Начальник штаба - Серёга Павлов, здоровенный москвич и знаток запрещенного в СССР вида спорта - карате, сутки напролет долбил пальцами по кнопочкам печатной машинки, набирая списки личного состава, под диктовку печатая приказы Филлипова, политдонесения Сёмочкина - внука, продовольственные ведомости Ивана Земана и материально-технические заявки Саши Аверьянова. Вот такой это был начальник штаба и секретарь - машинистка в одном в одном лице. Так порешили, что не будут загружать Серёгу разработкой глобальных планов, а поручат ему документооборот. Чтобы было всё "тип-топ", бумажечка к бумажечке. Чтобы ни один человечек не потерялся, ни один приказ не оказался не переданным, чтобы ни один полученный или отпущенный гвоздь не числился "пропавшим без вести". Фактически, должность начальника штаба, оказалась сведённой к должности начальника канцелярии.
Коля Бессонов сидел над "Молотовским" довоенным планом строительства укрепрайона. Переносил фрагменты этого плана на отдельные листочки, составлял схему движения подразделений - каждой роты к местам работ и ориентиры для привязки объектов к местности. В целях сохранения военной тайны, на случай попадания чертежей к противнику, конкретных привязок на плане работ не было. А первый лист, с маршрутом и привязками предписывалось уничтожать сразу после установки необходимых реперных точек.
Главным бумагомарателем стал Санька Анурин. Ему, как старшему производителю работ, предстояло просчитать объемы и сроки выполнения первоочередных работ, трудозатраты и потребность в строительных материалах. Потом он, интеллигентный городской Орловский паренёк, выпускник строительного техникума будет носиться на кауром жеребчике, с записным блокнотиком в кармане, словно заправский казак, от сооружения к сооружению, проверяя гидрологию и геологию грунта, качество вязки арматуры и укладки бетона, осматривая или разыскивая новые карьеры щебня и песка. А пока Санька, сидя в одной майке, матерясь затачивает карандаши, щёлкает костяшками доисторических счет, раздобытых у счетовода соседнего колхоза путём обмена на свой армейский китель, складывает или вычитает цифры, и опять матерится, что никто из военных строителей не догадался умыкнуть, спионерить с объекта и притащить сюда, в прошлое, хотя бы самый дохлый электронный калькулятор и вновь матерится, что до сих пор не налажено производство механических арифмометров, что невозможно найти логарифмическую линейку, когда ему приходится цифры делить или множить в столбик, на бумаге. Ему не хватает ни времени, ни дефицитной бумаги...
Сашка Аверьянов почернел от усталости и недосыпания. Он начальник вещевой службы. Офигенный начальник! Огородил Сашка сорок соток земли верёвкой, натянутой на колья. Вот и весь его склад. Начал принимать груженые подводы да грузовики. Ну и отпускать востребованное. Лежат на складе инструменты кучами, инструменты штабелями, инструменты и гвозди ящиками. Ходит не выспавшийся Сашка, словно приведение, вокруг своего склада, чахнет, словно Кащей Безсмертный над добром и караулит добро, сложенное на складе, и верёвку, которой склад обтянут. Верёвка тоже дефицит и её тоже могут спереть. В свободную минутку, когда нет никого поблизости, бежит Сашка Аверьянов к ближайшим кустам, ломает там ветки ольховые да ивовые и тыкает сверху в кучи, штабеля и между ящиков. На следующий день сжигает ветви с увядшей листвой, а новые приносит. Маскировка - дело святое. Да ещё куча веток не использованная лежит. Это для маскировки того, что за день подвезут. Многого нужного на складе нет. Просят люди одежду, обувь, взамен развалившейся, косы, брезент, миски - кружки. Много чего просят. Нужно экспедиторов озадачивать. Вдруг раздобудут? По нескольку таких просьб - записок отправляет за день Сашка Аверьянов в штаб. Пускай Филлипов подумает, пошевелится, может что и выбьет по верхам. И болит головушка у Сашки от мысли о том, как ему вести учет, когда полным ходом строительство развернётся. Ведь дорога каждая минутка и не получится все материалы сюда на склад возить и отсюда отгружать. Многое придется экспедиторам мимо склада доставлять, прямо на стройки. Он тогда, то добро, и не увидит. А время суровое - военное. За недостачу и под расстрел можно загреметь. Ох, нужно у Филлипова караульных для охраны склада просить и экспедиторскую службу, для большего порядка, себе подчинять...
Ване Земану сидеть некогда, он всё время в делах, на ногах. Ах, как он завидует Саше Аверьянову. У того инструмент дождя не боится. Намокнут лопаты - не беда. А вот крупы, сахар, соль, сухари от дождя испортятся. У Виктора брезента нет накрыть мешки с продуктами. Нарвал он осоки прибрежной, прикрыл мешки от дождя. Так теперь там, среди мешков, мыши безнаказанно шурудятся. Где бы пару котов раздобыть да прикормить? Но и мыши не самое страшное. Голодными глазами смотрят на штабеля мешков и свои ребята и присланные со стороны. Приходят, просят. Дай одному - мигом весть разнесётся по округе и не будет отбоя от просителей. Вот и приходится Ивану нахрен посылать даже лучших своих дружков. Друзья Ваню поймут, на то они и друзья, а вот уголовники некоторые могут и грохнуть его ночью, продовольствие прихватить и ищи потом ветра в поле. Да, надо поговорить с Сёмочкиными, чтобы поскорее комендантский взвод вооружали да охрану налаживали.
Очень хочется Ивану заиметь весы амбарные. Только где их взять? Из колхозных кладовых не дают. Раздобыл Ваня в деревне старинный латунный пудовый безмен. Вот теперь и мучается. Получает продукты в тоннах. Отпускает, по безмену, в пудах и фунтах. Учет прихода и расхода ведёт в килограммах.
Не хватает продовольствия. У Ивана Земана на складе полный порядок, ни излишков, ни недостачи. Только при такой работе, стройбат нужно на убой кормить. Черт, фраза такая привычная и какая страшная, если в слова вдуматься! Не на убой, на долгие годы жизни и очень сытно. Ребята впроголодь сидят, не в смысле - сидят, а работают с темна до темна. Да ещё порешили между собой, часть продовольствия отдавать местным девчатам, рядышком работающим. Не подыхать же тем с голоду?
Была у Вани Земана задумка, выпросить у Филлипова на недельку "страшного и ужасного человека - гору" двухметрового, десятипудового рядового Ивана Скалыча и пронырливого, щупленького младшего сержанта Юрика Островского. Уж они - то сумеют уговорить окрестных председателей, чтобы поддержали те своих девчат, а заодно и военных строителей, жрачкой. Картошкой, луком, капустой для щц горяченьких. А ещё нужно от колхозов зерно овса для лошадок, в лесу работающих и зерно пшеницы, для ребят, вкалывающих, словно лошади. Это там, в далёком мирном будущем, теперь уже в прошлом, стройбат нос воротил от перловой каши. Теперь всякая еда в рот мечется и со свистом летит. Приказал бы Земан тогда своим поварам ту пшеничку на ночь в воде ключевой замочить, а утром кашки - кутьи сварить для ребят. Грубоватая пища, но разваристая и сытная...
