— Понимаю. Выходит, там такой народ подобран, что к любой неожиданности готов.
— О! В корень зришь! А что это за люди, которые к любой неожиданности готовы?
— Ну… — Мишка чуть не брякнул: «Универсалы» и примолк, пытаясь подобрать соответствующий термин. — Уметь должны много и разное.
— Опять угадал! — Илья, кажется, обрадовался сообразительности собеседника больше, чем сам Мишка. — Так и есть! Когда надобно сотворить что-то необычное, неприятное или… одним словом такое, что ратникам не с руки или непривычно, Корней всегда людей из Егорова десятка берет. У каждого из них какое-то необычное умение или дар имеется. Какие именно, не спрашивай, не знаю, да и никто, кроме Корнея и Егора не знает… ну, почти. Кое-что, конечно, не спрячешь. Ты вот, мне рассказали, ляха пленного в лес уволок. На пытку, ведь так?
— Так, — согласился Мишка.
— Ну вот, значит, одно особое умение Дормидонта ты узнал. Но про это, почитай, всем известно, такое в тайне не сохранишь. А все и про всех Егоровых людей не знает никто. Так вот: для чего я тебе это рассказываю? Ты сейчас Совет созовешь, чтобы совместно удумать, как с добычей до своих добраться. Сам-то, надо понимать, способа не измыслил?
— Нет, дядька Илья. Не получается.
— Вот и я о том! Остался бы Егор цел, ты бы его на Совет, конечно же, позвал?
— Обязательно позвал бы. Нам знания опытного воина сейчас дороже золота.
— Ага! Но Егор без памяти лежит. Так вот тебе мой сказ: зови на Совет ВСЕХ Егоровых ратников. Никому неизвестно, какие особые знания у них в головах есть, а выбраться целыми и невредимыми они не меньше нас желают, значит, все, что знают и умеют, на пользу общему делу постараются обернуть непременно! Понял, о чем я?
— Понял. Получится как бы Егор, но в четырех лицах, — Мишка поскреб в затылке. — Только… Слушай, дядька Илья, а может быть ты на Совете старшим побудешь? Ты же старейшина наш, да и по возрасту с тобой только Молчун сравняться может…
— Струсил! — Илья сложил руки на животе и с изумленной улыбкой уставился на собеседника. — Хе-хе, Михайла и струсил! Кому сказать — не поверят!
— Да ничего я не струсил!
«Сэр, ну что вы, как пацан, ей богу! Опомнитесь!»
Мишка поерзал, посуетился руками, оправляя на себе амуницию, глянул в смеющиеся глаза Ильи и вдруг выдал такую матерную тираду, что даже у самого в носу засвербело.
— О как! — Илья восхищенно всплеснул руками — Эх, помощников моих нет, записать бы для памяти! Это где ж ты такое вычитал?
— Там же, где и остальное! — поднимающаяся изнутри злость, как ни странно, принесла облегчение. — Да, струсил! Не хочу дураком на глазах у отроков выставляться! Ладно бы сам вляпался: сначала «беру все на себя», а потом «не знаю, что делать», но ведь не сам же! Меня, оказывается, как козла на веревочке водили. И как теперь ратники на меня смотреть будут? А как мне им в глаза смотреть? Как приказы отдавать? А не дай бог мальчишки поймут, что надо мной насмехаются? Сколько трупов с Совета вынесем? Или, думаешь, Демка или Митька стерпят?
— А ну, уймись!!! — вот сейчас окрик у Ильи получился. — Слезу еще пусти: ах я бедный-несчастный! Ты ратников-то за дураков распоследних не держи. Никто из них ни словом, ни движением о том, как тебя к нужному поступку подводили, не напомнит. Потому что не насмешка то была, а учеба! Учитель же над учеником не насмехается, ибо неловкость ученика есть упрек учителю.
— А вот хрен! Леха, бывает, такое мне на занятиях говорит, что…
— Дурень! Леха не насмехается, а злость к учебе в тебе разжигает! И ратники насмехаться не станут. Это во-первых. Во-вторых, ты их и сам поучил. Да-да! Мне Сюха сам признался: и вообразить не мог, что делать, когда ребенку нож к горлу приставлен, а ты — раз и готово, будто заранее все знал. Так что, считай, толику уважения ты у ратников заработал, и немалую! Какие уж тут насмешки? И в-третьих, ты — сотник! Ты людьми повелевать поставлен и в ответе за каждого. Значит, ДОЛЖЕН! Через «не могу», через невозможно, через… Вот у меня однажды случай был…
«О, Господи, рехнуться можно!»
— Был я как-то загонщиком на облавной охоте, — переключился Илья с патетического тона на повествовательный. — Иду себе на лыжах, в колотушку стучу, покрикиваю… И вдруг прямо на меня выскакивает кабанище! Здоровенный, чуть не с корову величиной! Что делать? Бежать — догонит, борониться — с моим-то копьецом против этакого зверюги? Вот ты, Михайла, когда-нибудь пробовал на лыжах на дерево залезть? Нет? И я не пробовал, но получилось с первого раза! Фьюить, и там! А почему? Потому, что НАДО было! Вот и тебе теперь НАДО. Забудь обо всем: об обиде, о неловкости, о том, что кто-то чего-то не так подумает, о том, что сотник из тебя пока, как с хрена дудка… Не можешь ты теперь иначе — лезь на дерево, не снимая лыж, и упасть не имеешь права!
— Блин…
— Чего?
— Много ты знаешь про хрен и про дудку.
— Да неужто и про такое в книгах есть?
Рекомендациям Ильи Мишка последовал «с точностью до наоборот» — не стал собирать Совет вообще. В управлении это нормально. Сам управленец всего знать не может, а потому должен пользоваться знаниями экспертов, даже обязан, если не хочет натворить дури. Однако пользоваться не значит руководствоваться. Как утверждает Козьма Прутков в своем 101-м афоризме: «Специалист подобен флюсу: полнота его односторонняя». Эксперт обладает всей полнотой знания только в рамках своей специальности, в остальном же является таким же дилетантом, как и все прочие. К тому же, в отличие от управленца, эксперт, как правило, не извещен обо всех привходящих обстоятельствах, находящихся за пределами его компетенции, поэтому выслушивать его надлежит со всем вниманием и уважением, а вот следовать его рекомендациям — лишь постольку, поскольку… Ну и ответственность, разумеется, лежит на том, кто принимает решение, а не на том, кто советует.
Из Ильи и эксперт-то… как бы помягче выразиться… В свое время Михаил Ратников вдоволь, до тошноты, нагляделся на подобных специалистов: политологов с дипломом автодорожного техникума, экономистов с неполным средним образованием, публицистов, пишущих корову через ять, общественных деятелей со справкой из психоневрологического диспансера… И все до одного совершенно точно знали, как надо управлять государством! Было дело — двинула новорожденная российская демократия в председатели ленинградского горисполкома (советский эквивалент мэра) грузчика из магазина «Березка». Вот уж узрела тогда Северная Пальмира «небо в алмазах»! И что интересно: никому и в голову не пришло, что господа демократы тем самым следуют хрестоматийному примеру столь ненавистных им большевиков, поставивших директором банка бывшего председателя кассы взаимопомощи.
