Собственно, это никакой роли не играет. Сейчас я все равно старший и по званию, и по возрасту, да и по жизненному опыту. И решать, что делать, чтобы парни остались живы, тоже предстоит мне. Вот он — груз ответственности!
Первым делом нужно выбрать вариант действий. Пока мне приходили в голову только два. Первый — двинуться на восток вслед за немцами. В то, что Клейст дойдет до Киева, я не верил ни на минуту. Ну, добился он тактического успеха, пройдет, ну будем к нему милосердны, километров сто-двести, а дальше упрется в очередную зарывшуюся в землю русскую или украинскую бригаду. Да и авиации наши к месту прорыва подбросят. Порыпается он ну максимум недельку, и все. Покатится обратно, покатится, как миленький. Значит, можно надеяться за несколько дней выйти к своим. Этот вариант мне откровенно не нравился. Причин было несколько. Во-первых, возле линии фронта слишком велик риск натолкнуться на немцев. Это против нашей техники они пасуют. А в перестрелке даже с отделением немцев у нашей троицы шансов мало. Опыт легко перевесит автоматическое оружие. Мы ведь по сравнению с ними полные салаги.
Второй вариант забраться в лесную гущу и затаиться. У него тоже были свои недостатки. Да, немцы далеко вглубь леса не полезут, остерегутся. И максимум через неделю их отсюда выбьют. Но, во-первых, все же визит немцев в лес полностью не исключен, а во-вторых, эту неделю надо чего-то есть. Перед выездом мы получили сухой паек на весь отряд из расчета трехдневных автономных действий. Никто, конечно, не предполагал, что нас не будет три дня, но Истомин, как опытный человек, решил подстраховаться. Такой сухпай можно было бы растянуть и на неделю, если бы не одно но. Наши порции уехали вместе с машинами. Тащить продукты на пост мы как-то не догадались.
Теперь весь наш продуктовый запас составляли две плитки шоколада и сдобная булка у меня (в армии почему-то всегда хочется сладкого) и пара сухарей у Амальчиева. На неделю не хватит.
В результате я решил выбрать нечто среднее. Остаемся на месте и перемещаемся по лесам, стараясь держаться подальше от крупных дорог. Глядишь, и продуктов найдем, а может, еще кого из окруженцев встретим.
Переночевали мы в глубоком лесном овраге. Дежурили по очереди, через каждые два часа менялись. Первый раз за всю войну мне удалось нормально выспаться. Разбудил меня негромкий гул авиационного двигателя.
— Уже минут пятнадцать гудит, — доложил дежуривший Амальчиев.
Заметив какое-то движение над деревьями, я поднял голову и увидел пролетающий самолет. Челюсть моя непроизвольно отвалилась. Над нами пролетал настоящий «Предатор». Американский беспилотный самолет тонны в три взлетного веса, разведчик, таскающий при необходимости пару ракет, по аэродинамике больше планер, чем обычный самолет, благодаря чему может держаться в воздухе до сорока часов. Весьма неплохая и даже красивая машина. Но откуда ей взяться в сорок первом году?
Первой моей мыслью было: а уж не дело ли рук янкесов весь этот фокус с переносом в сорок первый? Но подумав, я решил, что эта версия все-таки слишком фантастическая.
На самом деле все было гораздо проще. На перенесенной территории, помимо американских войск в Прибалтике, находилась еще и военная база США в Манасе. Если кто не в курсе, это Киргизия. Задачей базы было обслуживание американских и прочих натовских войск в Афганистане. В основном она являлась перевалочным пунктом военно-транспортной авиации. Однако, помимо транспортников, имелась там еще и система радиоэлектронной разведки «Эшелон» и группа беспилотников «Предатор». Как только начались «события», какая-то умная голова в Министерстве обороны, оказывается, есть там еще головы, думающие о деле, решила, что всего этого добра американцам будет многовато.
Базу аккуратно заблокировали, благо буквально под боком находится и российская база Кант, и предложили поделиться беспилотниками и «Эшелоном». «Эшелон» нужен был чисто для того, чтобы не прослушивались российские каналы связи, для слежения за чужими в сорок первом за глаза хватало и российской техники аналогичного назначения. А вот с беспилотниками ситуация сложилась куда более серьезная. К моменту переноса в российской армии их было очень немного: древние «Рейсы» и чуть более новые, но не слишком удачные и к тому же еще и немногочисленные «Пчелы». Более современные имелись в лучшем случае в виде опытных образцов.
Транспортная авиация наших интересовала мало, своих самолетов хватает, да и все равно лететь американцам было некуда. До Америки не дотянуть, а аэродромов, способных принять современные самолеты за пределами бывшего СССР, просто не было. Ну и авиационный керосин за его пределами тоже не водился.
Американцы подумали и вынужденно согласились. И вот теперь «Предаторы» вели разведку в интересах армий союзников.
Окончательно проснувшись, мы двинулись от оврага к ближайшей проселочной дороге. Нужно было каким-то образом запастись продуктами, а на дороге могла оказаться разбитая техника или убитые. На войне человеку свойственно заначивать съестное. Я не думаю, что немцы в этом плане исключение.
Но не успели мы пройти и половины расстояния, как вновь послышался шум беспилотника.
Вообще, если бы мне предложили дать этому дню название, я назвал бы его «авиашоу». Не успел улететь «Предатор», как над нами промелькнули несколько истребителей МиГ-29. Потом откуда-то издалека, с того направления, куда они пролетели, донесся гром разрывов. Кого-то бомбили.
Потом мы видели Су-25, пачками выпускающие ракеты. Потом отбомбились Су-24. Мы осторожно перемещались по лесу, а над ним постоянно пролетали наши самолеты. Судя по всему, за Клейста взялись всерьез. Раз в Белоруссии немца остановили, самое время заняться и этим поганцем.
Потом самолеты пошли вообще косяками. Штурмовики, истребители, вертолеты. Однажды я увидел пару машин, опознать которые сразу не смог. Длинные почти прямые крылья позволяли им идти довольно медленно, при этом они куда-то пикировали. Вот у обоих впереди выросли длинные языки пламени, заработали пушки. Самолеты почти зависли в воздухе. Видать, неслабая отдача! И только тут я понял, что же это за машины. Это МиГ-27! Истребитель-бомбардировщик на базе истребителя МиГ-23. Из не самого удачного истребителя сделали очень неплохой истребитель-бомбардировщик. За счет крыльев изменяемой стреловидности он мог бомбить и на малых скоростях и на больших вести воздушный бой. Только вроде нет их давно в армии. Может, с баз хранения каких взяли, если там еще возможно целые найти. На самом деле это были самолеты из Казахстана, но это я тоже узнал гораздо позднее.
Столько летящих боевых самолетов я не видел ни на одном МАКСе, а уж бомбящих — даже на учениях на Дальнем Востоке, в которых я участвовал в годы своей срочной службы.
Проселочная дорога оказалась совершенно пустынной. Наверное, немцы ею не пользовались. Правда, очень скоро страшная находка опровергла это предположение. Прямо возле проселка мы натолкнулись на тела расстрелянных. Они лежали прямо около дороги. Человек двадцать: дети, женщины, старики. Кому они мешали — непонятно. На евреев или цыган не походили совершенно. Наверное, немцы просто срывали злость за свои неудачи на первых попавшихся.
После неудачи с проселком мы двинулись по подлеску вдоль него к ближайшей шоссейке. Там нам повезло чуть больше. На перекрестке проселка и шоссе раньше располагался украинский блокпост. Оборудовать его как следует не успели, бетонных блоков не наблюдалось, но окопы и для пехоты, и для двух БТР были отрыты. И вчера на стоявшую здесь горсточку бойцов с двумя бронемашинами выкатился вал наступления Клейста. Я не знаю, сколько продержались эти мужики, но две сгоревшие «двойки» и одна «тройка» перед их окопами были. Немецких трупов не было видно. Наверное, убрали.
В окопах и разбитых бронетранспортерах мы насчитали двадцать наших во главе с лейтенантом. Почти в каждом окопе куча стреляных гильз, валялось и несколько стреляных тубусов от «мух». Оружия не осталось, наверное, забрали немцы. Вокруг было пустынно. Скорее всего, бомбежки отучили немцев ездить днем. Это дало нам возможность поподробнее осмотреть место боя. Даже повезло найти в одном из БТРов запас сухих пайков. Наверное, немцы его не нашли, хоть и перевернули там все вверх дном.
А в сторонке я заметил совершенно неожиданный объект. Он стоял у самых деревьев, поэтому я его заметил не сразу. Несомненно, это был танк. Несомненно, его моторное отделение пострадало от выстрела гранатомета. Но ни на один из немецких танков он не походил. Одна скошенная к корме крыша моторного отсека уже отличала его от всех немецких братьев, а маленькая одноместная башня с короткой пушкой вообще была нетипична для немцев. Внутри я обнаружил французские надписи на приборах.
— Сюда бы наших «демократических» историков загнать! Сколько галдели, что немцы, мол, не использовали французские танки. Брезговали, понимаешь!
