маркеры до момента включения в работу РЛС противника. Приёмный пост радиометристов вывели на громкоговорящую связь, там тоже кто-то (слышалось в динамике) бубнил текущие минуты. Служба пеленгации должна была вестись и на флагманском линкоре, и команда о начале боевого манёвра должна была прийти с него, однако старпом весь подобрался, готовый немедленно отдать распоряжение сигнальной вахте — сообщить (продублировать) на КП эскадры о зафиксированных контактах и любых неожиданностях.
— Внимание! — раздалось из динамика, — обнаружено излучение РЛС по пеленгу 243 градуса. Длительности импульса в передах двойки, классификация цели, согласно параметрам, прежняя. Время: 10… 20… 30 секунд. Контакт прервался.
Старпом молча, лишь кивком обозначил распоряжение… и там, снаружи, на выступе открытого мостика (так чтобы смогли видеть за кормой в кильватере) дежурный матрос спешил отбить светоморзянку, клацая металлическими подвижными жалюзи сигнального фонаря.
Сразу поступил встречный доклад — на флагманском КП подтвердили приём, в свою очередь, отдавая исполнительный приказ. «Советский Союз», предваряя свой манёвр частящим ратьером, покатился влево, задавая движение на перестроение.
Кильватерная колонна, все четыре тёмных силуэта, рассыпались: «тяжёлая бригада» — линейные корабли, удерживая строй, следуя друг за другом, заложили резкий последовательный поворот, начиная раскручивать механизмы на максимально возможный ход, выдвигаясь на решительное сближение с противником. Шедший до сего момента во главе «Кондор», отделившись на время от ордера, ложился на параллельный галс, пропуская тяжёлые мателоты левым бортом, в интервале не более полутора кабельтовых.
Не усидев, Скопин сполз с кресла и теперь стоял, удерживаясь за столик с картой курсовой прокладки, оценивая начертанные штурманом эволюции: «Далеко нетривиальные эволюции, к слову сказать, для несплаванных меж собой кораблей, с учётом достаточно сомкнутого строя».
— Держать на корму! — Услышал отданную рулевому команду.
Перевёл взгляд, различая сквозь остекление и полумрак ходового мостика, как в полной темноте, мимо — сначала прошёл линкор… неосвещённый, казавшийся эфемерной гранитной глыбой, попавшейся на океанском пути. Следом, интервалом, неотличимым силуэтом, высясь пирамидальным нагромождением надстройки, проследовал «Кронштадт». По невидимым фалам линейного крейсера кверху поползли едва различимые лоскуты стеньговых вымпелов.
«Традиция. В виду неприятеля. Перед боем. Да кто там на них обратит внимание в кромешной темноте да на запредельных дистанциях. А где авианосец»?
Бросил взгляд вправо, разумеется, ничего уж не увидев. Являясь «концевым» в кильватере, «Чапаев» прошёл дальше за кормой, ненамного сойдя с курса, практически сохраняя прежнее генеральное направление. В предстоящем бою больших калибров ему не место, но и отрываться далеко от главных сил было нельзя.
«Лёгкий авианосец будет болтаться на шкентеле [135]. Да и нам погодя бечь в его сторону. Прежде всё же попробовав разыграть один из запланированных экспромтов».
Речь шла о само собой напрашивающейся идее использовать радиотехнические и вычислительные средства ПКР для выдачи целеуказания на запредельных дистанциях в условиях ночного боя. В основе замысла, в невозможности технически согласовать системы наведения [136], лежала тригонометрия. Имея точные данные сопровождения целей посредством РЛС «Кондора», беря в формулу стабилизированный интервал между мателотами, получали необходимые углы расчёта дальности и направления уже непосредственного для орудийных платформ — линкора и линейного крейсера.
С точки зрения операторов РЛС всё выглядело очень просто: твоя нулевая метка в центре круга развёртки, в непосредственной близости боевая позиция «Союза» и «Кронштадта», с которыми шли в выверенной связке (курс, скорость, плечо), а на периферии экрана три жирные метки целей. Расчёт в БИЦ шёл в автоматизированном режиме с привлечением специализированных электронно-вычислительных комплексов, это было одним из условий, что всё получится. Быстродействие ЭВМ обещало минимальные погрешности с момента выработки данных и передачи их на центральный артиллерийский пост каждого из линейных кораблей. Правда, данные передавались «вручную» — диктовкой в эфире набора цифр.
Разумеется, ещё на штабном разборе все сошлись во мнении, что рассчитывать на эффективную реализацию замысла можно только в самом начале, пока корабли будут выдерживать чёткий строй. Потом уж, в боевом маневрировании, под ответным огнём, сохранить оперативную связность станет невозможно.
«Далее им придётся перейти на свои средства наведения. Ага — „сама, сама, сама, сама…“ [137], тьфу ты бляха-муха, вот же дурь в голову лезет, — Геннадьич подивился, — в любом случае цели мы им подсветим, обозначив. А уж советские дальномеры, того-этого периода, в отличие от радаров вполне на уровне мировых стандартов».
Пока же, все четыре корабля интенсивно перемигивались световыми сигналами, обменивались уточняющими показаниями для удержания строя.
Радиомолчание будет нарушено с первыми залпами. Точнее за минуту-две до… когда информация с БИУС пойдёт прямым радиоканалом на центральные артиллерийские посты.
Тёмные туши линейных кораблей изготавливались к стрельбе: башни главных калибров неторопливо ворочались, правя из походного положения вдоль оси на левый борт, задирая хоботы орудий на максимальное возвышение.
Дождавшись крайней контрольной точки, на «Кондоре» врубили РЛС, «высветив» метки целей — британские линкоры, идущие в традиционном походном порядке сомкнутого строя. Вычислительной машине в боевом информационном центре понадобились секунды, чтобы провести автоматизированный обсчёт данных, выдав необходимое решение. Операторы тут же считывали в микрофон точные цифры дистанции и пеленга на распределённые цели — непосредственно и конкретно для «Советского Союза» и «Кронштадта».
Нажатием на рычаг «колоколов громкого боя», личный состав флагмана советской эскадры изготовился к сражению ещё полчаса как… Сигнал к повороту, приказы и объявления по переговорным устройствам, перевод башен главного калибра с положения «на ноль» в боевое — всё это отозвалось новыми звуками людского и корабельного движения. В забронированную рубку главного командного пункта, куда перебрались все старшие офицеры, даже каким-то образом прорвались приглушённые свистки боцманской дудки, должно быть откуда-то из жилых помещений. Левченко вглядывался в черноту ночи, где за далью дистанции, неукоснительно вбирающей кабельтов за кабельтовым, шла невидимая британская эскадра.
«Думая, что она невидимая, — командующий вернулся к штабному столу и карте, на которой по данным, предоставленным группой освещения надводной обстановки „Кондора“, были смоделированы все перемещения эскадр, — а они вот… можно сказать на прицеле».
Управление боевым маневрированием вице-адмирал передал Иванову — командиру корабля, с распространением и на мателот — «Кронштадт». Тем не менее, всегда готовый вмешаться распоряжениями по эскадре, если обстановка измениться кардинальным образом от запланированного. Поэтому сейчас, в эти несколько минут перед «самым-самым», он мог немного отвлечься на сторонние рассуждения, взвешивая, задаваясь взыскательным вопросом: сколько в этом их броске навстречу британской эскадре расчёта, а сколько допущений?
«Положиться на радиолокационную и вычислительную технику потомков, на профессиональную уверенность собственных специалистов, на опыт и интуицию старшего артиллериста линкора Бородулина (на последнего едва ли не более всех). На азартный оптимизм молодых офицеров, ухватившихся за возможность реализации пресловутого (ага — 'золотое» чаяние любого флотоводца) кроссинга. Неожиданно обрушиться на ничего не подозревающего противника… а не этого ли хотел оппонирующий британский адмирал, опираясь, как он считает, на свою более превосходную радиолокацию? Аналогичным примером: англичане в сражении у мыса Матапан в Средиземном море, пользуясь радарами в ночное время суток, вышли на идеальную позицию против итальянских крейсеров, по существу безответно и безнаказанно расстреляв их. И очень этим гордятся.
А что сейчас имеем мы? Исходя и справочных цифр?
На каждом из «Кинг Джорджей» по 10 стволов калибра 35б-мм… при массе снаряда 721 килограмм. Однако наш 406-мм превосходит английский в полтора раза. По массе. И дульная энергия, и бронепробиваемость. И точность… — просто благодаря большей кинетической энергии снаряда, дающей на той же дистанции меньшее рассеивание. Ко всему у нас длина ствола 50 калибров против английских «сорока пяти». Даже 305-мм орудия «Кронштадта» с длиной ствола 55 вполне себе способны потягаться с британскими.
Беда в том, что большая дистанция огня всё равно даёт очень малый расчётный процент шанса поразить противника. И полузалпами для пристрелки нормально не отработаешь, поскольку нам кровь из носу в первых же минутах боя надо обрушить на врага как можно больше. Добиться хотя бы одного серьёзного попадания, в какой-то степени наудачу… ну-ну, помечтав о нокауте «Худа».
Потом бы довести дистанцию до 120, а лучше 110 кабельтов, когда собственный артиллерийский радар начнёт надёжно удерживать цели. Британские, кстати, возьмут нас раньше, мать их так'!
Левченко и не заметил, как выругался вслух, и видимо излишне
