покой.
– Брось, пустяки. Лекарша сказала, вечером можно выписываться. Кости за два дня потом сами зарастут. Худшее уже позади.
– Не вздумай! – тут же ощетинивается Лена. – Сначала дождись полного выздоровления. Вот хоть убей, не понимаю, зачем ты полез в банк? А вдруг бы убили?
Снова завела ту же пластинку.
Блин…
– Но не убили же!
– Ладно, сделал и сделал. Не нервничай. – Девушка бросает взгляд на часы, висящие на стене рядом с телевизором. – Полчаса прошли. Сейчас у тебя очередной прием Света.
Она поднимается со стула и придвигает его к стене.
– Сегодня я опять прогуливаю занятия. Завтра все-таки придется появиться в университете. Я заеду ближе к вечеру.
Пытаюсь на прощание изобразить на лице улыбку, а то к концу нашей встречи появился какой-то тухляк.
– С радостью буду ждать.
Смирнова открывает дверь. В коридоре раздаются приближающиеся к палате голоса. Закрепленная за мной старшая лекарша разговаривает о моем самочувствии с каким-то мужчиной. Голос последнего до боли знакомый.
Какого хрена?
Откуда он взялся?!
Едва вспоминаю об этой мрази и кулаки с силой сжимаются. Балашов не просто так появился. Еще не очень понимаю, зачем он здесь, но интуиция подсказывает – это не случайность.
Я конечно хотел бы с ним повидаться. Вот прямо очень. Где-нибудь с глазу на глаз. Вот тогда бы я за все с него спросил. И за глупые подозрения в том, что я не совершал, и за его пытки, и за устроенный беспредел. Но не здесь, не в палате. Как мне потом от трупа избавляться?
– Пожалуйста. Прошу.
Старшая лекарша доводит Балашова до моей палаты. Тот сталкивается с выходящей от меня Смирновой.
– Елена Давыдовна? Я угадал? – эмоционально и с улыбкой произносит он. – Разрешите представиться, Николай Константинович Балашов, Особый отдел Его Императорского Величества. Прошу нас простить. Мы на минуточку. Пришли справиться о здоровье нашего героя.
– Героя?
Лена хотела выйти. Но теперь, безмерно удивляясь, она пятится обратно в палату. За ней входят Балашов и уже известный мне сотрудник Особого отдела Берник.
«Балашов теперь тоже служит в Особом отделе? – спрашиваю сам себя, домысливая ситуацию. – Перевели сучару на повышение, что ли? И за какие-такие заслуги? Он же дебил с маниакальными наклонностями. Его, наоборот, с властной должности гнать нужно!»
– Вот именно, Елена Давыдовна, герой! Уже во второй раз герой! – с той же непонятной радостью восклицает Балашов. – А вы разве не знали? Буквально этим летом Андрей Викторович совершил немыслимое. Он отправился служить в самую опасную крепость в Империи, в саму Передовую. Находясь за стенами крепости, в дотах, он совершил геройский поступок. Он смог вычислить и убить предателя. Тем спас личный состав, находившийся в тот момент в дотах. Благодаря этому, была остановлена Большая волна, в которую входили даже Биги. За этот смелый поступок Андрей Викторович был удостоен медали «За особые заслуги перед Империей!»
Округлив глаза, Лена обернулась ко мне. По-моему, сейчас она потеряла дар речи. Во взгляде читалось такое, что даже не знаю, как описать.
Типа, да ну нах*й!
А Балашов все также эмоционально и по-серьезному продолжал свой пафосный рассказ:
– Я даже не удивлен тому, что произошло в Москве. Увидев скверну в банке, Андрей Викторович снова храбро ринулся на помощь людям. И еще неизвестно, чем бы закончилось ограбление, если бы не он.
Да что он несет?!
Я в шоке смотрел на Балашова.
Не понимаю. Своими хвалебными одами он решил искупить передо мной свою вину?
– Ну, как вы, Андрей Викторович? Уже лучше? – спросил он даже с какой-то особой заботой в голосе. – Мы уже справились о вашем самочувствии. Слава богу, обошлось. Слава богу!
Закончив с тирадой, Балашов кидает взгляд на еще одного вошедшего в палату, на которого я поначалу совершенно не обратил внимания. Это парень лет восемнадцати с чересчур отросшей шевелюрой. Тот отрицательно качает головой и поправляет спадающую до носа челку.
– Что ж, не будем вас больше отвлекать. Поправляйтесь, Андрей Викторович. Поправляйтесь.
Все с той же любезностью, попрощавшись со Смирновой, Балашов, Берник и непонятный парень покидают палату. Лишь теперь я понимаю, зачем они приходили.
Конечно, мне и до этого было известно – полиция, Особый отдел или еще кто-то из спецслужб обязательно должны явиться. Хотя бы для того, чтобы расспросить меня о том, что я видел в банке.
А по факту…
Я в шоке. Просто в шоке.
Впрочем, несмотря на сладостные речи и раздутое дружелюбие, Балашов все равно не заработал ни грамма моего доверия. После себя он оставил разве что недоумение и вопросы, на которые очень скоро появятся ответы. В этом я не сомневался.
– Так ты герой?! – с теми же округленными глазами спрашивает Лена. – Ты действительно пошел в банк спасать людей?!
Даже не знаю, что снова ответить Смирновой. Просто вздыхаю. Пусть без пафоса и преувеличений, примерно об этом я твердил ей за сегодня несколько раз. Видимо, лишь стараниями Балашова та же история заиграла особыми красками.
– Прости, – виновато произносит девушка, – я даже подумать о таком не могла. Андрей, тогда ты действительно герой. Самый настоящий!
Как и всем мне нравится, когда хвалят. Но тут пошел явный перебор. Хотя бы потому что все было иначе. С этим нужно было что-то делать.
– Ты преувеличиваешь. На моем месте точно также поступил бы любой. Я просто…
Однако Лена меня уже не слышала.
– Андрей, сегодня ты обязательно должен поехать со мной в клуб Лайн-Ап. Мы впервые собираемся после всей этой суматохи со скверной. Там будут все наши. Я хочу рассказать о твоем смелом поступке.
– Но… Но может потом? Так-то я вообще-то болею.
– Ты же сам сказал, вечером тебя выписывают. А завтра суббота. Все опять разбегутся, кто по девочкам, кто еще куда-то. В клубе и половины не соберется. Я представлю тебя, расскажу о твоем подвиге. Пока это актуально. На следующей неделе уже будет не то. Надо сейчас брать быка за рога. Тебе и самому так будет лучше. Легче к нам вольешься. Поверь, это действительно важно.
– Ну хорошо, раз так важно. Вечером съездим.
– И еще, Балашов сказал, ты служил в крепости Передовая. Что тебе вручили медаль за подвиг. Он это серьезно?
Да ё-мое… Наговорил на мою
