– Кузьма, дойди до Бажениных, пригласи ко мне Федора, а коль он не сможет, спроси, когда мне подойти. – Кузьма кивнул и отправился.
Оббивая ноги перед входом от налипшей толстым слоем осенней грязи – скорее бы уж холода, – услышал отголоски оживленного разговора в доме. Поторопился внутрь и обнаружил в гостиной весело переговаривающихся Надежду с, судя по всему, Таей. Пожелав как обычно здравия и получив аналогичные пожелания в ответ, сел к столу. Надежда суетилась, накрывая, а Тая меня просто рассматривала. Девушка была обычная. Ни выдающихся форм, ни особой красоты. Просто симпатичная своей молодостью и женственностью девушка. Для понятий местной красоты была слишком худая, а для меня – то, что надо, не нравилась мне в здешних дамах погоня за объемом. Нравилось мне и ее спокойствие – ни показной стыдливости, не суетливых движений, просто сидит, подперев скулу кулачком, и меня рассматривает.
– Ты Тая? – спрашиваю ее.
– Да, мастер. Сказывала Надежда, что помощница тебе нужна, вот я первая и вызвалась.
Интересно, мне Надежда говорила, что помощница ей нужна и что тебя уговаривали. Впрочем, это неважно.
– А в чем помощь твоя нужна, знаешь?
– Знаю, мастер, и помогать рада буду, – улыбнулась мне Тая.
Пожалуй, так откровенно еще никого в постель не затаскивал, но токсикоз поджимает.
Однако он и еще чуток подождать может.
– Что же, Тая, рад буду твоей помощи. И помогать ты можешь начать уже прямо сейчас. – Я заметил проскочившее в глазах девушки непонимание, удивление и растерянность, но, не дав им всем выскочить на свободу, продолжил: – Надежда говорила, что ты была первой на посиделках со льном. Расскажи мне все, что вы со льном делаете, только подробно и по порядку. От поля, на котором лен выращивают и собирают, до готового холста.
Конечно, обо всем этом можно было и Надежду расспросить, но человек познается в общении, а мне было интересно, что за человек Тая.
Рассказывала Тая хорошо, подробно и не сбиваясь. Действительно хотела помочь. На мои уточняющие вопросы типа: «А почему руками рвете, не проще ли срезать?» – отвечала так же основательно, не спрашивая, что за глупые вопросы.
Технология оказалась весьма сложной. Рассчитанной чуть ли не на год работы. Теперь более понятными становятся ценники на ткани. И ткачество полотна во всей этой цепочке не самое долгое, как выяснилось, занятие. Мысленно посмеялся еще над способами отбелки полотна – их, оказывается, в навозе купали, потом в реке мочили и на солнце просушивали. Несколько раз. Так что ходим мы в рубахах, изначально замазанных навозом. В связи с износом одежды на работе давно уже перешел на одежду из местного льна. Надо будет себе еще комплектик от морпехов урвать, больно уж ладная форма у меня получилась.
За разговорами пролетел ужин и вернулся Кузьма с Федором. Поблагодарив Таю за рассказ, а Надежду за ужин, извинился, что вынужден покинуть столь приятную компанию, и собрался подниматься с Федором в кабинет, когда меня догнал вопрос Кузьмы:
– Мастер, баньку топить?
Баню Кузьма обычно топил в пятницу, а сегодня еще пока среда, хотя почему бы и нет?
– Топи, Кузьма, ты же знаешь, как это дело люблю, – улыбнулся я ему.
Потом, сидя с Федором на чердаке и обсуждая новую мануфактуру, все время прислушивался к шебуршению внизу в предвкушении – баню действительно любил. Как можно не любить насыщенный можжевеловым духом пар и стойкий запах разогретого дерева. Те, кто не любит париться, просто не попали в свое время к правильному банщику в хорошую баню. Нашу баню делал под свой вкус и париться в ней готов был через день – каждый день не осилить даже мне. Но много удовольствий это даже хуже, чем их полное отсутствие. Посему мы обычно парились раз в неделю или немного чаще, когда особо грязные эксперименты проходили.
С Федором остановились на том, что он скупит по деревням выделанные льняные нитки и заготовки кудели. Мне хотелось начать механизировать полный цикл. Пока проверяю ткацкий станок, надо проработать способы механизации получения нити. А к экспериментальному станку у меня уже есть кого пристроить. Пусть пока Тая изучает мою машинерию, а потом помощниц себе набирает и обучает их уже сама. Посмотрим, что за диво мне Надежда сватает.
Проводив Федора, вернулся в гостиную. Баня еще не дозрела, и мы пили травяной чай, переговариваясь о том о сем. Наконец баня поманила жарким нутром, синие сполохи перестали плясать в топке, и задвижки были прикрыты. В парилке сразу стало ощутимо давить температурой.
Первыми пошли мы с Кузьмой. Развалившись на полке, активно потел, предаваясь радостям бани, выскакивая в помывочную, опрокидывал на себя пару ковшей воды из бадьи и шел передохнуть в предбанник. Или даже в сени, когда хотелось похолоднее. Удачная вышла придумка с баней по-белому.
Баню рубили полностью по моему проекту, подправленному кое-где плотниками. Рисовал эскизы, копируя по памяти баню моего приятеля, которую считаю лучшей из компактных. Единственный недостаток, дом мой стоял далеко от воды, так что пруда, в который можно прыгнуть, тут не было. Зато после бани можно было юркнуть сразу в постель, а не взбираться в гору по грязи, идя от берега до дома.
В предбаннике пили холодный квас. Чай в бане как-то не прижился. А вот кваса пили так много, что в сенях оборудовали закуток с выносным ведром, можно сказать, филиал маленького уличного домика со всеми необходимыми атрибутами.
После пары заходов в парную сидел в предбаннике, потягивая квас и впадая потихоньку в нирвану. Вдруг Кузьма засобирался, так меня и не попарив, быстро сполоснулся и ушел.
Конечно, будучи не тупее паровоза, впал в нирвану еще глубже, смакуя ожидание. И она пришла. Разделась неторопливо прямо передо мной, ничего не скрывая и не стесняясь, и пошла в парную. Мне надо было пересидеть первый взрыв гормонов, а то токсикоз не даст насладиться самим процессом. Вот и приходилось запивать его квасом и пытаться мысленно пересчитывать доказательство теоремы Пифагора. А потом все было, как мечталось и как хотелось. Тая стала глиной под нетерпеливыми руками подмастерья, заглаживающей его огрехи и возводящей себя к вершинам форм. Обжигающий огонь делал глину только прочнее и звонче, оставив после себя глубокое удовлетворение красиво сделанным делом.
Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть.
Ты устала, и надо поспать.
Уходи в царство снов, обо всем позабудь,
И душа перестанет страдать.
Лунный свет из окна на холодных камнях
Потускневшим блестит серебром.
Засыпай, пусть уйдут от тебя боль и страх,
И неважно, что будет потом.
В дом мы вернулись уже за полночь. И первый раз за мою одиссею в этом времени спал не один. Некоторый недостаток этого обнаружился утром, когда меня разбудили на заутреню. Вот странно, вечерню и обедню в церквах тут особо не посещают, а вот заутреня – это святое. Не желая портить впечатление от прекрасного вечера, не стал спорить, а собрался и пошел со всеми. Решил заодно со священником переговорить.