Между тем «матрос» прошел мимо их. На удивление, он даже не взглянул в сторону монашка, что несколько часов назад, был с ним на одном корабле.
— Яша, — проговорил Золотарев, — ступай за ним.
Стрелец кивнул, и последовал за важным франтом, на значительном расстоянии.
— Ну, спасибо тебе Дмитрий, — сказал Андрей, когда тот скрылся за углом дома. — Если что понадобиться приходи. Мы с князем Ельчаниновым у Евдокии остановились, Сказал и отправился домой, где его уже ждал князь.
Князь Ельчанинов выслушал Андрея. Задумался и почти минут пять смотрел в одну точку. Он думал. Человек, прибывший в Архангельский городок, вызывал у него опасения. Силантий Семенович чувствовал, что все это было не спроста.
— М-да, — произнес он.
Андрей взглянул на него. Потянулся, было за кисетом, но князь, увидев его действия, проговорил:
— Евдокия просила, чтобы мы в доме не курили это дьявольское зелье. Я, конечно, попытался протестовать, но она настояла на своем. Так что пошли на улицу.
Он встал, подошел к кровати и взял валявшийся на ней камзол. Накинул на плечи и добавил:
— Ну, пошли.
Приятели вышли на крыльцо. Силантий Семенович достал кисет, набил трубку табаком и проговорил:
— Ну, а ты то, что об этом помышляешь?
Андрей вздохнул, он, конечно, хотел сказать, что все происходящее вокруг напоминало ему кадры из старенького российского фильма[37], что частенько показывали по кабельному телевидению для русскоязычных эстонцев. Это он вначале своего знакомства с поручиком Крыковым еще чему-то удивлялся, то теперь, после знакомства с Дмитрием Горожанином и Иваном Рябовым его трудно было чем-то поразить. Ему вдруг вспомнился эпизод, когда лоцмана пытался похитить иноземный шкипер, спрятав его у себя на фрегате в деревянном ящике. У Андрея даже мелькнула мысль, что ради этого и появился иноземный шпион.
— Вздор, — сказал князь. Затянулся и вдруг закашлял. — Можно было просто не отпускать Рябова с корабля.
— Так шкипер и пытался не отпускать, — изрек Андрей, — Предлагал поступить к нему на службу. Но Иван отказался.
— Ну, отказался, так отказался. Не согласиться этот, можно нанять другого лоцмана.
— Нанять то можно. — Парировал Золотарев, — если бы не одно но…
— Кое?
— Поручик Крыков назвал Ивана Рябова — наипервейшим лоцманом в городе Архангельске.
— Это ничего не значит, — сказал князь. — Крыков и Рябов дружки. Мне об этом Евдокия поведала, — пояснил Силантий Семенович, — мы с ней беседовали по душам. Она поинтересовалась, куда делся мой друг. Я объяснил, что ты поступил на службу в таможню к поручику Крыкову. Ну, она и рассказала, что он за человек. Все нахваливала и нахваливала. Потом и про Рябова вспомнила. Они оба за одной девушкой в молодости ухлестывали. Да вот выбрала она, не завидного жениха поручика, а обычного помора, у которого и за душой на тот момент ничего не было. Это сейчас Иван разжился, а тогда. Так что в слова Крыкова, что он «наипервейший» лоцман я сомневаюсь. А вот то, что он у Петра Алексеевича кормщиком в 1693 году был, перечить не буду. Сие есть правда. А насчет шпиона, я тебе вот что скажу.
Князь поднес трубку ко рту, сделал затяжку и выпустил в воздух клуб дыма.
— Что-то тут другое, но вот что мне пока не ведомо. Вот придет Яшка, тогда и узнаем.
— Лишь бы поздно не было, — вздохнул Андрей.
— А что он сделает?
— Хотя бы князя Прозоровского убьет.
— Князя легче купить, чем убить. Да и что смерть его даст. Нам облегчение, врагам злейшим неприятности. Будет крепостью капитан-командор руководить, а так лаются они между собой. Вроде не в открытую, а так исподтишка. Если бы не архиепископ перегрызли бы друг другу глотки.
— Не уже ли капитан-командор такой плохой человек? — поинтересовался Золотарев.
— Да нет. Просто, он ставленник Петра Алексеевича из «потешных», а князь Прозоровский старой закалки. Алексею Петровичу многое из затей государя не нравится. Службу воеводскую он исправно готов нести, но слушаться, когда им командовать будет человек, с малым опытом будет, не согласится. Да плюс еще лекаря иноземные. Те так и норовят на ухо что-нибудь не пристойное про капитан-командора шепнуть. — На секунду Ельчанинов замолчал, посмотрел на небо, и произнес, — а может, шпион и прибыл к лекарю? Дверь за спиной скрипнула и в проеме появилась Евдокия.
— Шли бы вы в дом. Холодно вечером. Того и гляди простудитесь. А так я вам поисть приготовила.
— Спасибо хозяюшка, — сказал князь. Поклонился в пояс и добавил, — спасибо еще раз за хлеб да соль. Мы сейчас погуторим еще немного и придем.
Окрошка, квас, черный каравай. Деревянная ложка, глиняные кувшин и кружки. В большой плошке сметана. За длинным столом Андрей, Силантий Семенович, Евдокия и Фрол. Мальчишка больше ерзаел, да опять пялился на камзол князя. Хозяюшка заметила это и дала подзатыльник.
— Хватит глазеть, — отругала она сына, — ешь, давай. Тот насупился и заметал ложкой так, словно неделю до этого не обедал.
— Не спеши, — вновь проговорила Евдокия. Фрол ее послушался.
— Вы, уж на него Силантий Семенович внимания то не обращайте. Неслух. Без отца растет. Меня совсем не слушается.
Ельчанинов посмотрел на мальчишку и спросил, касаясь рукой своего камзола:
— Такой камзол хочешь?
— Угу.
— Ладно, будет тебе такая одежа.
— Не надо Силантий Семенович, — взмолилась женщина, — да зачем он ему. Вон будет с ребятней по заборам лазить, так за день и порвет.
— Ничего, справим новый. Фрол доел окрошку, запил это все кваском и убежал.
— Ох, неслух, — вздохнула Евдокия.
— Сам таким был, — проговорил князь.
Женщина даже не поверила, видимо считала, что дети у бояр куда спокойнее. Князь лишь улыбнулся и молвил:
— Сам яблони с крестьянскими ребятишками тряс. Так, что яблочки падали на землю. А потом, пихали за пазуху и убегали…
— А у вас дети есть, Силантий Семенович? — поинтересовалась Евдокия.
— Увы, нет, — вздохнул князь. — Да и не женат я. Все времени не было.
— А у вас Андрей?
— Женат был, но детишек так и не завели.
— Почему?
— С начала хотел на ноги встать. Окрепнуть, а потом… — Тут Эстонец замолчал, не хотелось вдруг озвучивать, что его жена ему изменила, поэтому он молвил, — жена у меня умерла.
— Вы вдовец?
— Увы, да.
Евдокия печально взглянула на Андрея, Вдова понимала, как тяжело остаться одному. У нее вот муж в Белое море ушел, да так и не вернулся, но в отличие от Золотарева, у нее был сын, которому она готова была отдать материнское тепло. Дверь скрипнула, и на пороге появился Иван Рябов.
