— Вы здесь живете?
Молодой человек, как мне показалось, не сразу услышал меня, но потом, словно очнувшись, доброжелательно улыбнулся:
— Извините, я задумался.
— Заметил, — не преминул съязвить я, — вы очень глубоко задумались.
— Доживите до моих лет…
Парень выглядел лет на двадцать с небольшим.
— По виду не скажешь, что вы так стары. Мне кажется, что вы на несколько лет младше меня.
— Это только кажется, — сказал он, — вы, помнится, тоже недавно были подростком.
— Было дело, — согласился я.
Действительно, не без вмешательства все тех же таинственных сил, вернее будет сказать, одного их представителя, необычного человека, с которым я сидел в каземате Петропавловской крепости и на которого, приглашая меня к сотрудничеству, сослался новый знакомый, я на какое-то время превращался в низкорослого татарского парнишку. Как ему удалось это сделать, я не понимаю до сего дня. Тот, кто сотворил эту метаморфозу, не удосужился перед экспериментом даже поставить меня о нем в известность. Все получилось незаметно для меня, как будто само собой, безо всякого насилия или болезненных ощущений. Я спокойно шел по одной из петербургских улиц, и вдруг все переменилось — я превратился в совершенно иного, ничем не похожего на себя человека
— И сколько вам, если не секрет, лет? — спросил я своего визави.
— Не секрет, — ответил он, — около семисот.
— Вы из долгожилых? — поинтересовался я, не очень удивившись очередной встрече с долгожителем.
— В некотором роде. Правда, не из тех, с кем вам доводилось встречаться. Мы с ними из разных племен.
«Долгожилые люди», такие, как моя знакомая крестьянка, втравившая меня в блуждание по эпохам, как я это уяснил для себя, являются представителями отдельной малочисленной ветви человечества, видимо, с иной, чем у нас, нервной системой и более медленным обменом веществ. Только этим я могу объяснить, что они живут на порядок дольше нас.
— Значит, вас таких много? — надеясь выведать что-нибудь полезное для себя, спросил я.
— Нет, не очень, не больше десятка племен, — ответил хорошо сохранившийся старец, — мы никак не связаны друг с другом и стараемся не сталкиваться. К тому же храним свое происхождение в строжайшей тайне.
— А вы земляне или пришельцы из других миров? — помявшись, задал я давно интересовавший меня вопрос.
— А вы? — вопросом на вопрос ответил хозяин,
— В каком смысле «мы»? — не понял я.
— Вы, так называемые «гомо сапиенсы», — земляне или пришельцы?
— Понятия не имею, — признался я. — Раз живем на земле, вероятно, земляне.
— Вот и мы здесь живем
— Да, но по семьсот лег, а не как мы по семьдесят-восемьдесят.
— Мы действительно живем немногим дольше, чем вы, но что такое сто лет или тысяча для истории планеты или даже для отдельной популяции? Мизерный временной отрезок.
— Значит, вы родились на земле?
— Да, как и все известные мне мои предки. А вот как попали на землю наши, да и ваши праотцы, это неизвестно никому.
— И еще вы, как я понял, запросто путешествуете по времени? — задал я очередной вопрос и тут же его уточнил: — Я имею в виду, по своему желанию, а не как я, в виде багажа.
— Действительно, за свою многотысячелетнюю историю мое племя накопило кое-какие знания и умения, помогающие нам выживать.
— Понятно, что у вас есть тайны. А с нами вы смешиваетесь?
— В каком смысле? Роднимся ли мы с вами?
— Да, я имею в виду смешанные браки.
— Браки, конечно, случаются. Внешними признаками мы похожи, но у нас столь различны генетические коды, что общее потомство невозможно. Будь по-иному, мы давно бы исчезли. Ваша популяция, возможно именно за счет быстрой смены поколений, проявила себя как более динамичная и приспособленная к выживанию и размножению.
— А сколько вас? Я имею в виду, род, к которому вы принадлежите?
— Немного, — неопределенно ответил собеседник.
— Еще один вопрос, я-то вам зачем?
— И вторая часть вопроса, зачем мы вам?
— Да, — не лукавя, согласился я, — как представителю своей ветви людей, зачем мне помогать вам, конкурирующей, так сказать, с нами популяции?
— Начну с последней части вашего вопроса. Мы не конкуренты. Вас слишком много, а нас бесконечно мало. Кроме того, и это главное, мы все плывем в одной лодке, и выплыть сможем только вместе, как и утонуть. Так что когда возникает течь, ее нужно устранять общими усилиями.
Собеседник надолго задумался, и я, не дождавшись, когда он продолжит говорить, спросил:
— Тогда почему вам понадобился именно я? Возможно, уместнее было бы связаться с правительством, Академией наук. Решать эти вопросы, так сказать, профессионально, подготовить специалистов…
— Вы это серьезно? — перебил меня хозяин. — Вы предлагаете задействовать в спасении человечества политиков и чиновников?
— Да, вы правы, — ответил я, представив, во что превратится любое благое дело, попав в кабинеты с письменными столами.
— Не буду скрывать, вы попали в сферу наших общих интересов, — интонацией подчеркнул он, — случайно. Однако кое-что полезное для пользы общего дела, вольно или невольно, вам удалось сделать. Мы посильно помогали вам. Согласитесь, в некоторых ситуациях без нашего участия вам пришлось бы плохо,
— Да, безусловно, но…
— Мы посчитали, — перебил он меня, — что вас можно привлечь к кое-каким, как говорят в вашу эпоху, проектам, имеющим для вас и для нас равный интерес, Тем более что в вас в достатке и любознательности, и авантюризма.
Слово «авантюризм» мне не понравилось, но я не стал возражать против такой оценки своих неоспоримых достоинств.
— Я буду работать под вашим контролем? — задал я на первый взгляд невинный вопрос, но подразумевающий некоторые нюансы, связанные с оплатой труда и свободой действия.
— Нет, — категоричным тоном ответил собеседник, — вы нигде и ни на кого не будете работать, вы будете делать то, что сочтете нужным, и поступать так, как вам заблагорассудится.
Стало понятно, что с зарплатой и командировочными у меня ничего не получается.
— Не понял. Тогда какой вам прок от сотрудничества со мной?
— Дело в том, что мы предполагаем отправить вас в Смутное время…
— Вы уже говорили об этом…
— Да, я помню, в самом начале нашего знакомства. Так вот, по сути, эта страшная для этой страны эпоха почти не поддается координации. Тогда произошла утеря всех векторов, влияющих на развитие общества. Я понятно изъясняюсь?
Изъяснялся он понятно, но у меня сразу же появилось масса сомнений по поводу этичности того, что он предлагает. Человеческий исторический опыт показывает, что любое управление людьми, даже с самыми благими намереньями, обычно приводит к двум похожим результатам: тирании и террору. В лучшем случае, к застою и вырождению.
