Длинная была жизнь. Наступает уже восьмидесятая его осень. Сердце заныло. Сегодня утром он понял, что эта осень — последняя. Он и так, задержался, думал уйдет по весне. Но не мог же он оставить мужа своей любимой внучки — императора Михаила, перед великим испытанием? Не мог. Но проснувшись сегодня он понял, что наступающую календарную осень он уже не увидит.
Утром он сразу велел вызвать наследника с женой. Они были недалеко, у моря, в Которе. Эх, не дала Юта Макленбургская, в православии ставшая Милицей, ему внука. Не сложилось смешать кровь Никлотовичей и Негошей. Но полно. Он сдал серебряный эфес своего королевского меча. Ему есть кому наследовать! И есть что им передать. Да так что все слышали и не забыли!
Прадед его Петар Первый оставил ему и всем черногорцам и брджанам (2) письмо заветное. С того век почти прошел. И муж его внучки научил и его старика пользоваться новинками этого века. Кинокамера с фонографом и радио уже ждут.
Внизу зашумели. Данило приехал. Его с женой, и как было приказано, сразу проводили к отцу. Он обнял его с невесткой и вошедшую с ними супружницу свою — кралицу Милену. И прямо с дороги повел всех в тронный зал. Там уже ждали сановники, Ксения с мужем — наследником Лихтенштейна. Он поздоровался с дочкой и престарелым зятем. Не нашел он молодых для младших дочерей. В том себя винит. Но Ксения вроде счастлива. Вчера даже сказала, что носит своему князю Францу наследника. Ну дай Бог!
Он собрал силы и пройдя по червленому тепиху (3) занял своё престо(4). Жена села на свой трон. Церемониймейстер надел ему крону с желтыми сапфирами, а жене с изумрудами, подал Николе скипетр и державу — сине-эмалированные мраморный шар в золотом обруче с крестом. Данило тоже вынесли его корону. Вынесли её корону и Ксении.
Он видел волнения родных. Но чувствовал, что в его часах сыпется последние песчинки. Все встали и сели по местам. Солнечный свет в зале усиливали киношные софиты. Король взмахнул рукой. Включилось радио и фонографическая запись, застрекотала камера. Глашатай огласил: «Его королевское величество король Черногории и Брды, господарь Зеты, Приморья и Скадарского озера, великий князь Травунии и Захумья (5)». Титул оглашен. Никола заговорил.
«Черногорцы и брджне, герциговинцы и шкодаре (6). Дети, братья и сестры мои. Сквозь суровые годы мы прошли с вами и с нашими побратимами. Мир наконец пришел в наш край. Мне дал Бог честь вести вас и идти по тропе вместе с вами. Но началу и концу установил Господь свой черед. Моё время заканчивается.
Не всегда и не перед всеми я был справедлив. Я прошу каждого черногорца, бржанинца и герцеговинца, малого и большого, перед кем я согрешил или какое горе я сделал, простить меня всем сердцем и душой. Я же прощаю каждого маленького или большого человека, который согрешил против меня, просто чтобы быть от меня прощению навеки для всех и для ужасного Суда Божьего при втором пришествии Христа Бога».
Сердце защемило, легкое онемении струйкой покатилось по правой руке. Никола стал говорить скорее.
«Но у старшего брата нашего — русского народа снова час испытаний. Неспокойно сердцу моему. Века мы уповали в патронаже и надеждею на нашу единственную и единоверную Россию, и услышал Бог мольбы наши. И потому союз наш кровный и божий. Всякого кто отпадет от братства этого, плоть его и душу прокляну как предок Наш Петра Первый.
Мы — племя непокорных и верных. Никогда мы не смирялись и не прекращали войны. Вот и против японских язычников мы ведем войну 16 лет и не прямим мира бесчестного. Стойко бьются наши пешие и морские бойники с нехристями.»
Онемение уже кажется пробросилось в мозг. Всего сказать ему не успеть. Никола позвал сына.
«Сын мой Данило, встань ко мне.»
«Что отче?» — сын с волнением подошёл.
«Возьми меч мой. Обнажи заставу (7) его.»
Сын взял меч, встал рядом, глядя на отца, и выдвинул незаточенную часть клинка из ножен. Никола выпрямился, набирая воздуха.
«В твои руки сын Данило, а от них Михайло внуку моему, дело и царство своё завещаю! Да не оставите вы и народ наш благочестивой и христолюбивой России — Ромеи. Не вложите меч в ножны пока не усмирятся враги её. Царствуй!»
Тело Николы перестало слушаться, и откинулось на дубовую спинку престола. Скипетр зажатый мертвой хваткой сдвинулось к животу, а тяжелая держава выкатилась из ослабшей правой руки. Но сын успел перехватить падающий синий с золотым поясом и крестом шар.
Лицо Николы застыло. Боль ушла. Первый король Черногории смотрел в камеру гордо и с улыбкой.
Заревели жена и дочь. Радио за секунды погрузило горное королевство в великую скорбь. Для тех, кто не слышал слова Великого короля их сохранило искусство.
«Прав Михаил, жить надо честно, а умирать красиво. Спаси Бо..», — более ничего раб Божий Никола подумать уже не успел.
Примечание:
1. Желудок, печень и другие органы (ст. слав)
2. Этногорафические группы черногорских сербов. Черногорцы — жители древнего княжества Зета, а бржане — граничащих с Зетой земель княжества Рашка.
3. Красному ковру (серб.)
4. Престо — трон, престол (как предмет мебели)
5. Травуния и Захумье — древние сербские княжества, составившие потом юго-восточную половину Герцеговины, после ПМВ возвращены Черногории.
6. Скадаре — жители Скодера (Шкодера) и прилегающих земель, в большей части албанцы-католики.
7. Застава, рикассо, пята — прилегающая к гарде часть лезвия клинка.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА.6 августа 1921 года.
Маша терла переносицу.
— Натали, я надеюсь на тебя. Делами государства займется Ольга Александровна, но детей я поручаю тебе. Слышишь меня?
Княгиня Емец-Арвадская сделала придворный книксен.
— Да, моя Государыня.
Императрица не обратила на это ровным счетом никакого внимания.
— Я не могу взять детей с собой. Я не успеваю их доставить на Остров. Я надеюсь на тебя. Понимаешь?
Склоненная голова:
— Да, моя Государыня.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. АЭРОПОРТ «НОВЫЙ РИМ».6 августа 1921 года.
Дирижабль оторвался от земли и начал набирать высоту. Смерть деда потрясла её. Нет, она себе вполне представляла, что старые люди иногда умирают, но дед был настолько яркой, колоритной и самобытной личностью, что многие монархи даже рядом с ним не стояли. Даже её отец был лишь бледным подобием своего черногорского тестя. Лишь её возлюбленный Михаил мог тут тягаться с дедом своей жены.
Почему-то вспомнилось её рыдание, когда Миша сделал ей «комплимент» на предмет коммерческих способностей деда Николы. Маша тогда разрыдалась. Мол, как мог Миша унизить её достоинство, посчитав её наследницей торгаша? Рыдала бы она сейчас? Ответ — нет. Нет и нет.
Сейчас она летит на похороны. Миша за тысячи и тысячи километров. Там идет война. Маша не может не прибыть на похороны деда. Маша вынуждена оставить детей в Константинополе. Дирижабль скользил по небу, разворачиваясь.
Слёзы текли по её щекам…
Глава 14. Tertium non darur!
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ЧИТА. СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО. 6 августа 1921 года.
По предварительным данным в Британии более полутора тысяч погибших, не считая покалеченных и прочих раненых. Цифра не такая уж и большая, учитывая взрыв такой мощности в почти самом центре одного из крупнейших городов мира. А вот удар по экономике, военному потенциалу, и, главное, общественному мнению Великобритании был колоссальным! Нация замерла в шоке, не зная, что и думать, кого винить, и, конечно же, что делать. В некоторой растерянности пребывали и английские элиты. Кто? Для чего? Что говорить? Что делать, в том числе и с этим?
