктов на три дня. С учетом двух упаковок пива, это еще два-три дня максимум.
– Не пойдет. Они растянут на неделю, две или больше. Столько ждать мы не можем, – резко среагировал Ромодановский. – Сегодня доложу Бельскому. Пусть сам решает, как преподнести Императору. Больше тянуть мы не можем. А вы, так понимаю, выставили на площади оцепление, еще из полицейских в форме.
– Так точно.
– Все с вами понятно. Работаете по инструкции. Головой не думаете. А нужно было подойти к вопросу творчески, с фантазией. Иначе они действительно не то что через неделю или две, месяц сидеть там будут. Значит так, прямо сегодня устройте им представление. Покажите, что вы задерживаете, скажем, кого-то другого прямо на этом месте. А потом сразу снимите оцепление и подальше выставьте людей в штатском.
– Так точно. Сегодня же сделаем.
– Платон Юрьевич, разрешите мне заняться этими двумя, – вдруг вызвался Балашов. – Поверьте, я их не упущу. Буду лично сидеть там днем и ночью, но не упущу.
– Охотно верю. Разрешаю.
– Есть! – с готовностью отозвался Балашов.
– Платон Юрьевич, хотелось бы узнать, как быть с внучкой князя Шувалова и двумя друзьями. Я имею в виду ее подругу и Вагаева. Если нельзя через внучку, можно было бы через них надавить на спрятавшихся на площади, – попытался с другой стороны решить вопрос Берник.
– Этот вопрос я уже поднимал у Бельского. Пока исключено.
– Понятно, – разочарованно выронил опер и свесил нос.
– У вас все?
– Нет, Платон Юрьевич. Есть
