«Тридцатьчетверку» и возглавлявший колонну трехосный «БА-10» разделяло буквально метров 30. Один из мотоциклов передового дозора стоял около танка, а вот другой отчего-то валялся под откосом неподалеку от броневика. Экипаж залег за перевернутым на бок транспортным средством, ощетинившись стволами винтовок. Башня бронемашины, в свою очередь, была развернута в их сторону. Танковая же пушка глядела на броневик. Эдакий боевой паритет: «ты выстрелишь – я стрельну – и обоим хана».
Ну, понятно: долгожданная встреча оказалась столь неожиданной, что не обошлось без непоняток. Увидев появившиеся из-за поворота немецкие мотоциклы, танкисты, не раздумывая, долбанули по ним из пулемета. На высокой скорости да в облаке пыли не так легко разглядеть на бойцах советские каски, а вот торчащий над коляской ствол вражеского пулемета сразу в глаза бросается. Вот ребята в кювет и кувыркнулись. А второй рванул обратно, чтобы предупредить своих. Хорошо, хоть стрелок в броневике оказался хреновый, ни в кого не попал. А кобринским бойцам хватило мозгов и выдержки не стрелять в ответ. Вполне нормальная ситуация, на войне и не такое случается, главное, без крови обошлось. Нужно по-быстрому объясниться, найти их командира и что-то решать, поскольку торчать тут, на узкой грунтовке, мешая друг другу проехать, не самое лучшее решение. Налетят «лаптежники» – и все, тогда точно без большой крови не обойдется. Они тут все как на ладони.
Подбежавший Зыкин мгновенно оценил обстановку:
– Они чего, охренели?! По своим стрелять вздумали? Кто такие, узнал?
– Когда, Вить? Да и откуда им знать, что на мотоциклах свои ехали? Машинки-то немецкие, пулеметы тоже, двигались с западной стороны. Ты, кстати, автомат-то опусти, не накаляй! Тут у всех нервы, а пальцы на спусковых крючках.
Сняв фуражку, комбат призывно замахал ею над головой:
– Эй, славяне, свои мы, никому не стрелять. Я – капитан Минаев, командир батальона, 27-я стрелковая. Где ваш командир?
В борту бронеавтомобиля распахнулась дверца, и наружу в два приема выбрался танкист в потертой кожаной куртке с лейтенантскими кубарями на черных петлицах. Махнув рукой в ответ, он торопливо двинулся к Кобрину. Недовольно пробурчав что-то себе под нос, особист отступил на шаг в сторону и опустил автомат, оставив его висеть на плече стволом вниз.
Не доходя до командиров нескольких метров, лейтенант перешел на строевой шаг. Кобрин мысленно хмыкнул: и охота ему пыль поднимать? Не на плацу, блин, война уж третий день идет, какие уж тут… додумать мысль комбат не успел: неожиданно увидев что-то над головой Сергея, танкист резко изменился в лице, сбившись с шага. И тут же над колоннами, и одной, и второй, разнеслось исторгнутое разом десятками глоток:
– «Воздух!!!»
* * *
В принципе могло быть и хуже. Много-много хуже, поскольку целая куча бронетехники, грузовых машин и личного состава оказалась на открытой местности и без возможности серьезного маневра. Да и какой уж тут маневр, когда тебя атакуют пикирующие «Ю-87»? Как пехотинцу на своих двоих от танка по голому полю не убежать, так и танку или автомашине от пикировщика не скрыться, слишком велика разница в скорости. Но в этот раз все с первых секунд авианалета пошло не по отработанному немецкими летчиками до полного автоматизма плану.
Во-первых, пронесшихся над колонной пилотов смутили снова растянутые на броне опознавательные знаки, и самолеты, завывая моторами, прошли вдоль дороги на бреющем, не сбросив ни одной бомбы. Судя по всему, фрицы решили, что немецкая армейская колонна (не опознать характерные силуэты грузовых машин и бронетранспортера они просто не могли, плюс – те самые флаги) случайно столкнулась с механизированной группой русских. Да еще и Кобрин с Зыкиным выпустили в сторону самолетов несколько разноцветных сигнальных ракет, окончательно сбивая пилотов с толку. Идея, конечно, авантюрная, поскольку комбат понятия не имел, как именно немцы обозначают себя, но, как оно зачастую и бывает, сработала. Что дало пехотинцам и с той, и с другой стороны несколько десятков драгоценных секунд на рассредоточение.
Во-вторых, у конно-механизированной группы имелась своя ПВО. Невесть что, конечно, всего-то несколько грузовиков с установленными в кузовах счетверенными зенитными «максимами» и крупнокалиберными «ДШК». Но к тому моменту, когда фрицы снова атаковали, решив на всякий случай проштурмовать «восточную» часть колонны, навстречу входящим в пикирование самолетам уже потянулись подсвеченные трассерами пулеметные очереди. Подобного птенцы Геринга ожидали меньше всего. За что и поплатились, потеряв три самолета.
Одному крупнокалиберная очередь разнесла кокпит в нижней точке пикирования, и он, не изменяя траектории, тут же воткнулся в землю. Поскольку пилот так и не успел отбомбиться, рвануло неслабо, оставив на месте падения лишь десятиметровую воронку с раскиданными вокруг обломками и кусками обшивки. Второго сшибли из пулеметной установки в момент, когда «лаптежник», сбросив 50-кг фугаску, выходил из пике. Самолет всего на несколько секунд подставил под огонь четырех «максимов» незащищенное брюхо, но этого хватило. Брызнули в стороны клочья дюраля, и он, не набрав и сотни метров высоты, потерял управление, вильнул в сторону и, перевернувшись через крыло, рухнул в стороне от дороги. Потерявший от удара обе плоскости фюзеляж пропахал по земле длинную борозду и тоже взорвался, превратившись в высокий огненный факел. Третий сбить не удалось, но, судя по густо задымившему мотору, повредили всерьез. Пилот решил не испытывать судьбу и, кое-как развернувшись, сбросил бомбы в поле и потянул в обратном направлении.
Обозленные потерями оставшиеся девять «Юнкерсов», к сожалению, по колонне все-таки отбомбились, хоть и не слишком прицельно, поскольку зенитчики лупили на расплав стволов и не жалея патронов. Да и пехотинцы, успевшие отбежать подальше от грунтовки, палили по самолетам из винтовок и ручников. Увы, тоже не шибко метко: подбить удалось всего один «лаптежник», да и то когда фрицы уже уходили. Этот тоже падать не спешил, хоть и летел тяжело, определенно испытывая проблемы с управлением и разматывая позади траурный дымный след. В итоге немцам удалось сжечь четыре танка и несколько автомашин; еще три «коробочки», бронеавтомобиль и два грузовика получили повреждения от близко разорвавшихся бомб. Потери среди личного состава тоже оказались невелики – бойцы успели отбежать от дороги. Батальон Кобрина практически и вовсе не пострадал: осколками разорвавшейся неподалеку фугаски, одной из тех, что неприцельно вывалил на землю подбитый «лаптежник», посекло пару грузовиков и убило пятерых бойцов. Так что, можно сказать, на этот раз пронесло. Вот только комбат был абсолютно уверен, что немцы подобного не простят и вскоре вернутся, чтобы с типично арийской педантичностью завершить начатое. И бомбить будут уже с большей высоты. Так что особенно рассиживаться на одном месте не стоило, поскольку чревато.
