— Дядя, иди себе мимо!
— Щенок, кто тебя так учил разговаривать со старшими?! Бросили палки живо, засранцы! Иди сюда!
Заметив в проходе заинтересовавшихся шумом прохожих, «шестерки» быстренько побросали палки и стремглав помчались в обратную сторону, где был запасной выход. Их предводителю это не удалось, хватка у неизвестного мужчины была поистине железная. Еще бы, столько лет проработать в кузнечном цехе!
— Тимофей Иванович, вам помочь?
— Милицию вызывай, Никитка! Экое дело, среди бела дня на детишек нападают. Шантрапа!
— Дядя, я тебе потом таких проблем устрою! Лучше отпусти.
— Цыц, бестолочь! В твоем возрасте пацаны в войну зажигалки с крыш сбрасывали и на фронте помирали.
— Дураки, потому что. Счас бы баварское пиво пили и на «мерседесах» ездили…
— Ах, ты сволочь…
Глава 20 Противостояние. 11 ноября 1976 года. Ленинград. Васильевский остров
— Ну что, кузнец, конечно же, не выдержал этих поганых слов и нарисовал на физиономии того придурка здоровенный «пятак». Но самое интересное, что «Джонни» этот, предводитель окрестных индейцев и есть тот самый сынок обкомовской шишки. И как, интересно, у подобного руководителя вырос такой поганый сыночек. Наверняка и в фарце замешан!
— Так что, получается, — удивленно распахнула глаза Ягужинская, — ему и первый случай с рук сошел. И куда смотрит милиция?
— Под ноги, — зло процедил Степан. Его самого здорово прибешивала сложившаяся ситуация, что-то не было это похоже на обычное хулиганство и его последствия. Кто-то, воспользовавшись случаем, решил провести целенаправленную атаку именно на Истомина и его ребят. Стычка со шпаной только предлог.
— Сама посуди. С одной стороны, недоказанное по мнению ментов хулиганство, с другой причинение вреда несовершеннолетнему. Четко зафиксированное в протоколе. Этот паршивец свои права знает, тут же потребовал, чтобы позвонили его любимому папочке и переобулся в полете. Вот и получается, что когда в отдел срочно прискакал Коля, а там папаша хулигана. Ну он того за грудки…Так что дело завертелось и закрутилось не в его пользу.
— Надо выручать Колю срочно, — Надежда скосила глаза на враз побледневшую Любаву. Но плохо она знала её, девушка решительно заявила:
— Надо звонить его друзьям в Москву.
— Кстати, а что Романов? Он же вроде как благоволит Николаю?
— Надя, он уже далече, а нам тут разбираться. Да и Снайпер хотел сам во всем разобраться. Говорит, что если не получиться без лапы сверху справедливость восстановить, то грош цена всем нашим начинаниям. Нет смысла кидать зерна в заплесневелое болото, ничего на нем никогда уже не вырастет.
Обвинение тяжко легло на души всех. Степан бросил взгляд на Геолога, сидевшего спереди и тяжело выдохнул:
— Я точно этот вопиющий случай без внимания не оставлю, выступлю на нашем активе и потребую от кураторов немедленного отклика. Или к черту сворачиваем все! Пусть тухнут дальше, уроды! Ни грамма информации и помощи больше не получат!
Все замолчали. И в самом деле, зачем они снова здесь, если не менять это странное и не всегда правильно устроенное общество? А так хотелось для всех лучшего! Неужели даже при их участии все бесполезно! Молчавший доселе шофер затормозил на углу 16 линии и буркнул:
— Приехали!
— Сколько?
Водитель обернулся на хорошо одетую женщину и спросил:
— Вы, получается, ребята из будущего? Друзья Истомина?
— Да, — растерянно застыла с кошельком в руках Ягужинская.
— Знаю я его, племяш там в клубе занимается. Пацаны делом заняты, а у дяди Тимофея я на заводе начинал. Так что нисколько с вас, дамочка. Я сам пойду гляну, что там и как. Нельзя из-за хулиганов хорошего человека третировать, не по порядку это. Видите, сколько народу около РОВД стоит. Наверняка по его душу!
— Спасибо.
Степан бросил взгляд на таксиста и невольно расправил плечи. Не все еще, значит, потеряно! На тротуаре перед зданием РОВД и в самом деле стояли люди. Отдельно выстроилась в подобие каре группа школьников в пионерских галстуках странного малинового оттенка. Дальше виднелись разношерстные скопления граждан. Молодежь, люди постарше и вовсе пожилые, отдельно курили рядком серьезные мужики рабочего вида.
— Дайте пройти, нам надо увидеть задержанного друга, — Геолог нависал массивной глыбой над щупловатым милиционером. Редкая цепочка патрульных выстроилась прямо перед входом в РОВД. Милиционеры заметно нервничали и выглядели несколько растерянными.
— Не положено!
— Что значит не положено! — внезапно взорвался обычно выдержанный Холмогорцев. — Это с каких это пор нельзя пройти в Районное отделение милиции по делу? Вы там совсем с дуба рухнули? Пропустите нас немедленно иначе потом пожалеете!
— Спокойней, гражданин, — отделился от крыльца какой-то офицер в теплой шинели.
— Вот именно, я советский гражданин! — бросил ему прямо в лицо Степан. Старшему лейтенанту такое обращение здорово не понравилось, но он сдержался. — С каких это пор советским людям нужно разрешение, чтобы пройти к своему товарищу? Мы уже записаны вами в преступники? Тогда разъясните по какому праву?
— Кто ваш товарищ?
— Николай Истомин. Насколько мне известно, его незаконно задержали и держат именно у вас в отделении. Мы хотим знать, что с ним в данный момент происходит, — Холмогорцев о чем-то неожиданно вспомнил, поправился и уже серьёзней добавил — Я приехал сюда по линии Озэпе, могу показать свое удостоверение.
Старлей замешкался и ответил Степану уже другой офицер, с погонами капитана, с любопытством оглядевших незваных гостей.
— Спокойней, пожалуйста, товарищ…
— Степан Холмогорцев из Москвы.
Капитан вздохнул, судя по виду, он был явно не из тех, кто работает «на земле», и ему не нравилось стоять здесь и отвечать на вопросы.
— Из Москвы, значит. Никто вашего Истомина не задерживал, пока с ним ведется беседа.
— Что за беседа и почему мы не можем пройти к нему сейчас?
— Ничего не могу сказать, извините. Мы ждем следователя, и проход пока закрыт в виду возможных беспорядков.
— Это кто это тут беспорядки наводить будет, Дмитрий Васильевич? Не мы ли часом?
Степан обернулся. К ним подошла небольшая группа пожилых людей, по виду заводских рабочих. В этом времени отчего-то люди частенько выглядели старше, чем в будущем. То ли жилось им тяжелее, то ли ухаживать за собой было не принято. Неожиданно от этого относительно простого вопроса капитан стал, как будто меньше ростом и невнятно пробормотал:
— Да я что, Макар Ильич, так начальство приказало.
— Ну а ты, Дима, что — язык в жопу засунул? Давно ли из заводских дружинников взлетел так высоко? Не видишь, рази, какая каша заваривается! Счас люди еще после смены подойдут, буча начнется. Зови свое начальство сюда, живо! Разговаривать они не хотят с народом, понимаешь!
Капитан тихонько ойкнул и тут же исчез в дверях. Оттуда в скором времени вышли еще с десяток милиционеров, такие же растерянные и растрепанные, они с испугом смотрели на растущую толпу, которой уже стало тесно на тротуаре. Пока все выглядело мирно, но пришедшие были настроены серьезно.
— Вы, значится, ребята, из Москвы? То же из будущего? — Макар Ильич был похож на революционного пролетария, каким его любили изображать в советских фильмах. Сухопарый, с резко очерченным профилем и глубоко запавшими глазами. Именно глаза и выдавали в нем умного и повидавшего разное человека. На вид ему было лет шестьдесят, натруженные за долгие годы руки держали огарок папиросины.
— Мы трое из Москвы, а это невеста Коли Истомина, — бойко вызвалась отвечать Надежда. Рабочие бросили любопытные взгляды в сторону нежданно зардевшейся Любавы и одобрительно закивали.
— Раз невеста, то хороший человек.
— Вы не знаете, за что забрали Николая?
— Да с утра вызвали на допрос к следователю нашего Тимофея Ивановича Митрохина, это ведь он свидетелем той драки был. Сейчас пытаются пришить ему хулиганку, сволочи. Ну, а мы от завода и совета ветеранов, помочь ему, значится. И ведь не в первый раз коммунары за наших детишек заступаются. Как так? Почему борьбой с хулиганами приходиться детям заниматься? Наша милиция больше отмалчивается и ничего не предпринимает. И получается, что в итоге в драках винят хороших ребят. Куда это годится? Говорят, законы такие. По мне так просто работать не хотят! Ну мы им еще покажем! На фронте и через не такое проходили.
