одном были надеты широкие чёрные трусы, из которых нелепо торчали худые ноги. Второй щеголял в красных плавках в обтяжку.
Парни о чём-то спросили Женьку. Она покачала головой, но парни не уходили.
Я развернулся и поплыл к берегу, борясь с течением.
Парни снова что-то сказали. Женька, не отвечая, повернулась к ним спиной. Парни ещё постояли возле неё и пошли по своим делам.
Вода возле берега была совсем тёплой. Я плыл до тех пор, пока руки не стали задевать дно. Потом пополз в воде, словно крокодил и поднялся на ноги. Глубина была по колено.
Я вылез из воды и растянулся на горячем песке рядом с Женькой.
— Чего они хотели? — спросил я, имея в виду парней.
Женька пожала плечами.
— Познакомиться.
— Ты пользуешься успехом, — улыбнулся я.
— Конечно, — спокойно ответила Женька.
— Послезавтра я уезжаю в Ленинград, а потом в Приморск.
Женька промолчала. Только закинула руки за голову и подняла лицо к ослепительному солнцу.
Приехав в Ленинград, я закинул вещи в общежитие и первым делом отправился к Свете. Её семья уже вернулась с дачи — у Валентины Ивановны закончился отпуск.
— Здравствуйте, Александр! — приторно улыбнулась Валентина Ивановна, открывая мне дверь. — Проходите! Вы снова с тортом?
— Здравствуйте, — вежливо ответил я и протянул хозяйке картонную коробку, перевязанную красивой ленточкой.
— Будем пить чай. Света! Поставь, пожалуйста, чайник!
Мы сидели на кухне втроём. Пётр Григорьевич остался на даче — его отпуск был длиннее.
— Знаете, Валентина Ивановна, вчера начались раскопки в Приморске, — сказал я.
— Там, где находится роща этих…
— Древних пруссов, — кивнул я.
— Надо же! Вы так интересно рассказывали о них в прошлый раз. А почему вы больше не приезжали к нам, Александр?
— Практика, — улыбнулся я. — Надо было работать.
— Да, я понимаю, — кивнула Валентина Ивановна и притворно вздохнула. — Молодость, студенческие заботы.
— Совершенно верно, — подтвердил я.
— А как у вас с подработкой? Уже что-то решили?
— Пока нет. Учебный год ещё не начался. Но я работаю над этим.
Света молчала, поглядывая то на меня, то на мать.
— Понятно, — снова вздохнула Валентина Ивановна.
Кусочек торта на блюдце перед ней лежал нетронутым.
— Я хочу попросить вас, чтобы вы отпустили Свету со мной в Приморск, — прямо сказал я.
— Увы, Александр! Ничего не получится. Я не очень хорошо себя чувствую, и Светочка помогает мне по дому. Вот вернётся, Пётр Григорьевич, тогда, может быть…
— А когда он вернётся? — спросил я.
— У него отпуск до начала сентября.
— К тому времени у нас уже начнётся учёба.
— Ну, что же поделать? — ещё раз вздохнула Валентина Ивановна.
В её глазах я увидел полнейшее равнодушие. А Света по-прежнему молчала.
— Наверное, я пойду, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Спасибо за чай!
— И вам спасибо за торт, Александр! Непременно заходите в гости, когда вернётесь из Приморска. Расскажете про раскопки. Это так интересно.
Света вышла меня проводить.
— Прости, Саша, — еле слышно сказала она. — Но мама, и вправду, не очень хорошо себя чувствует.
— Я понимаю, — улыбнулся я. — Как у тебя с практикой?
— Всё в порядке. Дмитрий Николаевич мне её закрыл.
— Ну, и хорошо.
Я хотел поцеловать Свету в губы, но она, словно невзначай, подставила мне щёку.
— Я позвоню, когда вернусь из Приморска.
— Хорошо, — кивнула Света и повернула колёсико замка.
В Калининград я полетел самолётом. Это было неожиданно — я собирался ехать поездом. Но в деканате мне вручили билет.
— Валентин Иванович просил, чтобы вы, как можно быстрее были в Приморске. В аэропорту вас будет ждать машина.
— А когда поедет Валентин Иванович? — спросил я у секретарши.
Секретарша удивлённо посмотрела на меня.
— Валентин Иванович вылетел утром.
В самолёте мне досталось место возле иллюминатора. В маленьком круглом оконце я видел проплывающие внизу облака и серую гладь Финского залива.
Через час с небольшим мы пролетели над Ригой, а вскоре я увидел сверху маленькую полосу аэропорта в Храброво. Самолёт заложил широкий вираж и пошёл на снижение.
Вместе с другими пассажирами я дождался выгрузки багажа, подхватил свой рюкзак и вышел из здания аэропорта. Пахло близким морем, соснами и ещё чем-то сладким, щемящим.
Возле аэропорта меня ждал военный «Газик». Рядом с ним, лениво прислонившись к капоту, стоял сержант в армейской форме.
Увидев меня, сержант выпрямился и взмахнул рукой.
— Гореликов? — спросил он, когда я подошёл ближе. — Садитесь!
Я закинул рюкзак в тентованный кузов и уселся рядом с сержантом. Двигатель зарычал. Сержант с усилием врубил передачу, и машина тронулась.
— Через полчаса будем на месте! — громко, чтобы перекрыть звук мотора, сказал сержант.
Я смотрел в окно, и меня не покидало ощущение дежавю. Именно этой дорогой я ехал из Приморска в аэропорт в конце своей прошлой жизни. Также мелькали за окном чёрные стволы лип, придорожные поляны и кусты. А во внутреннем кармане моей куртки лежал медальон древних пруссов.
Только машина была другая, более комфортабельная. И на стволах деревьев у дороги желтели светоотражающие полосы.
— Паспорт у вас с собой? — снова громко спросил сержант.
— Конечно, — ответил я.
Увидел, что сержант меня не услышал, и просто кивнул.
— Хорошо! Вокруг леса стоит оцепление. Вход на территорию строго по списку.
— И через личный досмотр? — пошутил я.
Но сержант не понял шутки и серьёзно помотал головой.
— Нет. Только документы проверяют.
Мы проехали Красноторовку и повернули налево, вдоль берега залива. А ещё через пятнадцать минут я увидел знакомый поворот дороги, проволочное ограждение и наскоро сколоченную дощатую будку охраны.
Сержант съехал на обочину возле будки и заглушил мотор.
— Дальше пешком по тропинке. Лагерь в лесу, метров двести отсюда.
Я вылез из машины и вытащил из кузова рюкзак. Предъявил паспорт хмурому солдату, который вышел из будки, едва мы подъехали. На плече солдата висел автомат.
Серьёзно охраняют, подумал я.
Солдат внимательно прочитал первую страницу паспорта. Рассмотрел фотографию, потом прищурился на меня.
— Подождите, — сказал он и зашуршал страницами списка. — Гореликов Александр? Из Ленинграда? Всё верно.
Он отодвинул деревянный брус, который перегораживал проход в ограждении.
— Сюда. Вверх по тропинке, двести метров.
Я увидел утоптанную тропинку, которая вела в лес. Такая же тропинка уходила в сторону и шла вдоль проволочной ограды. Вдалеке я заметил ещё двоих солдат, которые медленно шли по направлению к будке охранника.
Значит, территорию не только огородили, но и патрулируют.
Я поправил лямки тяжёлого рюкзака и углубился по тропинке в лес.
В тени высоких деревьев было прохладно и сыро. Вдалеке методично и звонко куковала кукушка. Тропинка под ногами была сырой, на ней ясно отпечатались следы сапог, кед и даже пляжных
