Андрей Саргаев - НИКОЛАЙ НЕГОДНИК

Базека с видом гурмана надкусил крылышко неведомой птички и покачал головой:

- А не факт, что барыги пойдут именно через Трезву.

- Специалист…

- Есть немного. Мне от Годзилки знания достались, а он, между прочим, в свое время, точнее - в своем времени, целого генерала съел. Вражеского, ага… так что Мольтке с Гудерианами мы читывали, и прочих… Жомини. Чай не ботфортом трюфеля хлебаем, чо.

- Вижу чего ты жрешь.

- Пищу простую и полезную, - парировал Базека. - Это тебя русалка пингвиньими пупками под пикантным соусом потчует. Поделился бы хоть раз.

- Чем? - Шмелев подозрительно прищурился.

Кот поймал взгляд и подавился очередным птичьим крылышком:

- Кха… Я не про то… И вообще - Алатырь твой и одного приступа не выдержит, факт. Рупь за сто даю!

- Не понял…

- Да? А мы с Годзилкой только сегодня утром туда летали. Так себе городишко, человек на триста населением. Зато стены… стены да, шикарные - плетень, глиной обмазанный. А чо? Ты ведомости на зарплату строителям давно просматривал?

- Не видел ни разу. Они сразу к Тимохе уходят.

- Во! - кот назидательно поднял лапу. - Этому болвану лишь бы сэкономить! А посланный тобой талийский архитектор в корчме с грекосами пьет круглосуточно, даже девок гулящих навезли неведомо откуда. Наверное, в обмен на мореный дуб, что исчез в запрошлом месяце.

- Тимоху удавлю! - Николай поднялся из-за стола.

- Погоди, не виноват он, - Базека разломил остатки дичи пополам. - На вот, пожуй и успокойся. Способствует. Ведомости правильные и заплачено по ним правильно. Только очень мало. Ну вот мы с Горынычем и заинтересовались…

- Почему молчал?

- Сейчас вот говорю, пока не поздно.

Шмелев больше не произнес ни слова, только нахмурился и молча подошел к стенному шкафу. Рывком распахнул дверки и достал любимую кольчугу, ту самую, что когда-то спасла от мечей пшецких рыцарей. Вороненые звенья радостно и ласково позвякивали, соскучившись по долгожданному хозяину, и растеклись по телу теплой волной. Поддоспешник ей не требовался - держала удары сама, пока хватало сил, а там… Впрочем до этого, слава Богу, не дошло. Повел плечами, и там появились толстые металлические полосы, украшенные крупными золотыми звездами. Мда… юмор у волхва-кузнеца явно плоский. Но эти пластины теперь не прорубить не только мечом, даже электродрелью не возьмешь. Правда, вряд ли у предполагаемого противника будет с собой электродрель.

Базека тоже сидел молча. Он смотрел, как Николай застегнул пояс из кожи неведомого морского зверя да повесил на него меч и два огнестрела в кобурах. Шлем так и остался пылиться на полке - лето, жара, а протереть лысину в молодом еще возрасте… Увольте.

- И куда же ты собрался? - нейтрально-философским тоном поинтересовался кот.

- Сгоняю, разберусь, - уже бодрым голосом ответил князь. Принятое решение значительно улучшило настроение.

- Не царское это дело - заборы красить.

- Я князь.

- Пресветлый князь. Разницу знаешь или объяснить? - заметил Базека. - Делать больше нечего? Я знаешь, чем от скуки занимаюсь? Ну вот появишься ты там, перевешаешь народишко на том самом плетне… И что с того? Дело немудреное, любой справится.

- А кто? Серега занят, Савва во Владиславле добровольцев вербует, Лешаков… хм, упаси Господи! Все заняты, один я как неприкаянный болтаюсь.

- Вот и болтайся на доброе здоровье. Твое присутствие в городе поддерживает моральный дух.

- А ты еще и по морали специалист?

- Не хуже многих. И говорю как специалист специалисту - ты у нас вроде знамени. Ага, с барабанщиками и ассистентами с саблями наголо… А русалка знаменосцем. Чо сразу за ухо? Если человек какую хрень несет, так его слушают и верят, а стоит простому коту с дельным советом - посылают по адресу… И за ухо хватают, а оно не казенное, родное, между прочим. Нет в жизни справедливости!

- И?

- Ачоа? Никто же со знаменем в сортир не ходит. А некоторые вот стремятся… Меня туда отправь, с Горынычем вместе - порядок живо наведем.

- С пьянкой и мордобоями?

- А что, вешать лучше?

- Лучше. И другим наука.

- Спорно… - Базека мягко ударил лапой о лапу. - Да, давай спорить, что все в срок успеем сделать без репрессий?

- Давай, - согласился Николай, которому и самому надоела затянувшаяся шутка. Глупая, честно признаться, шутка. Как и любая, в которой немалая доля истины. - Только под твою ответственность.

- Мою? - кот искренне удивился и округлил глаза. - Это почему под мою? У нас монархия, или как? Ты, Николай Васильевич, назначен князем-ампаратором, так сказать, тебе за все и отвечать, чего бы мы с Горынычем ни накуролесили. Государство - это не я, государство - это ты! Так, кажется? И не сваливай, пожалуйста, на других свои заботы и проблемы.

Самодержавная рука сгребла со стола самый тяжелый предмет, и в Базеку полетел малахитовый чернильный прибор - хитрое сооружение, совмещенное с пепельницей, огнестрелом и зажигалкой. Кот не стал уворачиваться, а взглядом остановил массивный предмет и водрузил на место.

- Ага, и так умею… Ну чо. Грамоту с полномочиями дашь? В трех экземплярах.

- В трех-то тебе зачем?

- Один мне, другой Годзилке, третий союзникам отдам. И это… распорядись тонны две зерна выделить.

- На самогонку? Не дам! И какие еще союзники?

- Да так… - Базека взял несколько листов бумаги и протянул князю. - Есть тут один малый народец… беженцы от гастрономического геноцида.

- Ладно, уговорил. Чего писать?

- Как обычно, что-нибудь с угрозами, да не мне тебя учить… "Челом бьет" и точка с запятой не нужны. Написал? Господи, медленно-то как… Готово? Печати я сам поставлю, у меня свои такие же есть.

- Чего-о-о-о???

А ровно через неделю, аккурат в Троицу, когда город празднично украсился березовыми ветками, и добрые люди собирались за столами, вернувшись из церкви, Татинец опять посетил посланец небес. Все в том же белом хитоне и с огненным мечом в руке, он полетал над столицей, благословил увиденных внизу прохожих, и уже привычно направился к княжескому терему. На этот раз без театральных эффектов в виде падающих звезд - просто и спокойно влетел в окно, сбив при этом с ног служанку с подносом жареных в сметане карасей.

- Помяни, Боже, царя Давида и всю кротость его! - Патриарх Савва перехватил поудобнее тяжелый пастырский посох и приготовился отразить внезапное нападение.

- Подождите, это свой! - Шмелев поднял руку, останавливая занесшего дубину дважды полковника Лешакова. - Да точно говорю, свой!

Ангел поднялся, отряхивая надетый поверх хитона стилизованный под кирасу бронежилет:

- Что это было?