секунду застыл, раздумывая, не взять ли с собой портфель, но потом решил, что не стоит. Это привлечет излишнее внимание.
— Вы куда-то уходите, Андрей Вацлавович? — осведомился один из его столоначальников, лейтенант Лапин.
Говоря по совести, Оссолинский не любил, когда его так называли. Он предпочел бы услышать: «пан Анджей», а еще лучше «сэр Эндрю», но…
— Проголодался я что-то, Миша, — благожелательно улыбаясь, сообщил он подчиненному. — Пойду, перекушу.
— Приятного аппетита, ваше сиятельство, — отозвался Лапин, после чего добавил с мечтательной улыбкой на лице. — Если не возражаете, я немного позже тоже схожу. Говорят, в офицерском буфете появилась недурная осетрина…
— Если хочешь погубить свой желудок, возражать не стану, но я в это заведение ни ногой.
Несмотря на то, что пищеварительная система графа могла запросто переварить целлюлозу с ржавыми гвоздями, он тщательно придерживался легенды о застарелом гастрите, что оправдывало его отсутствие на офицерских пирушках и отлучки со службы.
Покинув штаб, он добрался на своем авто до «Империала», но входить не стал, а позвонил в номер одного из подручных красавицы-репортерши –Стивену Макги или, как она его насмешливо и несколько уничижительно называла, Стиви-бой.
Его комната находилась в этом же отеле, но несколькими этажами ниже и была куда более скромной, особенно в сравнении с роскошью люксовых апартаментов Аннабель. На звонок долго никто не отвечал, наконец, в трубке раздался сиплый спросонья недовольный голос фотографа.
— Алло.
— Стивен, это Оз. Не знаешь, где наша златовласка?
— Нет, сэр, — сразу же подобрался тот. — А что-то случилось?
— Не могу ей дозвониться.
— Наверное, выключила телефон и теперь дрыхнет без задних ног. Или нашла себе очередного хахаля и кувыркается…
В речи помощника журналистки, так и не получившего доступ к ее телу, явно прозвучала обида.
— Стивен, будь добр, поднимись в ее номер и узнай.
— Shit, — не смог сдержать раздражения фотограф, — это так срочно?
— Да, черт бы тебя побрал!
— Окей, — неохотно отозвался Макги.
Перезвонив через пять минут, Оссолинский снова услышал голос англичанина.
— Ее нет в номере, — доложил он.
— А вещи?
— На месте.
— Следы обыска?
— Насколько я могу судить, нет.
— Понятно. Давай подождем, пока она вернется. Мне не звоните, я сам с вами свяжусь.
— Что все это значит, босс? Вы думаете, что ее взяли местные жандармы?
— Нет, Стиви-бой, — тонко улыбнулся капитан второго ранга, перед тем как повесить трубку. — Тогда бы ты уже был в контрразведке!
«Мальчишка, — сообразил он, наконец, — этот крысеныш не просто всех переиграл. Он еще и захватил Энни и, если хотя бы половина, что она узнала о нем, правда, без труда выпотрошит эту тупую шлюху! И тогда…»
Потомок древнего магнатского рода граф Анджей Ежи Вацлав Оссолинский всегда знал, что этот момент настанет, и ему придется уйти. Если успеет, конечно... Русские контрразведчики недаром получали жалованье, и возможность провала была вовсе не иллюзорной, но пока ему везло. Однако теперь столь блистательной карьере пришел конец, и кто тому виной? Грязный ублюдок, по сравнению с которым любой кокни с лондонского дна кажется аристократом.
Ладно, теперь не время для рефлексии. Эту партию он проиграл, а, чтобы начать новую, — надо спастись. А там еще посмотрим, кто кого! А сейчас он опередит врагов и сможет уйти как рыба на глубину, выскользнув из расставленных сетей. Оставалось только придумать, как это сделать. Раньше он предполагал, что отправится на прогулку в окрестности столицы, и там его якобы захватят японские диверсанты…
Увы, после гибели Ландсберга и прибытия Макарова многое переменилось. Сеул просто наводнен агентами контрразведки и патрулями, а те нервно реагируют на любой шорох…
Пришлось сделать еще один звонок.
— Лиманский у аппарата, — отозвалось на другом конце провода.
— Это я, — тихо шепнул он в динамик. — Мне нужна помощь…
В прошлой своей жизни Март любил одиночество. Именно в такие моменты, когда ему никто не мешал, в голову приходили самые светлые идеи. Но теперь, оставшись наедине с мощной и таинственной «Ночной Птицей», он вдруг почувствовал, что один может и не справиться. Оссолинский, кем бы он ни был, слишком заметная фигура, чтобы так просто заявиться к нему и потребовать сатисфакции. Сдать контрразведке — тоже не вариант. Нужны доказательства, а их нет. Можно, конечно, просто убить, но для этого тоже требуется хоть немного информации. Где живет, что любит, как проводит время? И лучше будет, если ее выяснит кто-нибудь другой…
— Семен Наумович, — обратился он к Беньямину, как только вернулся в «Одессу». — Вы ведь знаете всех штабных Сеульской эскадры?
— Конечно. А кто тебя интересует?
— Даже не знаю. Просто патент и корабль у меня есть, а серьезного вооружения и команды на нем нет. А вдруг высокому начальству взбредет в голову блажь дать мне какое-нибудь задание?
— Сообразил, наконец, — хмыкнул управляющий. — В общем, да. Такая вероятность существует.
— И что теперь делать?
— Тебе нужен Оссолинский.
— Кто?
— Капитан второго ранга Андрей Вацлавович Оссолинский. Кстати, лучше звать его на польский лад Анджеем. Ему понравится.
— А что он за человек?
— Даже не знаю, что сказать, — задумался Беньямин. — Из польских аристократов, но вроде не особо кичливый. На офицерские пирушки не ходит, в скандалах с дамами не замечен. Взятки и те почти не берет.
— Почти?
— Ну, как тебе сказать. Есть у нас полуофициальный фонд, куда скидываются все приватиры, а деньги потом идут на презенты нужным людям. Это не особо законно, но и не возбраняется. Так вот от подарков он не отказывается, но и подношений, как некоторые, не вымогает! А ведь от него реально много зависит…
— И чем же он берет, борзыми щенками?
— Ха… такого не припомню, а вот о некоторых услугах иногда просит, но не всех, не всех…
— Если человек не курит, не пьет, и чурается общества хорошеньких женщин, поневоле задумаешься, не подлец ли он? — задумчиво процитировал классика Колычев.
— Очень может быть, — пожал плечами Бенчик. — Тебе что-нибудь еще?
— Нет, спасибо. Хотя, как он выглядит, чтобы не ошибиться при встрече?
— Пойдем ко мне в кабинет, покажу тебе одну папочку…
«Папочка» оказалась довольно толстой и хранилась в сейфе. И судя по содержимому, подобная предосторожность была совсем
