Мы к нему подъезжали со стороны Университетского парка, поэтому для этого пришлось повернуть налево. Ну и машин же здесь сегодня собралось! Нам пришлось подъехать, выйти и машина сразу отъехала. Прямо при выходе из машины нас начало снимать телевидение. Ну всё, если Андропов с Сусловым смотрят нас сейчас, сидя у своих телевизоров, а такое вполне может быть, то наш наряд вызовет у них возмущение. И негативное впечатление от него может нивелировать только получение нами хотя бы одной премии, а лучше сразу двух.
Мы все впятером мило улыбались. А Тедди молодец, решил и себя пропиарить, хотя держался с Лиз позади нас в качестве лиц, сопровождающих звёзд. Наш наряд не то что бы вызвал фурор, но некоторое удивление читалось в глазах репортёров и телевизионщиков. Они что думали, что мы придём в красных рубахах с серпом и молотом в руках, как рабочий и колхозница на знаменитом памятнике Веры Мухиной? Да, стереотипы рулят мозгами американцев. Ломайте их, отвыкайте и привыкайте к образу новых свободных советских граждан. Через четыре года вы увидите, я надеюсь, ещё и не такое.
По мягкой ковровой красной дорожке было приятно идти, ощущая на себе сотни внимательных и пристальных взглядов камер и фотоаппаратов. Нам, пока, не хлопали, но совсем скоро, я уверен, захлопают. И ещё как. В дверях нас встречал распорядитель церемонии и сразу предупредил, что мы номинированы ещё в одной категории: Pop Female Vocalist. Как оказалось, одна из номинанток Dolly Parton с песней «Here You Come Again» снята с конкурса в связи с её неожиданным арестом. А правила «Грэмми» требуют от конкурсантов чистоты идей, поступков и помыслов.
— А за какую песню солистка нашей группы удостоена такой чести? — спросил я, слегка выбитый из колеи, да и сама Солнышко была немного обескуражена.
— За песню «Believe», — ответил распорядитель и объяснил, что мы шли почти вровень по баллам с Долли, но в конце она нас опередила всего на один балл, а мы остались, как бы, запасными на случай непредвиденных обстоятельств.
Мы посмотрели с Солнышком друг на друга и улыбнулись. Больше — не меньше. Хорошо, что я всё этой ночью сделал аккуратно. А то бы поймали меня и лишили бы нашу группу всех номинаций. Тедди с Лиз были тоже удивлены не меньше нашего, а потом улыбнулись, довольные. Серега эту новость воспринял философски, то ест никак. Для него эти «граммофончики» особого значения не имели. Если бы ему Ленинскую премию, как мне, дали, тогда бы он был счастлив, так как от неё есть большая материальная польза. А какая польза от этой «Грэмми»? Он и ехать-то особо не хотел, потому, что не любил этих торжественных вечеринок и сборищ, особенно с телекамерами и фотоаппаратами.
После этого распорядитель сразу повёл нас за сцену. Я оказался прав и не зря я затеял всю эту тягомотину с новой песней и с необычными нарядами. За задником сцены стояли музыкальные инструменты такие же, как и наши. Видимо, они связывались с представителем ЕМI в Нью-Йорке и узнали всё точно. Пока народ собирался в зале, мы тихо ещё раз сыграли на этих инструментах, чтобы привыкнуть к ним и не «лажать» при выступлении.
Потом нас троих проводили в зал и посадили рядом с Тедди и Лиз, которые уже сидели там, так как с нами не пошли. Мы сели и осмотрелись. Зал был рассчитан на шесть тысяч мест, прямо как Кремлевский дворец съездов. Только у нас был монументальный минимализм, а здесь все было в вычурном американском стиле 30-х годов. Его ещё называют Hollywood Regency. Золото и бархат, витражи и ложи. А потолок был просто неописуемой красоты с огромной люстрой. Мы сидели в партере во втором ряду от сцены рядом с проходом. Из всех номинантов я сразу узнал Барбару Стрейзанд, которая села в первом ряду, и мимо нас прошли Флитвуд и супруги МакВи из Fleetwood Mac. Вот так, основные конкуренты уже в сборе. Eagles отказались приехать на церемонию, поскольку не были уверены, что действительно получат приз. Зал полностью заполнился, заработали телекамеры и ведущий вечера Джон Денвер появился на сцене.
Началась стандартная церемония объявления номинантов и вскрытия конвертов. Начали с «Большой четверки». Первой среди них шла категория «Запись года» (Record of the Year). В ней победила группа The Eagles с песней «Hotel California». Все дружно этому хлопали, но победителей в зале не было. Награду лауреатам решили оставить до лучших времён. Эти времена, я знал, наступят только через 39 лет.
Затем ведущий объявил номинантов в категории «Лучший альбом года». Там уже был наш первый англоязычный диск под названием «We are the world». Мы с Солнышком взялись за руки, Серега тоже слегка напрягся. Видимо, и его пробрала эта атмосфера торжественности. Мы не отрывая глаз следили за конвертом в руках Джона. Вот ведущий достал картонный вкладыш и громко произнёс: группа «Demo» и их альбом «We are the world». Мы с Солнышком аж подпрыгнули от неожиданности, такое у нас было с ней напряжение. Серега тоже вскочил и мы дружно обнялись, радостно улыбаясь. Зал аплодировал уже нам, а не кому-то другому, как это было до этого.
Мы поднялись на сцену и получили из рук Джона Денвера знаменитую «Грэмми» со словами, что мы самые юные лауреаты этой премии в её истории. Я держал её в поднятой правой руке, помахал ею в зал и в камеры, а потом сказал:
— Благодарю всех, кто отдал свои голоса за нас. Спасибо Америке и американцам, что они нас так любят. И мы отвечаем им такой же большой любовью.
Зал разразился бурными овациями. Вот так, мы вторые из СССР, кто получил эту статуэтку. План минимум, можно сказать, уже выполнен. Нам простят на Родине и наш хипповый вид, и то, что мы исполним не совсем правильную песню. Но надо было сделать именно так и никак иначе. Мы своим видом простых ребят импонировали публике, сидящей сейчас в зале, а значит и всем американцам, смотрящим нас в этот момент по телевизору. Мы были счастливы. Если наши родители нас сейчас смотрят, то они могут гордиться нами. Спустившись со сцены под несмолкающие аплодисменты, мы заняли свои места. Тедди и Лиз стали поздравлять нас, а мы их даже особо и не слушали. Что-то отвечали им, а в этот момент мы думали о награде, которую все успели подержать, стоя на сцене.
Далее шла категория «Песня года», в которой мы тоже были заявлены с песней «The Final Countdown». Тут главной нашей соперницей была Барбара. Мы с Солнышком опять взялись за руки, молясь про себя об удаче и…удача была с нами во второй раз. Yes!!! Есть вторая. Мы просто сияли от счастья. Мы опять обнялись и втроём поднялись на ту же сцену. Может нам вообще и не уходить с неё? Эту мысль я и сказал в микрофон, гордо держа сразу два «граммофона» над головой. После чего зал взорвался смехом и аплодисментами. После чего Солнышко добавила, что она может занять очередь, чтобы всё время не ходить туда сюда.
А я ей ответил:
— И правильно сделаешь. У меня только две руки и обе они уже заняты.
Зал опять засмеялся, а ведущий поддержал идею нашей солистки и предложил ей остаться, так как он решил по такому случаю немного изменить порядок и сейчас будет объявлять номинантов в категории «Популярная женская певица», так как Sweetlane там тоже есть. Солнышко улыбалась залу, а зал улыбался ей в ответ. Зрители любят экспромты, особенно в исполнении красивых молодых девушек.
Солнышко осталась на сцене, а мы вернулись на свои места и опять принимали поздравления от наших друзей. Мы с Серёгой уже пришли в себя и стали внимательно следить за нашей номинанткой. Ведущему принесли конверт, он огласил список претенденток на награду и сказал:
— Раз очаровательная девушка из России ещё здесь, то пусть она сама огласит имя той, кто сейчас получит заветную премию.
Солнышко взяла конверт, сорвала печать, вынула карточку и зал замер в ожидании. Моя любимая прочитала про себя, что написано на ней и произнесла только два слова с округлившимися от удивления глазами на лице:
— It’s me.
— Прочитайте, пожалуйста, полностью, что там написано, — попросил ведущий, хотя и так было всем понятно, чьи имя и фамилия там написаны. Зал начал хохотать и мы с Серёгой вместе со всеми.
