— Так. Стоп! А что произошло со вторым поколением? Как-то мы упустили это из виду.
— Каин в одиночестве скитался в землях Нода. В конце концов, он встретил народ, который склонился перед его силой и сделал его правителем своего города, Первого Города. Но Каин устал от одиночества и создал Троих — таких же, как он. Так появилось на свет Второе Поколение Патриархов: красавица Зилах, силач Джирад и мудрец Ламех. В свою очередь Второе Поколение Патриархов дало Становление Третьему Поколению, Основателям Тринадцати Кланов, которое и уничтожило своих создателей…
— Так, постой, как это уничтожило? Насколько я знаю — вампиры безропотно подчиняются тем, кто их инициировал! Иерархия…
— Не совсем верно! Вампиры преклоняются перед силой! Обычно тот, кто дает тебе Становление намного сильней и опытней. Но в любой момент все может измениться. И тогда… «Дети» убивают «отцов» и пьют их кровь, забирая силу!
— Понятно! Значит, и для вашего рода власть не пустой звук?
— Именно в погоне за властью в последствии развернулась жестокая клановая борьба, в которой погибло очень много братьев. Намного больше, чем от рук Инквизиции. Благодаря вмешательству Великого Патриаха Каина, которому было жаль своих «детей», был разработан Свод Законов, запрещающий Киндред убивать друг друга. Им же была создана Святая Чаша Криста, вечно наполненная Кровью Великого Патриаха…
— Для чего нужна чаша? — бесцеремонно перебил вампира бригаденфюрер.
— При помощи чаши создавались Судии. Причастившись кровью Каина, они на время становились равны ему по силе…
— Но тогда Судии могли бросить вызов самому Каину и уничтожить его! — воскликнул Карл.
— Нет, Великий Патриарх это предусмотрел — против него Чаша бессильна.
— Каким образом проявляется сила крови Патриарха? Ведь я неоднократно причащался ею!
— Не знаю! — мотнул головой вампир. — Возможно, она не действует на обладателей души так же, как и на Киндред. Но даже единожды глотнувший Святой Крови Патриарха — табу для любого Киндред! Нарушившего этот закон, ждет мучительная смерть!
— Это замечательное свойство! — радостно потер руки Виллигут. — А то, я так думаю, ваше поголовье вскоре сильно увеличится. Ты как, готов стать новым Патриархом для своих будущих последышей?
— А разве… это… возможно? — опешил вампир от столь неожиданного предложения.
— А зачем, по-твоему, мы тебя из этого гробика достали, звание присвоили и на довольствие поставили?
Вампир неопределенно пожал угловатыми плечами:
— Не знаю!
— Нам нужна армия таких же, как ты… ну хотя бы полк солдат со способностями вампиров! И твоя задача — создать их для нас! Обучить своим этим Дисциплинам, ну и всему остальному, чему там у вас учат. И не забывай, что твое звание в СС будет расти соответственно численности твоего подразделения: трое-пятеро — роттенфюрер, наберется отделение — присвою шарфюрера, взвод — труппенфюрера, рота — штурмфюрера, батальон — штурмбаннфюрера, полк — штандартенфюрера. А там, глядишь, и до генеральских чинов рукой подать! Людей для инициации я тебе подберу, а ты уж постарайся сделать из них супербойцов. Да, и чтобы кроме тех, кого я тебе приведу, больше никого не трогать! Узнаю — твое заключение в гробу покажется тебе невинным отдыхом! И своих бойцов чтобы в строгости держал! Ладно, нужно отметить твое назначение… Да и создание нового подразделения СС тоже. Назовем его… Красным подразделением — Ротен СС.
Бригаденфюрер вновь подошел к шкафу и достал из него два хрустальных фужера на тонких ножках:
— Ты чего будешь пить? Коньяк или кровь? — риторически спросил он. — Ладно, не отвечай — сам догадаюсь.
Он наполнил один из фужеров до краев теплой пенящейся кровью и протянул его вампиру. Тот жадно схватил будоражащий обоняние напиток и судорожно сжал ножку бокала в руке. Хрупкая подставка переломилась, порезав вампиру пальцы острыми краями.
— Да, — удрученно вздохнул Виллигут, — над выдержкой тебе придется работать и работать! Запомни, никто у тебя твою пайку не отберет!
Он поднял свой фужер, заполненный дорогим коньяком, отсалютовал им скрытым за пуленепробиваемым стеклом собратьям. Затем легонько стукнул краешком фужера о край фужера Карди. Хрусталь мелодично звякнул.
— Зиг Хайль! — произнес Виллигут, залпом выпивая ароматную жидкость.
21.09.2006 г.
Тысячелетний Рейх.
Берлин. Рейхстаг.
Зал Заседаний.
Сенат гудел, словно растревоженный пчелиный улей. Мало того, что фюрер назначил заседание на поздний вечер, так он еще и опаздывал уже на целых три часа. Такое вопиющее безобразие вызывало праведный гнев в среде высокопоставленных чиновников Тысячелетнего Рейха. Фюрер уже давно вел себя неподобающим образом по отношению к сенаторам, да и к насущным проблемам государства относился спустя рукава. А его последнее назначение на традиционно пустующий пост Рейхсфюрера СС никому не известного юношу, вообще не влезало ни в какие рамки! Если к началу заседания многие нейтрально настроенные сенаторы были не готовы поддержать зачинщиков мятежа, то по прошествии трех часов томительного ожидания, они резко поменяли свое мнение. Присоединившись к многочисленной группе Ганса Бормана, внука легендарного героя Третьего Рейха Мартина Бормана, они призывали остальных отстранению Карла Лепке от руководства Тысячелетним Рейхом. Ганс уже не сомневался в исходе заседания сената, как и не сомневался в кандидатуре нового фюрера, коим мнил себя уже давно. По его мнению, дело оставалось за малым: дождаться Лепке, и после результатов голосования сообщить ему, что он низложен. Борман торжествовал… Хотя праздновать победу было еще рано. Ничего, он подождет еще немного, ведь каждая минута опоздания фюрера добавляла в его лагерь новых сторонников.
— Господа офицеры! Сенаторы! — в Зале Заседаний раздался усиленный динамиками голос Лютера Зелмера, личного адъютанта Лепке. — Прошу встать!
Сенаторы возмущенно загудели, оглядываясь по сторонам: в проходах между рядами кресел возникли вооруженные солдаты, облаченные в парадные черные эсэсовские мундиры с неизвестными до сего момента знаками отличия. Принципиально в появлении солдат не было ничего необычного, в особо торжественных случаях на заседаниях и ассамблеях в проходах выставлялся почетный караул из бравых офицеров «Лейбштандарта Адольф Гитлер», которые были хорошо известны многим присутствующим на заседании сенаторам. Нынешний караул не имел ничего общего с вышеозначенным почетным подразделением. И это наводило сенаторов на некоторые размышления. Никто из них даже не обратил внимания, что все солдаты нового подразделения выглядят несколько бледноватыми.
— Встать! — вновь загрохотал усиленный динамиками голос личного адъютанта фюрера. — Фюрер и канцлер Тысячелетнего Рейха — Карл Лепке! Зиг Хайль! Зиг Хайль! Зиг Хайль!
Фюрер стремительно подошел к возвышению на котором располагалась украшенная Имперским Орлом с левосторонней свастикой кафедра и занял предназначенное ему место. Из массы сенаторов лишь небольшая её часть, не больше четверти, поспешила встать на ноги, и, выкрикивая приветственное «Зиг Хайль!», истово отсалютовать законному руководителю государства. Остальные сенаторы, подзуживаемые людьми Ганса Бормана, остались сидеть на своих местах, демонстрируя недовольство. Фюрер с каменным лицом поднялся на возвышение и встал за кафедру, украшенную изображением имперского орла, сжимающего в когтях левостороннюю свастику.
— Зиг Хайль! — не дрогнув ни единым мускулом, поприветствовал сенаторов фюрер. — Я рад, что в этом зале остались еще те, кто в меня верит! Садитесь, друзья мои! Господа Сенаторы, я хочу… — скорбно произнес Лепке, но его непочтительно перебил Ганс Борман, поднявшись со своего места.
— Карл, что за цирк ты здесь устроил? — с негодованием воскликнул он, наливаясь праведным гневом. — Мало того, что ты не извинился за опоздание, а ведь здесь собрались не последние в Рейхе люди! Так ты еще устроил балаган с почетным караулом! Кто эти люди, Карл? И где привычные в таких случаях офицеры «Лейбштандарта Адольф Гитлер»?
— Ты все сказал, Ганс? — ласково поинтересовался Лепке, но его глаза при этом метали молнии.
— Нет, не все! — запальчиво выкрикнул Борман. — Ответь для начала хотя бы на эти вопросы!
— Хорошо! — хищно улыбаясь, сказал фюрер. — Во первых: ты не дал мне извиниться, перебив своего фюрера самым непочтительным образом! — слегка повысив голос, произнес Лепке.
— Тебе не долго осталось им оставаться! — прошипел, словно рассерженная змея Борман.
— Но на данный момент я — фюрер и канцлер Тысячелетнего Рейха! И мое слово — Закон!
