Прошло некоторое время. Мария стояла, воздев руки к высокому чистому голубому небу, и, по всей видимости, тихо молилась. Слов Ее он не слышал, но иначе и не могло быть. Женщина еле шевелила губами. И тут Иоанн увидел, как в небе внезапно возникло и встало над вершиной горы пронизанное слепящим солнечным светом белое облако и в вышине послышалось райское пение. Это поразило апостола, и он по простоте своей хотел было тоже взойти за Богоматерью на вершину горы, чего никогда раньше не делал, всегда ожидая Марию внизу, но не тут-то было: ноги не слушались его, и он не мог сделать и шагу до тех пор, пока пение в вышине не прекратилось и не вознеслось в беспредельные выси светлое облако.
Природа замерла. Стих ветерок, всегда веющий над холмом. Замерли листья масличных деревьев. Казалось, остановилось солнце. Он перевел взгляд на Марию и увидел Ее, спускающуюся к нему с сияющей райской ветвью в руках. От ветви, точно от многоцветной радуги, исходил свет Божественной благодати. Слезы на лице Богоматери высохли, и оно сияло подобно солнцу. Покой и мир видел он в больших и прекрасных глазах Марии.
И Иоанн понял — свершилось! Пресвятой Деве был знак о вознесении на небо, которого она с нетерпением ожидала. И действительно, Мария, держа в одной руке ветвь, другой взяв его за руку, поведала своему названому сыну, что во время молитвы ей с благодатной вестью явился архангел Гавриил. Посланец был в ослепительно белом хитоне с тремя красными полосами. «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою», — произнес Гавриил и сообщил, что через три дня должно свершиться Ее переселение на небо.
Иоанн помнил, что первое, о чем он тогда подумал, что другие апостолы, рассеянные по земле для проповеди Евангелия, не смогут проститься с Богоматерью. С Петром он к тому времени помирился и полюбил Симона за его сметку и упорство в проповеди Слова Божьего. Неутомимый Петр создал большую христианскую общину в Лиде, и они оба, Петр и Иоанн, на собранные у обращенных к истинной вере общинников деньги возвели Храм во имя Пресвятой Девы Марии. И Мария пришла в тот Храм и своим пришествием освятила и благословила его. И Иоанн пожалел, что ни Петр, ни другие апостолы не смогут присутствовать на ее успении. Но оказалось, Мария позаботилась и об этом. Она рассказала Иоанну, что попросила архангела в канун Своего успения собрать в доме Иоанна всех учеников Иисуса. Иоанн рассмеялся, вспомнив, как недоумевали апостолы, не понимая, как они оказались вдруг все вместе в доме Иоанна в саду Гефсиманском, и несказанно радовались, что смогут проститься с Богоматерью и почтить память Учителя. И благодарили Небо за такое благодеяние.
Иоанн помнил, и это не было сном, как внезапно отверзся покров дома и свет Божественной славы осенил всех присутствующих при успении Богородицы. В лучах неземного света все померкло. Христос, окруженный сонмами небесных сил, явился своей Пресвятой Матери. Раздалось ангельское пение.
Иоанн помнил, как, гордясь своей миссией, шел во главе процессии, двигавшейся по улицам Иерусалима, высоко держа в руке сияющую божественным светом райскую ветвь, и как, опустив головы, шествовали за ним, неся на ременах одр с телом Богоматери, апостолы Петр и Павел, уже изрядно потрудившийся на ниве Божией, которого Иоанн впервые увидел, Иаков с остальными учениками.
И что поразило тогда Иоанна — это множество бесноватых, снующих между печальниками по улицам Иерусалима. Будто опять вернулись дни гонений на Иисуса. Опять возмущал народ иерусалимский первосвященник. Опять начальники иудейские выслали войско и учили народ напасть на христианское шествие с оружием и камнями, всех разогнать, убить апостолов, отнять тело Богородицы и сжечь его. Уничтожить память о Нем.
И вновь и вновь поражался Иоанн силе Божией, опустившей над погребальной процессией светозарный облачный венец, оградивший ее точно незримой стеною.
Иоанн порадовался за Марию. Благодатная Матерь Божья воссоединилась со Своим Светозарным Сыном. С ее уходом нареченный сын почувствовал себя вновь осиротевшим. Ушел Учитель. Ушла светлая Матерь Его Мария. Ушли ученики Иисуса — апостолы, неся страждущим Благовест, разбрелись все по белу свету. И остался он один, как дуб без листвы, как сад, в котором нет воды.
Но печалиться и плакать ему, Иоанну, Сыну Громову, сейчас было некогда. Пора было возвращать в мир сокровища, завещанные ему Учителем. Его ждали дела апостольские. Мир ждал его и его проповеди. Мир ждал его Благовеста и его Откровения.
Начинался новый период его жизни.
Глава 17
Покаяние или продолжение сказания о Варавве
А не кажется ли тебе, любезный читатель, что мы несколько злоупотребляем твоим терпением и вместо рассказа о праведном Иоанне, Сыне Громовом, потчуем тебя побасенками о замшелом разбойнике, пытающемся встать на путь покаяния? Не огорчайся, читатель. Дело в том, что стремление Вараввы приобщиться учению Распятого, получить прощение за свои грехи приведет его и нас к проповедующему по городам и весям Малой Азии учение Христа Иоанну. Тем более что Варавва уже на пути к нему.
Получив от раввина очищение, Варавва с облегчением вздохнул и с нетерпением стал дожидаться полнолуния, чтобы убедиться в своей чистоте. Ведь раввин обещал ему, что разбойник будет чист, как белый лотос. И, естественно, Варавва каждую ночь поднимался на крышу и смотрел, как ночь за ночью наливается тоненький серп, превращаясь в полноценный серебряный диск. В мучительном напряжении он ждал полнолуния. И представьте, что почувствовал наш измученный видением распятия герой, когда снова увидел все три столба, средний из которых пустовал. Ему стало плохо. Он не сошел, а буквально скатился с крыши, упал в пыль лицом и заплакал, в ожесточении колотя по земле руками и ногами. Потом, чуть успокоившись, он попробовал молиться. Он плакал, грыз землю и, кое-как подбирая слова молитвы, молился. Он проклинал себя и просил своего еврейского Бога Ягве избавить его от страшных ночных видений, молил Бога ослепить его. И никто не сказал ему: «Остынь, Варавва, и не горячись. Есть иные пути избавления». Суров Бог израильский. Он не стал долго раздумывать. Видно, накопилось у него много всего в Его Большом досье на этого заносчивого, неучтивого Варавву.
Все случилось просто и буднично. Не гремел гром, и не сверкали молнии. Измученный неумелыми молитвами Варавва так и уснул у лестницы. А утром проснулся и ничего не увидел. Он видел сплошную ночь. Он ослеп. Он этого хотел, и он это получил. Теперь, как ему кажется, он знал, что делать. Благодаря Богу он больше не увидит свое распятие. И это успокоит его мятущуюся душу. А успокоившись, он пойдет к тем, кто проповедует учение Распятого. Благо слепым они его не узнают. Он будет странствовать со слепыми, которых раньше видел во множестве, ходить по Галилее, по другим землям Палестины и всюду проповедовать учение Распятого. И вымаливать себе прощение за грехи молодости, уж коль скоро так перевернулась его жизнь. Вот бы еще найти своего сына, которого он забросил лет десять тому назад, и взять его в качестве поводыря. Но для этого надо сначала найти свою оставленную жену Мару. Варавва знал, что богобоязненная женщина примет его и слепого и отправит с ним их сына, которому уже больше двенадцати лет.
