Нью-Йорк, 17 сентября 1958 года
Фрагмент стенограммы совместной пресс-конференции с участием В. Гриссома и В. Комарова
ВОПРОС: Кто придумал идею сделать совместную пресс-конференцию?
КОМАРОВ: Когда меня пригласили приехать в Нью-Йорк, идея возникла сама собой. Трудно сказать, кто высказался первым. Теперь это больше, чем просто визит дружбы. Это залог того, что сотрудничество наших стран в космосе будет продолжаться.
ГРИССОМ: К тому же, по отдельности мы бы никогда не собрали такой большой зал! (смех в зале)
ВОПРОС: Почему с вами нет Алана Шепарда? Вам не кажется, что про него незаслуженно забыли?
ГРИССОМ: Если бы вы знали Эла так, как знаю я, то понимали бы, что он не из тех, кто дает о себе забыть. Вы о нем еще услышите, и довольно скоро.
ВОПРОС: Как вы перенесли перегрузки? Это вредно для здоровья?
ГРИССОМ: Мы оба летчики, привыкли к перегрузкам. Для тренированного человека кратковременная перегрузка не страшна. При возвращении давило раза в два сильнее, чем при старте. У меня было на максимуме около одиннадцати с половиной единиц. Это довольно много, но длится это всего несколько секунд, можно потерпеть.
КОМАРОВ: В моем полете было около восьми, это тоже довольно много. Но, ведь это самые первые полеты. В будущем, когда техника станет более совершенной, перегрузка при возвращении будет намного меньше.
ГРИССОМ: Тут главное – помнить, что нетренированный человек может потерять сознание уже при четырех-пяти единицах. Поэтому, тренировки все равно необходимы.
ВОПРОС: Расскажите, пожалуйста, про невесомость. Это и в самом деле приятое состояние? Не возникало ли проблем?
ГРИССОМ: Ощущение действительно приятное, но у меня почти не было времени, чтобы освоиться или даже толком почувствовать невесомость. Никаких болезненных эффектов не было. Я легко нажимал на кнопки, заполнял бортовой журнал и даже пил воду из трубочки. Но нельзя ничего выпускать из рук, сразу улетит.
КОМАРОВ: Когда корабль отделяется от ракеты и наступает невесомость, возникает очень легкое ощущение, будто висишь вниз головой. Кровь приливает к голове, это нормально. У меня это ощущение прошло почти сразу, но наши ученые считают, что некоторым людям придется привыкать дольше. Жевать и глотать пищу невесомость не мешает. Легкость во всем теле чувствуется, и это очень приятно. И мой коллега совершенно прав, все нужно привязывать и закреплять. Журнал, карандаши, перчатки, тубы с пищей… Нельзя, как на Земле, положить на столик и забыть. В кабине работают вентиляторы, гоняют воздух, поэтому невесомые предметы все время норовят улететь. Будущим космонавтам я советую искать пропавшие вещи на сетках вентиляторов (смех в зале).
ВОПРОС: Звездное небо, которое вы видели, отличается от земного?
ГРИССОМ: Я почти не видел звезд, смотрел в основном вниз. Но зато видел Луну, она точно такая же (смех в зале).
КОМАРОВ: Звезды видно, если в поле зрения нет ярких предметов, например, Земли. А в темноте глаза адаптируются, и звезды отлично видны. Но нельзя видеть дневную Землю и звезды одновременно.
ВОПРОС: В чем была самая большая трудность полета? Вопрос к обоим.
ГРИССОМ: Пожалуй, перегрузка на посадке. Это как тяжелый физический труд, которого не избежать. В остальном, никаких сложностей не припоминаю.
КОМАРОВ: Мне сложнее всего было ждать старта (смех в зале)… Перегрузка, конечно, тоже штука не из приятных, но переносится довольно легко. А во время полета действовал по программе, как учили, и жаловаться было некогда. Даже аппетит появился (смех в зале).
ВОПРОС: А что вам больше всего понравилось?
ГРИССОМ: Многое. Сначала понравилось, что ракета меня не сбросила, как дикий бронко (смех в зале)… Самый приятный момент для меня настал, когда раскрылся основной парашют. Видите ли, это пока что очень рискованное занятие, так что было здорово, когда все сработало, как надо. Теперь хочется слетать еще раз, и повыше.
КОМАРОВ: Больше всего мне понравилось смотреть на Землю. Это невероятное зрелище, и чтобы насладиться им сполна, нужно добраться до орбиты и оставаться там хотя бы несколько дней. Летчик, когда долго летает над одной и той же местностью, с одного взгляда на любой клочок земли может понять, где он находится. Ему даже не нужна карта и компас. Думаю, в космосе будет так же. Очертания океанов и континентов, гор и озер, хорошо запоминаются, и их будет несложно узнавать. Например, проснувшись и выглянув в иллюминатор, космонавт сразу поймет, где летит его корабль или космическая станция.
ВОПРОС: Легко ли управлять космическим кораблем?
ГРИССОМ: Гораздо проще, чем автомобилем! Но учиться нужно несколько месяцев (смех в зале)…
КОМАРОВ: Пока что, наши ракеты лучше нас знают, куда нужно лететь (смех в зале). Но если серьезно, мы еще только учимся летать, а впереди еще очень много неизвестного.
ГРИССОМ: Владимир прав. Мы делаем первые шаги. Следующий этап – полет по орбите вокруг Земли. Там придется гораздо больше заниматься управлением.
ВОПРОС: Как выглядит Земля из космоса? Насколько мелкие детали можно рассмотреть?
КОМАРОВ: Видно все очень хорошо, если нет облаков. Я видел поля, леса, реки, овраги. Очень хорошо видны просеки и большие дороги.
ГРИССОМ: Я очень ясно видел береговую линию, пену прибоя, крупные волны. И рифы в океане. Облаков почти не было.
КОМАРОВ: А облака отбрасывают тени, это очень красиво. Но это если смотреть вниз, а к горизонту все сливается, там такая дымка… И очень красивый горизонт, изогнутый, сразу понимаешь, что Земля круглая (смех в зале).
ГРИССОМ: Я поднимался не так высоко, как Владимир (смех в зале), но картина примерно та же. Если кратко, то в самом деле очень красиво. Я пока не видел фотографий, которые могли бы это передать. Надеюсь, мы их еще сделаем.
ВОПРОС: Мистер Комаров, что вы можете сказать в адрес американских моряков, которые оказали вам помощь? И почему рядом не было советских кораблей?
КОМАРОВ: Я очень благодарен американским морякам за помощь и уже несколько раз об этом говорил. Думаю, советские моряки в такой ситуации поступили бы так же. Да и кто бы отказался помочь, если он настоящий моряк? А наши корабли там были, иначе бы мы до сих пор пили чай с адмиралом Маккейном (смех в зале).
ВОПРОС: Чего вам не хватало, что бы вы взяли с собой в следующий полет?
ГРИССОМ: Время! (смех в зале). Я бы взял с собой побольше времени. Понимаете, пока невозможно чувствовать себя как дома в космосе. И невозможно даже делать вид, что мы начали его осваивать. Слишком мало времени мы там провели. А если бы полет был долгим, я бы взял с собой фотоаппарат и побольше пленки. Хотелось бы отвязаться от кресла и припасть к иллюминатору. И все снимать! Эту красоту должен увидеть каждый на Земле.
КОМАРОВ: Да, если бы каждый человек увидел нашу Землю сверху, во всей красе, то войн и конфликтов на нашей планете можно было бы избежать. Я как военный человек чувствую это особенно сильно. Надеюсь, что космос навсегда останется мирным. А что касается вопроса… Я бы взял с собой двух друзей! (громовой смех в зале)
ГРИССОМ: Вот это отличная идея! (смеется, хлопая Комарова по плечу)
КОМАРОВ: Работа в космосе не для одиночек, я в этом убежден. Совершенно необходимо, чтобы рядом был кто-то, на кого можно положиться. Сплоченный и дружный экипаж – вот, что станет основой настоящих, длительных полетов. Не только пилоты и инженеры, но и ученые, технологи, врачи – всем найдется работа. Один человек может быть испытателем на первом этапе, слетать из точки "А" в точку "Б". Но для настоящей работы нужен экипаж.
ВОПРОС: Вы бы согласились полететь на Марс в один конец?
КОМАРОВ: Разрешите, я отвечу. Мы пока даже не знаем точно, каковы условия на Марсе и как туда добраться. Но пока там не живут люди, мы всегда должны возвращаться домой. Потому что на Земле нас ждут. Наши семьи, наши друзья и наша работа. Да, наша главная работа, как ни странно, тоже происходит на Земле.
ГРИССОМ: Да, я тоже надеюсь, что число стартов С ЗЕМЛИ и посадок НА ЗЕМЛЮ у нас всегда будет совпадать. Мы пилоты, а пилот должен сделать свою работу и вернуться домой целым. Космос прекрасен, но на Земле лучше. Пока лучше.
ВОПРОС: Мистер Гриссом!
ВЕДУЩИЙ: К сожалению, время у нас вышло… (гомон в зале). Ладно, коллеги, последний вопрос.
ВОПРОС: Мистер Гриссом! Скажите, когда будет следующий полет? И кто полетит? Шепард?
ГРИССОМ: Эти вопросы решаю не я, мисс. И я сомневаюсь, что Владимир знает, кто будет следующим советским астр… космонавтом.
КОМАРОВ: Не так важно, кто полетит. Все мы делаем свою работу и не стремимся любой ценой опередить кого-то. Это не представление и не цирковые трюки, это серьезная и кропотливая работа. Притом, довольно опасная. Полет в космос – это только шаг по пути к звездам. Один из многих.
