— Вот это отрава. Слышал, весь взвод в расход пустили? Не проще их к цыганам заслать было, опять же в боевых условиях проверка.
— К ним подойти нельзя было, не то что из больницы вывести. Что мне приказали, то я и сделал.
Путилин застонал, по телу пробежала судорога.
— Его не Пузырь прислал?
— Да, нет, я бы знал. – Без особой уверенности сказал Латунов.
— Хотя привезли по первому разряду, операцию Нейман сам делал.
— Смотри, что это с ним?
Путилин изгибался рессорным листом, кулаки сжимались, макушка билась в прутьях кровать. Несчастный хрипел брызгая слюной.
— Передоз, похоже! Тащи в реанимацию, Василий, быстро!
— Сейчас носилки привезу! Засунь ему между зубов чего‑нибудь!
Громыхая через железные рамы дверей, Латунов закатил носилки в реанимацию. Привязанный ремнями, Путилин давился слюной, но дергаться перестал.
— Так, погоди, сейчас мы тебе поможем, — приговаривал медбрат, на свою беду, отстегивая ремни.
У Путилина отлегло от сердца, краем глаза следил за приготовлениями по оживлению. Латунов повернулся влево к электрошокеру. Руки потянулись к аппарату, а затылок почуял движение. Пальцы прикоснулись к проводам, удар отключил сознание.
- 778, Путилин, прием. Реанимация.
Латунов открыл глаз, попытался поднять голову. Ватный тампон во рту обмотан веревкой. Руки скованы сзади, скорее всего, своими же наручниками. Латунов сидел на полу спиной привязанный к железному ящику, веревка обматывала голову и корпус, ноги связаны в районе щиколоток. Попытался дернуться. Где такой моток нашли? Мысль вызвала головную боль в комбинации с болью в области шеи справа. Медбрат вспомнил, что отвез Путилина в отделение реанимации для оказания помощи. Он же никакой был! Неужели волосатик так уделал? До слуха донеслась неразборчивая речь. В смежной комнате голос Неймана с сомнительными интонациями и убедительное бу–бу–бу. Путилин что ли? Скорее всего, больше некому. Верзила подобрал ноги, попытался ослабить натяжение веревки. Тяжеленный ящик стоит впритык к стене, не шелохнулся. Кровь от натуги прилила к голове, боль усилилась.
— Евгений Карлыч, я тебе рассказал все что слышал и видел. В чем сомнения? Помощник верный? Вычислил быстро? Латунов – самый первый кандидат в шпионы. Имеет свободный вход–выход, доступ на все этажи, авторитетный парень, в конце концов. Такого грех не вербануть.
— Ну, не такой уж и свободный. Он много раз мог украсть порошок, но недостачи не было никогда!
— Сомневаешься! Так проверь – дело нехитрое. С твоей фармацевтикой.
Нейман открыл сейф, покосился на собеседника. Шифр внутреннего отделения знал только он. Путилин сидел на диване, в его крови антидот боролся с наркотиком, свою шпионскую миссию раненный уже выполнил.
Евгений Карлович наполнил шприц.
— Два миллилитра, думаю, хватит. Пойдем, Владимир, подержишь больного.
Латунов услышал шаги, перед глазом промелькнули брюки доктора, знакомое нательное белье. Что задумали, суки? Только бы ослабили веревку. Надо что‑то придумать. Латунов приготовился разыграть приступ удушья.
— Держи за голову!
Путилин, не мудрствуя, нажал на затылок, веревка натянулась, Василий действительно стал задыхаться. Глаз полез из орбиты, вена на виске набухла, запульсировала. В нее умелый врач и всадил иглу. Сыворотка правды окрасилась кровью, медленно ушла по назначению.
Боль стихала, сидеть на полу не так уж плохо. Какое счастье – вдохнуть полной грудью! Доктор, милый доктор, скольких ты поставил на ноги. Путилин, брат! Мускулы расслабились, лицо утратило суровость, одноглазый улыбался.
— Все, готов. Приступим.
Путилин сел на кушетку сбоку от сейфа, Нейман с трудом разместил ноги допрашиваемого между ножками стула.
— Больной, слушайте меня внимательно. – Размеренно заговорил Нейман, глядя в глаз верзиле.
— Как Вас зовут?
— Василий Николаевич Латунов.
— Сколько Вам лет?
— Двадцать восемь. – Латунов с готовностью отвечал на простые вопросы.
— Хорошо. Кем Вы работаете?
— Я – боец 28–й роты Приволжского ОМОНа.
— Кем Вы работаете сейчас?
— Я – начальник охраны особого отделения военного госпиталя.
— Кто находится в особом отделении?
— В особом отделении находятся на реабилитации раненные, способные к ведению боевых операций под действием особых препаратов.
— Хорошо. Вас зовут Василий Николаевич? – Задал контрольный вопрос врач.
— Да.
— Вы принимаете наркотики?
— Да, принимаю.
— Кто человек по прозвищу «Пузырь»?
— Трахов Виктор Андреевич, мэр нашего города.
— Какое задание дал Вам Виктор Андреевич Трахов?
— Я должен заставить бойцов подчиняться особым командам.
Изумленный дознаватель повернулся к Путилину:
— Вот так! Мы их тренируем, обучаем, зомбируем, наконец, а результатами воспользуется Виктор Андреевич!
Путилин пожал плечами. Все правильно – каждый за себя.
— Где список особых команд? Сколько человек ты уже испортил? – Нейман со злости нарушил тактику допроса. Латунов завертел головой, лицо обретает прежнюю суровость.
— Что случилось? Где я?
Нейман схватил за шею связанного верзилу, пальцами стараясь пережать сонную артерию.
— Где список кодовых слов? – Змеей зашипел доктор.
— В моей комнате, в книге «Заветы Ильича».
— Читатель сраный! – интеллигент бился в конвульсиях в душе Неймана. – Сколько из‑за тебя людей погибло! Как ты больных вербовал?
Путилин с интересом смотрел на привычную для себя стадию допроса в исполнении непрофессионала.
— Трахов передавал мне героин, — хрипел Латунов, — так и вербовал.
— Сволочь! Поэтому последние эксперименты заканчивались неудачей!
— Путилин, следи за ним! – Пальцы оставили на шее Латунова багровые отпечатки, доктор встал, глаза блестят сухой оболочкой.
— Я обыщу его комнату, ты пообщайся, может, скажет еще чего.
Доктор, доктор. Да он еще и не сказал ничего толком.
— Ну, и что дальше? – Прохрипел одноглазый предатель.
— Что, что, а то ты не знаешь. – Путилин двинул засов за доктором, сел на стул.
— Как тебя угораздило? – Участие в голосе Владимира вполне могло быть искренним.
— Также как всех остальных. Ранение, операция, боль адская, наркотик.
— Нейман сказал, подлечил тебя, с иглы снял.
— Что он понимает, интеллигент вонючий! Из него на живую осколки вытаскивали, когда палка в зубах вместо морфина? У него в глазнице грязными пальцами ковырялись?
— Мы все умрем, Путилин! А знаешь, что это – не чувствовать боли, умирать, при этом уничтожая все вокруг! Ты видишь, как враг корчится в муках, его пули вырывают куски твоего мяса, а лишь покачиваешься от попаданий. Тебя ничто не может остановить! В эти мгновенья ты – бог!
