Рядом с моей кроватью стоял очередной персонаж в белом халате. В отличие от молодого "очкастого Васьки", персонаж был солиден, имел аккуратную бородку, располагающее лицо и внимательные глаза, был мужчиной лет под пятьдесят и имел солидный начальственный вид.
- Вот и отлично! - он с оптимизмом встретил мое "пробуждение" - как себя чувствуем после операции, молодой человек?
Пока я лежа слушал хихикающего "Ваську", у меня было время подготовиться к этому очевидному вопросу:
- Доктор, - хриплю я пересохшим горлом - скажите мне правду, я обещаю мужественно ее встретить... мне скоро придется идти в школу?
Персонаж пару секунд хлопал глазами, а потом вульгарно заржал в полный голос. И не слова не говоря, вышел из палаты, продолжая ржать уже на ходу.
Впрочем, через пару минут он вернулся с медсестрой средних лет, которая напоила меня, аккуратно придерживая голову. Сам же персонаж представился "завом Первой хирургией - Владимиром Михайловичем".
Затем Владимир Михайлович, не переставая улыбаться, стал измерять мне давление, сунул под мышку градусник, поданный молчаливой медсестрой, проверил зрачки и поприкладывал стетоскоп к моей груди. Удовлетворенный результатами и показаниями термометра, потрепал меня по голове и порекомендовал "спать и набираться сил". После его ухода, я остался в палате один.
- А все-таки я его свалил! - губы сами по себе расплылись в непроизвольной улыбке - никогда не получал удовольствия от драк или другого насилия, но сейчас был глубоко и всецело удовлетворен. Впрочем, расточал улыбки недолго. Наконец, дошла суть моего положения. Я в больнице, о ране знают, мою "страховку" в куртке уже, наверное, нашли. Еще бы не нашли, там одни менты вокруг! Значит надо ждать гостей. Мдя... А еще мама... Тут проблем будет не меньше. Мдя, еще раз...
Пока я лежал, погруженный в мысли и усиленно комбинирующий варианты, за дверью послышались многочисленные шаги, приближающиеся к дверям моей палаты.
- Ага, за мной, гадом буду...- мысленно напрягаюсь и настраиваюсь на схватку.
Шум за дверью останавливается и стихает. Негромкий бубнеж голосов, и в приоткрывшуюся дверь в палату проникает давешний Владимир Михайлович.
- Не спишь?! - жизнерадостно спрашивает он меня, излучая оптимизм и веру во всемирное выздоровление всего человечества - как себя чувствуешь? А тут к тебе пришли, навестить!
"То ли дурачок, то ли и на самом деле не въезжает в ситуацию, впрочем, какая мне разница..." - думаю я и отвечаю:
- Не сплю, хорошо, так пусть заходят... - как будто у меня есть вариант предложить следакам зайти этак через месячишко!
Довольный "зав Первой хирургией" гостеприимно распахивает дверь и... "ух, твою ж налево" в палату заходят ЧУРБАНОВ, РОМАНОВ, какой-то хмурый дядька в штатском, милицейский генерал и Ретлуев, с непонятным выражением лица и неуместными, в такой компании, капитанскими погонами. Следом протискиваются трое офицеров, каждый с парой стульев, но они не задерживаются и, оставив стулья, беззвучно исчезают за дверью.
Просторная палата сразу стала маленькой и забитой, от такого количества людей. "Заву", видимо, тоже разрешили присутствовать, и он скромненько замер возле двери. На передний план выдвинулся Чурбанов, он был в более скромном, чем утром, не парадном мундире, но все равно смотрелся импозантно, Галину Брежневу можно понять:
- Ну что, герой, как самочувствие?!
Ха, прогнозируемый вопрос, ну так, держи ответ!
- Раз дырка только в боку, а голова цела, то значит Вы успели меня поймать... по-крайней мере, это последнее, что я помню. Так что, чувствую себя значительно лучше, чем могло быть! Спасибо, Вам большое, дядя Юра! - делаю признательную морду.
Чурбанов такого не ожидал, сначала слегка смутился, потом засмеялся:
- Да, пожалуйста, "племянничек", голову твою совместно сберегли, теперь бок пусть выздоравливает! Вон Григорий Васильевич тебе свой реанимобиль отдал и в лучшую больницу города отправил, - он отступил в сторону, давая место около моей кровати Романову.
- Спасибо, Вам большое, Григорий Васильевич! Больница мне оказалась очень кстати...
Все опять засмеялись. Романов пододвинул один из стульев и сел рядом с кроватью:
- А чего это он - "дядя Юра", а я "Григорий Васильевич"?! - весело спросил Романов, с интересом рассматривая меня.
- Так с товарищем генералом мы уже обнимались, а с Вами, Григорий Васильевич, еще нет! - бодро отрапортовал я.
Все опять рассмеялись и стали рассаживаться. Ну, как "все"... Краем глаза я видел, что Ретлуев улыбается криво, а хмурый дядька в костюме, вообще почти никак не реагирует. Смеялись Чурбанов, Романов, незнакомый мне милицейский генерал и доктор.
Рассевшись, и еще немного поулыбавшись, гости перешли к делу:
- Витя, - начал Чурбанов - Григория Васильевича, ты знаешь, ну, кто его не знает - польстил он "главе города", Сергей Ефимович - прокурор города (ага, вот что это за хмурая рожа), Владимир Иванович - начальник городской милиции (милицейский генерал подмигнул и улыбнулся), ну, а своего тренера и своего врача ты и без моих представлений знаешь. Нам принесли твое заявление и сам понимаешь, что мы хотим узнать от тебя подробности. Расскажешь?
- Конечно, - я серьезно кивнул и всем своим видом выразил готовность.
Чурбанов откинулся на спинку стула:
- Тогда мы все тебя внимательно слушаем.
Я набрал воздуха в легкие и принялся излагать свою версию событий, которой был намерен держаться во что бы то ни стало. Я рассказал, как поехал покупать турник, а потом решил отправиться в музей, посмотреть макет железной дороги.
- С турником? - уточнил "хмуромордый" прокурор.
Усилием воли задавил резко возникшую неприязнь, "смущенно" улыбнулся и объяснил, что боялся "застрять" около железной дороги и опоздать, на обратном пути, в спортивный магазин. Вроде "прокатило". Второй раз прокурор подал голос, когда я рассказывал, что увидел подозрительного человека во дворе:
- А что тебя заставило свернуть во двор?
Опять изображаю смущение и невнятно мямлю, что "просто завернул посмотреть". Ответ, явно, никого не устраивает и прокурор, почуяв неладное, начинает "давить", мол зачем свернул и как тебя не заметил преступник. Я мямлю что-то невразумительное. Ответ у меня на этот вопрос готов еще с утра, когда я сочинял свою писанину, но пусть прокурор растеряет энтузиазм на "пустышке", легче будет вывернуться в серьезных вопросах.
Наконец, вмешивается Романов, кладет мне руку на плечо и проникновенно начинает объяснять, что я настоящий молодец, да что там молодец, просто герой и всем ребятам пример, что я всем им нравлюсь и т.п., короче, говори правду, тут все тебе желают добра. Хе!..
