Когда мы двигались в сторону касс, у меня создалось впечатление, что наши фанаты занимались в свободное от учебы время не только шагистикой, но и учились грамотно перестраиваться, выступая в роли телохранителей. Они четким строем аккуратно врезались в толпу желающих купить билеты и все расступались в стороны, даже не задавая никаких вопросов. Народ, завидев наших фанатов, одетых в одинаковую красивую форму с логотипами «Демо» и меня среди них, радостно кричал и скандировал «Кравцов! Кравцов!». Так близко они меня даже на сцене иногда не видели, так как, чаще всего, сидели в последних рядах зрительного зала. Они сразу поняли, что мы пришли разбираться с перекупщиками билетов и стали активно проявлять интерес к происходящему.
— Это ты своих так грамотно действовать в толпе научил? — спросил я Димку.
— Почти, — ответил он, шагая рядом вместе в Вольфсоном внутри импровизированной «коробочки», — у нас у одного из фанатов отец в милиции служит. Именно он нам пару раз показывал, как разгонять толпу без спецсредств и передвигаться «коробочкой». Вот теперь это умение нам и пригодилось.
Фанаты аккуратно оттеснили народ от «жучков» и я сразу подошёл к их старшему. По его бегающим глазкам я понял, что он здесь главный по киданию нас на бабки.
— Это ты у меня крысятничаешь? — решил я без всяких предисловий начать наш разговор с конкретного наезда и предъявы, а затем прессовать его до упора.
— Я всё честно отстегиваю вашему администратору, — попытался тот оправдываться, показывая рукой на Вольфсона, но я не дал ему перевести стрелки на моего администратора и соскочить с темы.
— Я только что слышал, что твои люди продают билеты на первые десять рядов по червонцу, а нам ты сказал, что по шесть. Это как?
— Мы подняли цену совсем недавно и не успели ещё вам об этом сообщить.
— Ты под Белым ходишь?
— Да, — испуганно ответил тот, понимая, куда я клоню.
— Значит я сейчас ему позвоню и скажу, что ты и у него крысятничаешь. Догадываешься, что Белый с тобой сделает?
— Я не виноват. На ваши концерты всегда такой ажиотаж, что люди готовы платить любые деньги, лишь бы получить места поближе к сцене.
— Ты барыга, которого не уважают ни братва, ни государство. А с позиции государства ты мошенник и тебе светит за это десятка. Я сделаю проще. Я сообщу в КГБ о твоих спекуляциях с билетами, наверняка ещё и валютными, так как иностранцам ты тоже билеты продаёшь, а там с такими, как ты, разговор короткий.
Я, при этом сначала расстегнул, а потом распахнул пиджак, чтобы этот мелкий спекулянт мог увидеть у меня рукоятку «Макарова», торчащую из кобуры с левой стороны. Да, парень поплыл. А затем я достал своё удостоверение и показал ему три самые страшные для любого советского человека в этом времени буквы, которые ему, наверняка, не раз снились в ночных кошмарах.
— За тобой сегодня придут мои люди из комитета и ты отправишься валить лес за Урал, поближе к Магадану.
— Может можно как-то договориться по-хорошему?
— Ты украл у меня около десяти тысяч. Поэтому сегодня ты отдашь Александру Самуиловичу двадцать две тысячи. Это за концерт плюс то, что ты скрысятничал.
— Но я не успею собрать такие деньги.
— Тебя Толя Москаленко зовут? — спросил я у него, быстро отсканировав последнюю информацию из его головы. — Ты прописан в Мытищах, но живешь в Москве со своей «биксой» на улице Народного Ополчения.
— А откуда ты это знаешь? — уже заикаясь спросил этот Толя.
— От верблюда. Я пошёл, а вечером за тобой придут и уже им будешь рассказывать, какой ты хороший.
Я развернулся в обратную сторону и направился по прямиком к «России». Народу вокруг собралось уже прилично.
— Хорошо, — крикнул этот Толя мне вслед. — Я согласен.
Я опять повернулся, но уже в его сторону, подошёл к нему и сказал:
— Я второй раз подхожу к тебе. За повторный вызов с тебя неустойка. Теперь ты мне должен уже двадцать пять тысяч. Больше я возвращаться не буду. Ты сначала отправишься в осуждёнку за спекуляцию, а на зоне тебя «опустят» за то, что ты крысятничал у «уважаемых людей». Ну что, я ухожу?
— Я понял. Я отдам всё. Соберу и отдам.
— Сегодня, сразу после концерта, отдашь двадцать пять тысяч Александру Самуиловичу. Это первое. Второе, чтобы вон того в синей ветровке я больше здесь не видел. Он стукач. Если ещё раз я его здесь увижу — спрошу с тебя. Всё понял?
— Понял. Я всё сделаю, только Белому не сообщайте.
— Договорились, но деньги после концерта.
Толпа нас не слышала и бурно обсуждала наши переговоры. Я повернулся к стоящим вокруг людям и помахал им рукой. Раздались приветственные крики.
— Александр Самуилович, — обратился я к своему администратору, — вы всё слышали?
— Да, Андрей, слышал. Круто вы с ним.
— Он меня и всех нас попытался кинуть на десять тысяч, а я это никому и никогда не прощаю. На любой «стрелке» с бандитами я этот вопрос легко разрулю, так как прав я. Впрягаться за барыгу они не станут, да и с его «крышей» я хорошо знаком. И ещё. У вас есть с собой наши фотографии с автографами? Мы их вам недавно заготовили для подарков.
— Есть штук пятьдесят в дипломате. А зачем они вам?
— Отдайте их все Диме. Дим, раздай вот эти фотографии собравшимся здесь людям в качестве бонуса за покупку ими билетов на наш концерт.
— А бонус это что?
— Премия. В данном случае дополнительный приз или подарок.
— А, понял. Сейчас ребята сделают.
Народ очень обрадовался, когда мои фанаты стали раздавать наши фотографии, да ещё и с нашими автографами. Я ещё постоял немного, а потом мы все вместе пошли обратно. Мне же надо на концерте выступать, но пиар-акцию я неслабую замутил. На концерте люди будут активно её обсуждать, а после концерта слух о моих правильных разборках расползется по всей Москве. И люди будут говорить о том, что я разобрался с этими перекупщиками билетов и строго их наказал. И не важно, что я защищал не их карман, а свой. Главное, что защищал и все станут думать, что я вступился именно за них. Образ этакого Робин Гуда они во мне увидят. Реклама — двигатель торговли, а в данном случае торговли билетами. Не зря я семь лет занимался в прошлой жизни рекламой и кое-что смыслю в ней. Сейчас об этом говорят немного по-другому. В это время было знаменитое выражение «пипл хавает». Понятно, что реклама пылесоса со слоганом «Сосёт за копейки» сейчас не пройдёт. Она и в начале двухтысячных долго не продержалась и её быстро убрали. Но поле здесь для людей, хоть немного разбирающихся в рекламе, просто непаханое.
Нас не было буквально минут двенадцать, поэтому волноваться из-за нашего долгого отсутствия никто не начал. За это время приехали ребята с нашей светомузыкальной установкой. Я заметил их автобус, стоящий во дворе рядом со своей машиной, когда возвращался. По дороге на сцену я случайно увидел в коридоре местную уборщицу в рабочем халате, которая шла мне на встречу и держала в руках чёрную кошку. Вот оно! Я же именно об этом, как раз, недавно думал.
— Это ваша кошка? — спросил я женщину.
— Да, — ответила она, удивившись, что такой знаменитый музыкант с ней заговорил, да ещё по поводу её кошки. — моя. Я её всегда с собой на работу беру. Ей дома скучно. А почему вы о ней спросили?
— У нас есть новая песня, которую исполняет Светлана. Вы её, может быть, уже слышали. Она называется «Когда я стану кошкой». Я хотел взять такую же для участия в этой песне. Вы нам не дадите её на пару минут, где-нибудь в самом конце её выступления? Светлана её возьмёт на руки и споёт последний припев.
— Хорошо, я согласна. А как мне тогда быть? Как я пойму, когда она вам понадобится? Давайте я лучше вам её отдам прямо сейчас, а потом, после концерта, заберу. Она у меня тихая и ласковая, мешать не будет.
— Договорились, это даже лучше. Большое вам спасибо.
На сцену я вышел уже с кошкой на руках, при виде которой народ сразу заулыбался. Я поздоровался со светоинженерами, с которыми я ещё не виделся. Они прекрасно знали, что делать и я им мешать не стал. Серега сидел за своим синтезатором и пробовал настроить его звучание через микшерский пульт. Он удивился наличию у меня в руках чёрной кошки, но ничего на это не сказал. Ещё дома я заранее напечатал список, в который внёс несколько наших новых песен, в том числе «Believe», «Кошка», «Я буду всегда с тобой» и «Зеленые глаза». Три последние мы с Серёгой вместе не играли и поэтому следующие десять минут я показывал и рассказывал ему всё про эти песни. Потом я попросил Ирку, которая всё время крутилась возле Сереги и изображала из себя любящую и заботливую жену, сходить за Светланой. И уже с Солнышком мы прогнали сначала «Кошку». Получилось хорошо. В конце она взяла Мурку, так звали нашу новую участницу группы, на руки и песня приобрела некий футуристический колорит и даже мистический смысл. Фильм Говорухина про банду «Чёрной кошки» ещё даже не начал сниматься, поэтому устойчивая ассоциация чёрной кошки с бандитами у людей ещё не появилась.
