— Шикарно, но чего ты так раскошелился?
— Так ведь… день рождения у меня, барь. Двадцать три.
— Вот блин… Поздравляю! Не знал… Ну, сам понимаешь.
— Понимаю. Ничего, если в выходные друзей позову? Человек пять, немного.
— Можно, конечно. Слушай, ничего не знаю про твоих родных — расскажи хоть.
Сид рассказал: оказалось, что мать у него умерла во младенчестве, а папаша, бросивший семью, был отправлен на десятилетнюю каторгу на Чукотку, когда парню было четырнадцать лет. Воспитывали две тётки, которые переехали, когда стало восемнадцать, а после — основной семьёй стала семья моей матушки.
Объевшись и ложась спать, я заглянул в сообщения, чтобы поговорить с Нинель Кирилловной.
“Какъ ваше самочувствие, Эльдаръ Матвеевичъ?”
“Всё хорошо, любезная Нинель Кирилловна, разве что получилъ лёгкую травму ноги. На тренировке”.
“Бедная ваша нога… Можете прислать фото, я хочу удостовериться, что всё не так серьёзно?”
Пришлось сфотографировать свою волосатую конечность ниже колена, замотанную в эластичный бинт. Выше синяки были столь жуткими, что я бы ни за что не стал их показывать. Затем я подумал, что её больше интересует обмен фотографиями в качестве флирта, чем реальный интерес по поводу моего здоровья, и добавил:
“Теперь ваша очередь, Нинель Кирилловна”.
“Какой вы настойчивый! Ладно, возможно, фотография моей ножки подействует на васъ как лекарство”.
Спустя волнительные пару минут фото загрузилось: фигуристая ножка, гладкая, изящная, она была высунута из-под розового кружевного одеяла чуть выше колена.
“Действительно, отлично снимаетъ болевой синдромъ. Только прислалось обрезанное фото, какъ будто там не вся ваша ножка полностью. Нельзя ли переснять?”
Следующее фото оказалось уже значительно выше колена. Ещё пара сообщений, но раскрутить удалось только до уровня бёдер, при этом никаких более приятных непристойностей Нинель Кирилловна себе не позволила. Увы, продолжать наступление я не мог, потому что очень хотел спать. завтра требовалось встать ещё раньше обычного.
Утром уговорил выехать Сида пораньше, докинуть до злополучного техникума. Благо, дверь клуба на заднем дворе оказалась открытой, но ни тренера, ни кого-то из ребят не оказалась, только одинокая пожилая уборщица подметала полы.
— Мне вещи забрать.
— Давай, милок, Сергеич что-то говорил, да, — кивнула она, не отрываясь от работы.
Быстро переоделся — дальше времени у меня не представилось бы. Взглянул на уличные пробки в сторону Садового Кольца, и решил, что лучше будет добираться на метро. Увы, по многожизненному опыту передвижения в Москве я знал, что ни одно такси бизнес-класса в час пик не поможет в скорости передвижения так, как подземка. В конце концов, на курсах говорили, что даже московские курьеры из отдела особых поручений не чураются использовать метро.
Турникеты, экскалаторы, оплата телефона касанием — всё примерно как и в других мирах. Вот только первый вагон поезда был окрашен в цвета флага и предназначался для дворян. Однако, судя по всему, это была больше дань традиции, чем жёсткое правило: дежурный жандарм на станции лишь пару раз лениво махнул рукой и злобно зыркнул, отгоняя от дверей уж совсем бомжеватого вида люмпенов. Что-то мне подсказывало, что тут уже потрудились социалисты — рано или поздно с ростом урбанизации в любой крупной стране сегрегации в транспорте становится меньше. Шесть станций и одна пересадка, и чем ближе к центру, тем богаче и чище становились вестибюли, тем разношёрстнее становился народ.
Даже прихрамывая после вчерашнего, до учебного центра я добежал вовремя, за десять минут до заданий. Но только на подходе к зданию я понял, что подготовил себе неприятный сюрприз и раздосадованно хлопнул себя по лбу.
Из-за хаоса последних дней я совсем забыл, что пятница — это день практики, и ехать мне предстояло совсем не сюда. Предстояло ехать на задание, иначе я провалю весь учебный курс.
А второго отчисления в этой жизни я очень не хотел.
Глава 19
Усатый штабс-адьютант, дежуривший в центре, хитро прищурился.
— Уже второй. Этот ещё… Мамонтов тоже заблудился. Надо внимательнее читать расписание!
Справедливости ради, об адресе практики не было сказано ни слова, а сказанное на вводной части за дни уже выветрилось.
— И что за задание?
— Ваш будущий начальник должен распределить. Обычные текущие задания средней сложности и срочности.
Недолго думая, я позвонил Корнею Кучину.
— Ага, нашёлся! Я думал, ты совсем забыл. Ладно, прощаю. На сетевом ресурсе задание уже есть. Я вам одно с Мамонтовым выписал. Ищи давай его, он расскажет.
Телефона Мамонтова не было, но выбежав на улицу и покрутив головой, я обнаружил его на парковке учебного центра, садящимся в подъехавшее такси.
— Стой! Стой, чертяга! — кое-как я заковылял к нему, благо, он обратил внимание и соизволил меня дождаться.
— Мне сказали, что вас будут отчислять, — с каменным выражением лица сказал Мамонтов, когда я приземлился на заднее сиденье, и секундой спустя зловеще, слегка безумно расхохотался. — Что, хорошо я пошутил, да?
— Нет, — сказал я. — Во-первых, давай на ты, задолбал. Во-вторых, говори, что за задание хоть?
Он заглянул в мобильник — здоровенный и позолоченный по углам.
— Баронесса Эльза Юлиевна Гильдебрандт, Рублёвское шоссе, десятый километр… Товар особой категории, вес брутто — два килограмма.
— Гильдебрандт — это ж адмирал. Не его жёнушка? — подал голос таксист с переднего сиденья.
— Помалкивай, мужик! И уши не грей. А не то мой коллега-сенс нашлёт на тебя затычку. Так, о чём я…
— Где забрать?
— Шестой московский распределительный склад Отдела Особых поручений в Кунцево… Третий Рублёвский переулок, дом 85. Понятия не имею, где это.
— Да знаю я, где это, барин, — снова подал голос таксист. — Вы, главное, не паникуйте. Заказ срочный? Несрочный же, вижу, иначе бы курсантов бы не позвали. Курсанты?
— Заткнись, мужик! — снова рявкнул Лукьян. — Попросил же!
— Молчу-молчу!
Некоторое время ехали молча, затем Лукьян вдруг спросил:
— С Аллой давно знаком?
— Полтора года, поступали вместе. Общались не очень много. А что?
— Нет, просто. Красивая, — сказал он, глядя в окно. — Только зазнаётся очень сильно. Покладистой женой не будет. Родители не одобрят.
— Не будет, — кивнул я.
— Может, тогда… не как жену, а? Ну…
Он как-то испытующе посмотрел на меня — видимо, думая, как я отреагирую.
— Не советую. Упоминала про негативный опыт. Как раз с лицом купеческого сословия.
— А чего это ты её защищать удумал? А? Виды имеешь?
Ситуация немного накалялась, машина мчалась по внутренней магистрали под сотню, но важнее всего было то, что мне ещё с этим расхрабрившимся петухом предстояло работать. Да уж, менее удачного места и времени для уточнения социальной иерархии было сложно придумать. Самым разумным показалось остудить пыл, переведя в шутку.
— Лукьян, я не имею на её виды. Но если ты хочешь, чтобы я отстоял честь знакомой дамы в дуэли на водяных пистолетах, или, скажем, на пощёчинах — пожалуйста, давай сначала успешно завершим нашу стажировку.
— Ты прав, — кивнул Лукьян, слегка осклабившись. — Женщины приходят и уходят, а карьера остаётся. Уверен, мы уладим этот вопрос позже.
До упомянутого склада на восточной окраине Москвы мы доехали за сорок минут. Такси было арендовано на несколько часов, и наш водитель вальяжно вышел из салона, закурив трубку. Я уже видел несколько раз, что именно московские таксисты здесь предпочитали курить трубки. Мы же просочились через парковку и поспешили к длинному зданию без стёкол, облицованному дешёвым, но весьма ярким металлическим фасадом. По указателям нашли подъезд “Выдача отделу особыхъ поручений”. На входе охранник проверил у нас документы, затем пропустил в офис.
Фойе было пустым. Коренастая, но весьма красивая девушка, сидевшая в окне, строго спросила:
