Раздев его, Женя отступила на шаг.
— Какой ты красивый, Эркин.
Эркин, улыбаясь, шагнул к ней, мягко обнял за плечи, сдвигая с них халатик, и так, оглаживая, раздел Женю.
— Ты такая красивая, Женя. Лучше всех.
Он каждый раз говорил так убеждённо, что Женя слышала это, как впервые. Они стояли, обнявшись, и Эркин мягко покачивал Женю, кружил под неслышную музыку. И Женя тихо смеялась, целуя его в шею и грудь. Эркин наклонился, и их губы встретились. И, как всегда, Эркин на мгновение задохнулся, как он боли. Но боль эта была сладкой.
Они целовались долго. Эркин знал, что у них не так уж много времени: проснётся Алиса и начнёт к ним ломиться, но оторваться от губ Жени, от её тела не мог.
Постель разбирать они не стали, и Эркин уложил Женю на ковёр. Они немного покатались и побарахтались, пока Женя не потянулась, блаженно раскинув руки. Эркин лежал рядом на боку, опираясь на локоть, и любовался ею.
— Как хорошо-о! — протянула Женя.
— Ага, — кивнул Эркин. — Ты не устала?
— Не-а, — совсем как Алиса, ответила Женя. — Эркин, а сколько времени?
Проверяя себя, Эркин потянулся и взял со своей тумбочки часы — он сам не помнил, когда он их снял и положил туда.
— Скоро Алиса проснётся.
Женя снова вздохнула и потянулась. И повторила:
— Как хорошо.
Эркин тоже вздохнул, прислушался и, скатившись с кровати, быстро оделся.
— Я сейчас, Женя. Ты полежи, отдохни.
Об этом он подумал ещё за обедом, поняв, в какие гости собрался Андрей, но тогда как-то к слову не пришлось, да и Алиса тут же сидела, а при ней лучше о таком не надо, а вот сейчас, если он не ошибся, самый подходящий момент.
Эркин не ошибся. В ванной был Андрей, и задвижка открыта.
Стоя перед зеркалом в одних штанах, Андрей сосредоточенно брился и, когда Эркин вошёл, сказал, не оборачиваясь.
— Я сейчас.
— Не трепыхайся, — неожиданно для самого себя ответил Эркин по-ковбойски.
Андрей на секунду остановился, но тут же возобновил бритьё, воздержавшись от комментария.
Давай Андрею закончить, Эркин пощупал и перевесил полотенца, заглянул в ящик для грязного белья. И, услышав, как Андрей моет и собирает прибор, подошёл к нему.
— Ну-ка, покажись.
— Смотри, — улыбнулся Андрей.
Эркин достал с полочки под зеркалом свой флакон с лосьоном и протянул Андрею.
— Держи. Налей на ладонь и протри. Ну, где брил.
— Ага, — кивнул Андрей.
Флакон этот он приметил ещё в первые дни и удивился: зачем Эркину лосьон после бритья? Он же не бреется. Может, Жене зачем-то нужен? И потому не брал его.
— Хороший запах, — сказал он, завинчивая пробку.
— Подожди, — остановил его Эркин. — А теперь шею себе протри и грудь.
— Там-то зачем? — удивился Андрей.
— Кожа будет приятная, ну, на ощупь. И запах, сам сказал, хороший.
— Так… — Андрей проглотил, на всякий случай, конец фразы.
И так всё понятно. Хорошо Эркин придумал.
— Ну вот, — улыбнулся Эркин, оглядывая брата. — Хорош.
— Я всегда лучше всех, — подчёркнуто напыщенно ответил Андрей и подмигнул Эркину. — Ни одна не устоит.
Эркин рассмеялся и хлопнул его по плечу.
— Иди одевайся, а то опоздаешь.
— Подождёт и радостнее встретит, — пропел Андрей и вышел из ванной.
И Эркин невольно рассмеялся ему вслед.
Ещё сонная Алиса перехватила Андрея в прихожей.
— Андрюха, играть будем?
— Завтра, — он шутливо дёрнул её за нос и ушёл в свою комнату.
— Алиса! — Женя сердито улыбнулась. — Ты долго в ночнушке бегать будешь?! Живо переодевайся.
— Ну, мам, ну так интереснее.
— Никакого интересно! — уже всерьёз рассердилась Женя.
И Алиса, надув губы, поплелась к себе.
Но за чаем не то, чтобы утешилась, а как-то забыла о своей обиде. Андрюха был таким серьёзным, не дразнил её, не подначивал. И чай пил, положив на колени полотенце. Ну, это-то понятно, это, чтобы брюки не закапать, а вот ест он зачем?
— Андрюха, ты в гости идёшь?
— Мгм, — кивнул Андрей, жуя бутерброд.
— А зачем ты тогда ешь?
— Чего? — едва не поперхнулся Андрей.
Женя и Эркин тоже удивлённо смотрели на Алису, и она стала объяснять.
— Ну, в гости голодным надо ходить. Чтоб больше влезло. В гостях всегда вкусное дают, а ты сытый и есть не можешь. Это же обидно.
Андрей хохотал взахлёб, до слёз. Заливалась смехом Женя. Смеялся Эркин. Алиса оглядела их и тоже засмеялась.
— Ну, племяшка, — Андрей отсмеялся, залпом допил свою чашку и встал. — Ну, спасибо, в следующий раз обязательно.
— Это когда? — сразу спросила Алиса, решив напроситься в компанию.
— Это когда я к тебе в гости на конфеты приду, — ответил Андрей, выходя из кухни.
— Фигушки! — завопила Алиса, срываясь с места.
Отсмеявшись, Эркин и Женя вышли в прихожую, где Андрей уже застёгивал свою новенькую зелёную и блестящую, как молодая листва, куртку.
— Правильно, Андрюша, — кивнула Женя. — Отличная куртка.
— У меня всё отличное, и я сам отличный. Верно, племяшка?
Алиса настороженно кивнула: мало ли что Андрюха с неё слупит за согласие, но ведь и спорить не с чем. Но вот ещё что надо уточнить, а то он, похоже, забыл.
— А какой ты подарок купишь? В гости с подарком ходят.
— А я сам по себе подарок!
Андрей шутливо ущипнул её за нос и, прощально взмахнув рукой, вышел.
— Так, — прервала возникшую тишину Алиса. — Андрюха ушёл, кто со мной инрать будет?
— Ты сама, — тут же ответила женя.
— Да?! — возмутилась Алиса. — И в будни сама, и в выходной сама?! Это нечестно!
Эркин улыбнулся.
— Идём.
Играть с Алисой ему было не то приятно, а… интересно. Ещё с тех самых первых дней, когда Алиса притаскивала к нему, больному, на кровать своих кукол и учила его играть в «гости», а потом в «ласточкин хвостик».
Сегодня они играли в мозаику. Делали большой красивый венок — самую сложную картинку. А потом к ним пришла Женя, и они играли все вместе. А когда закончили, за окном уже были сумерки.
Женя посмотрела, как Эркин укладывает в коробку оставшиеся без дела частички мозаики, и улыбнулась:
— А если мы сейчас пойдём прогуляться?
— Ура-а! — завопила Алиса, кидаясь в прихожую, чтобы быстренько одеться, пока мама не передумала.
Эркин быстро переобулся, и, когда Женя, надев туфли, выпрямилась, он уже держал передней плащ. Женя церемонно кивнула и позволила себя одеть. Эркин надел куртку, не джинсовую, а непромокаемую зелёную, как у Андрея, но чуть темнее. Женя поправила Алисе беретик и воротник пальто, и они вышли в коридор. Эркин запер дверь и спрятал ключи в карман.
На улице пахло влажно землёй и вечерней, хотя солнце ещё не село, свежестью, в овраге шумел ручей. В роще было уже совсем сумеречно, и потому гулять пошли вдоль оврага по своей стороне. Алиса, приплясывая и подпрыгивая, бежала впереди, а взрослые шли за ней. Эркин вёл Женю под руку, и она время от времени нарочно спотыкалась, чтобы снова и снова ощутить, как мгновенно напрягается, становится твёрдой и надёжной его мягкая ласковая рука.
— А давайте в салки играть! — налетела на них Алиса. — Чур-чура, вожу не я!
И они играли в салки, и Эрик долго не мог её осалить, а потом поймал и подкидывал высоко-высоко, до самого неба, а потом они с мамой ловили Эрика, а он увёртливый…
За игрой они дошли до конца оврага, постояли на берегу речки, куда впадал ручей, и медленно пошли обратно, и уже не сумерки, а вечер, и роща за оврагом совсем тёмная. Алиса — на всякий случай — взяла Эркина за руку.
— Эрик, а здесь волки есть?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Наверное нет. Волки в городе не живут.
— Да-а, а вон лес, — Алиса показала на тихо шумящую под ветром громаду за оврагом.
— Это не лес, а роща, — улыбнулась Женя. — И вон уже наш дом. Видишь, как окна светятся?
— Ага, — разочарованно кивнула Алиса.
Она только собралась немного побояться, чтобы Эрик взял её на руки, а мама всё испортила. Правда, Эрик её ещё немного на кулаке покатал, что тоже совсем не плохо.
Дома Женя даже не стала особо готовить, поужинали бутербродами, и Алиса отправилась спать.
Поцеловав её на ночь, Эркин немного постоял над ней, слушая её дыхание, всей кожей ощущая и впитывая тишину и покой. Он не завидовал Алисе, что у неё есть то, чем так жестоко — он всегда это и чувствовал, и понимал — обделили его. Глупо завидовать. Он родился в питомнике, родился красивым, и это определило всю его жизнь. До того дня, когда он встретил Женю. Теперь, после той книжки, что ему в Джексонвилле прочитала Женя, он знал, что и питомник, и красота его были так и задуманы, что его судьбу спальника определили ему ещё до рождения. И ничего изменить нельзя, что было — то было. Но жизнь Алисы определяет он. Да, вместе с Женей, но он.
