В этот момент нас прервали. Дверь распахнулась, и в комнату решительным шагом вошел поручик лейб-гвардии Преображенского полка граф Воронцов. Увидев меня возле разобранной постели с незнакомым мужчиной, он остановился, как пораженный громом. Прохоров резко повернулся в его сторону и быстро сунул руку в боковой карман.
— С помощью вот этого молодого человека, — быстро сказала я, сумев за какие-то мгновения выстроить все ночное приключение в стройный рассказ.
Миша, собирался что-то сказать, но я повела бровью и он, замер с открытым ртом.
— Этот молодой человек в меня влюблен, — сказала я, опять повергнув Прохорова в полную растерянность.
Он удивленно посмотрел на меня, потом на Воронцова, потом снова на меня.
— Вчера вечером он стоял тут в карауле, — начала я. — Когда государь отменил мою охрану, он остался во дворце.
Прохоров взглянул на Мишу. Тот смутился, покраснел, но кивнул головой.
— Он продолжал охранять меня, но уже не в той комнате, — кивнула я на дверь, — а в коридоре.
Теперь мой поклонник смотрел на меня не с меньшим удивлением, чем коллежский советник, но Прохоров, слава богу, этого не видел.
— Когда он увидел двух подозрительных людей в черной одежде и масках, пошел следом за ними. Меня заперли снаружи, я уже спала и ни о чем не догадывалась. Разбудил меня упавший в той комнате стул. Я проснулась и, испугавшись, спряталась под кровать. Оттуда, — указала я на щель под кроватью, я видела, как два человека осторожно вошли в комнату, подошли к моей постели и несколько раз ударили сюда, — я показала на порезы, — ножом.
Рассказ, видимо, получился занятный и оба слушателя смотрели с жадным интересом на меня во все глаза.
— Потом я увидела, как поручик подкрался сзади к убийцам и… Впрочем, пусть дальше расскажет он сам.
Миша был умным мальчиком, и времени прийти в себя, у него было достаточно, потому он вполне спокойно досказал конец этой истории:
— Да тут и говорить особенно не о чем. Того, что был с ножом, я заколол палашом, а второго когда он бросился на меня с кинжалом, застрелил.
— Потом мы перетащили их в соседнюю комнату, — перебила я, — поручик вновь закрыл меня в комнате и охранял до рассвета. Потом он простился со мной через дверь и ушел из дворца. Это может подтвердить часовой у входа.
Наш совместный рассказ произвел на Прохорова такое впечатление, что он не задал ни одного уточняющего вопроса и просто вернулся на свое место и застыл в глубокой задумчивости.
Я кивнула Мише на свободный стул, и он тоже сел. Молчали мы несколько минут. В это время следователь обдумывал и сопоставлял описанные события. Когда он собрался заговорить, я опять его опередила.
— Яков Степанович, надеюсь, вы, понимаете, почему я не сказала всего этого государю. Здесь было много посторонних людей, и я не могла позволить, чтобы о происшедшем узнали третьи лица и особенно, мой муж. Боюсь, он все неправильно поймет и последствия для меня могут быть самые печальные. Мы все это рассказали вам, рассчитывая на ваш ум и такт!
Устоять против лести, особенно человеку, к ней не привыкшему, всегда трудно и Прохоров не смог сдержать довольную улыбку. Неприятный для меня вопрос был забыт.
— Я вас вполне понимаю, госпожа Крылова, — сказал он, — и в меру своих сил постараюсь позаботиться о вашей чести. Однако остается нерешенной загадка, кому вы так не угодили, что вас упорно хотят лишить жизни!
— Этого я, клянусь чем хотите, не знаю, — ответила я, прямо глядя ему в глаза. — До нынешнего лета я была простой крестьянкой, состояла в дворне небогатого помещика, а как только вышла замуж, начались все эти несчастья.
— Может быть, это происки родни вашего мужа? Он богатый человек?
— Отнюдь, мой муж простой лекарь и никакого состояния не имеет.
— Тем более странно, — помолчав, сказал Прохоров. — Впрочем, возможно все дело не в нем, а в вас.
— Во мне? — искренне удивилась я. — У меня здесь нет не только врагов, но и просто знакомых!
— Не скажите, — невесело улыбнулся он, — вам, вчерашней крестьянке, император целует руку и приглашает к себе в гости. Граф Пален дарит вам платья. В вас влюбился господин поручик. Думаю, у женщины, обладающей таким талантом нравиться, должно быть много недоброжелателей.
— Вы хотите сказать!.. — вскочила я с кресла.
— Ничего я не хочу, — перебил он, — я уже много о вас знаю и пока только хорошее. Я всего лишь пытаюсь раскрыть преступление!
— Мне кажется, оно уже раскрыто, и лучше подумать, как вам доложить о результатах государю, — успокоившись, сказала я, опускаясь в кресло. — Я вполне могу обойтись без участия в нем.
— Это действительно сложный вопрос, — задумчиво проговорил он. — Как я понимаю, вы не хотите в этом участвовать, а графу, — он посмотрел на Воронцова, и стало понятно, что он его знает, — будет трудно объяснить, почему он сразу после происшествия не доложил о нем своему начальству.
— Я просто не успел этого сделать, — с виноватой улыбкой, вмешался в разговор Миша.
— Думаю, такое объяснение его величество не удовлетворит, — мягко сказал Прохоров, — преступление случилось ночью, а теперь третий час по полудни. Император ото всех подданных требует четкости действий и послушания. К тому же остается нерешенным вопрос, кого эти мерзавцы хотели убить?
— Может быть, они попали сюда по ошибке? — сказал Миша.
— По ошибке? — задумчиво, повторил за ним Прохоров.
— Конечно, по ошибке, — подхватила я его еще неотчетливую мысль, — граф возвращался со службы и заметил двух подозрительных людей. Как офицер, он решил за ними проследить. Злоумышленники проникли в Зимний дворец. Он направился вслед за ними, понял, что это преступники…
— Тогда почему же он сразу после происшествия не доложил обо всем по команде? — перебил меня Прохоров, улыбнувшись Воронцову.
— У меня, — начал говорить Миша и замолчал, — скажем, очень болела голова!
— Или вас по ней ударили, и вы все это время были без памяти, — поправил его коллежский советник.
— Тогда преступников должно было быть трое, — вмешалась я. — Последний должен был идти следом, и напасть на графа сзади…
— А где мне взять этого третьего? — спросил следователь. — Швейцара, который пропустил убийц во дворец, я уже нашел и он признался, что провел сюда только двоих…
— Уже нашли? — переспросила я, поражаясь талантам Прохорова. — Так быстро?
— Это было просто, — разочаровал он меня. — Ночью во дворец была открыта лишь одна дверь, и их мог сюда впустить только швейцар, уговоривший напарника сбегать за водкой. Сначала он запирался, но я нашел в его кармане пятьдесят рублей, полученных от злоумышленников, и ему пришлось во всем сознаться.
