их Паутовским отдал. Они проверили. Сказали, что волокна натуральные, животного происхождения.
— И что?
— А то, что Дубов погиб в костюме синего цвета, из шерсти.
— Ого, — присвистнул Горохов. — Это что получается? Теперь, кроме Гоши, у нас еще и Лида подозреваемая? Это точно волокна от костюма Дубова?
— Не точно, конечно, — скривился Катков, будто разговаривал с несмышлёнышем, — Я же говорю, что и там, и там шерсть. Цвет синий. Теоретически, происхождение волокон от другого источника не исключается. Мало, что ли, у нас шерстяных синих тканей в обиходе?
— Немало, — задумчиво пробормотал Горохов, старательно обгрызая кончик химического карандаша. — Но и не много… А Лиду все равно придется пока выпустить.
— Как — выпустить? — возмутился уже Погодин. — Все же сходится. Неуравновешенная, злилась на потерпевшего за то, что тот не хотел уходить от жены — мотив есть. Плюс нож подходит и волокна на нем имеются соответствующие. А ножевые на теле убитого — неумелые, вкривь и вкось. Будто женщина колола.
— Это все, Федор Сергеевич, улики косвенные, — Горохов отплевывался от кусочков карандаша, губы покрасились в синий цвет, переборщил он в задумчивости, — Прокурор нам санкцию на арест не даст. Сам посуди. Активистка, комсомолка, не судима, прописка и работа имеются, репутация не запятнана. Грамоты и медальки за участие в общественных спортивных забегах есть. Не сможем мы обосновать ее задержание… Тут что-то более весомое нужно найти. Работайте, товарищи. У нас уже два подозреваемых с железными мотивами, а доказательств крот наплакал.
— А если Лида опять в бега ударится? — не унимался Погодин
Тогда мы будем знать, что это точно она. И снова будем ее ловить. Что ж делать, работа у нас такая.
Дверь кабинета неожиданно распахнулась без стука. Мы удивленно обернулись. Обычно так никто не позволял себе вторгаться в восьмой кабинет московской спецгруппы.
Вошел дородный майор. Пузо набекрень, взгляд лихой, чуть с придурью, но в глубине хитринка сквозит или подлянка, сразу не поймешь.
— Здравствуйте, товарищи, — начальник участковых Сафонов Валерий Игоревич фальшиво улыбнулся. — Как продвигается расследование?
— Это вас не касается, товарищ майор, — сухо ответил Горохов. — Занимайтесь своей профилактикой, ловите пьяниц, самогонщиков и прочий несознательный элемент, а мы как-нибудь без вас разберемся.
— Ошибаетесь, Никита Егорович, — взгляд Сафонова из беспечно-придурковатого стал желчным и пронзительным, как у Кощея (так я и знал, что притворяется, под дурачка косит, на самом деле майор далеко не глуп), — очень даже касается. Я с сегодняшнего дня исполняю обязанности начальника УВД.
— Как? — удивился Горохов, — а Павел Гаврилович куда подевался?
— На заслуженный отдых оформляется. Отработал свое…
— А что, кандидатуры получше на должность начальника не нашлось? — спросил я. — Управление большое, какие-то трудности возникли с кандидатами? Раз вас поставили.
— Ты мне позубоскаль, Петров, — дернулся вновь испеченный начальник.
— А то что… — ухмыльнулся я.
Сафонов не нашелся, что ответить и громко фыркнул, сто раз пожалев, что я не его подчиненный.
— Я что пришел-то… — продолжал он с ехидством. — Учитывая, что вы работаете на подведомственной мне территории и дислоцируетесь непосредственно в здании УВД, я вас попрошу каждое утро докладывать мне, как продвигается расследование по убийству Дубова.
— А тебе зачем это, майор? — глаза Горохова превратились в щелочки.
— Как руководитель территориального органа я должен быть в курсе. Тем более, мне в область докладывать.
— А-а… Ну, если в область докладывать, тогда конечно, — закивал Горохов. — Вам, Валерий Игоревич, в письменном виде отчет предоставлять или можно в телефонном режиме докладывать?
— В письменном — это лишнее. Я попрошу присутствовать кого-то из ваших сотрудников у меня на утренней планерке.
— Так мы все можем ходить к вам на планерку, — продолжал глумиться Горохов. — Нам же делать-то больше нечего, а так, глядишь, научимся у вас воду переливать.
— Какую воду? — не понял Сафонов.
— Из пустого в порожнее, — Горохов старался говорить с серьезным видом.
— Я не понял, — взвизгнул Сафонов. — Вы меня за дурака держите?
— Ну что вы, Валерий Игоревич, вас никто не держит, вы сами такой…
— Я на вас рапорт напишу!
— Ты ничего не попутал, майор? — Горохов говорил тихо, но зло, будто змея шипела. — Я отчитываюсь только перед Москвой. Засунь свои планерки себе поглубже. А теперь иди уже, не мешай работать.
Сафонов налился пунцом, хватал ртом воздух, беззвучно, будто карась на льду. Помахал руками и пулей выскочил из кабинета, напоследок хлопнув дверью.
— Побежал рапорта строчить, — усмехнулся Погодин. — Он это дело любит.
— Может, зря мы так с ним? — вздохнул Катков. — Теперь, чувствую, пакостить будет. Я бы мог на планерки походить. Мне не сложно.
— Алеша, ты когда отрастишь как у мужика… — Горохов вовремя осекся, поймав на себе осуждающий взгляд Светы. — Таких как Сафонов сразу ставить на место надо… Одного я не пойму. Как его на такую должность назначили. Клоун ведь.
— Вроде клоун, а свою линию гнет, — поведал Погодин. — Раньше его всерьез никто не воспринимал. Ходил, фокусы показывал, то ложку ко лбу прилепит, смотрите, мол, не падает, то на гармошке сыграет. Рубаха-парень. Но не просто так он все это делал. Всякую проверку из области умел развлечь, а при случае настучать им не брезговал. Вот и продвинулся по службе. Поговаривают, что и начальника УВД он подсидел. У того пасека есть своя, он для работы суточников привлекал. А Сафонов нашел потом этих суточников после отсидки и уговорил их в прокуратуру написать, мол, превысил начальник управления должностные полномочия. На незаконные работы их привлекал. Дело, вроде, замяли, но начальнику УВД предложили уйти по-тихому на пенсию. А Сафонова временно исполнять обязанности назначили. Но никто уже не сомневается, что его скоро утвердят на постоянку. Это для своих он человек-какашка, а для вышестоящего начальства — умелый и прогрессивный руководитель, и пашет не покладая рук, потому планерки и совещания разные аж два раза в день проводит.
Мы с Гороховым вздохнули. Повидали на своем веку таких начальников.
— И что там он все планирует?
— Участковые рассказывали, что дураковки эти проходят обычно по одному сценарию. Сафонов выбирает жертву с самыми низкими показателями и начинает над ней прилюдно глумиться, заручаясь хихикающей поддержкой
