Меня внимательно слушают, больно уж необычно я обосновываю свои доводы.
— Ты откуда такого и понабрался?
Вопрос с подвохом. В обычной советской прессе так этот пункт никогда не трактовался. Мы миролюбивая страна и посылаем на помощь лишь гражданские грузы. Вместо внятной и толковой информации общество питалось слухами, да и верило им с каждым годом все больше.
— Да у нас на заставе были журналы, предназначенные офицерам.
Народ закивал. Все в принципе знали, что некоторым категориям советских граждан рассказывали больше, чем остальным. Еще один жирный минус властям в области пропаганды.
— Серый, не боишься за разглашение проблем получить?
Костик тоже служил не в простой части.
— Так я же ничего конкретного не сказал. На уровне слухов. Вам такое на любой лекции в политпросвещении расскажут.
— Все равно допрыгаешься.
«Интересно. Против советской власти другие, а отвечать мне?»
— Ссыте идти супротив общей линии? Вот в том-то и дело. Если рабочие люди на Западе привыкли выгрызать себе новые права с помощью борьбы, то вы это делать не умеете и не хотите. Вы все получили по праву рождения. Вы не научились отстаивать собственные убеждения и бороться за них. А как это было в старопрежние времена, помнят лишь ваши дедушки и бабушки. Много вы их об этом спрашиваете? Ну ладно вы, а вот мы историки? Мы хотим вести настоящую летопись нашего пошлого, или так и будем изучать историю по архивам?
Я торможу, понимая, что наговорил лишнего. Но народ задумался. В подобном контексте их не учили, хотя события Революции и Гражданской еще не кажутся такими далекими. И «комиссары в пыльных шлемах» не пустые слова. Пока. Мне же горько и обидно. Это же наши поколения просрали страну в Перестройку, активно приняв идеологию перерожденцев. За что потом долго и кроваво расплачивались. Это мы ничего не сделали в девяностые и нулевые, потому что не могли, не умели. И не передали следующим, кто попытался пусть неумело и не против тех протестовать. В итоге замкнутый круг и конец всего сущего.
Дальнейшее я помню плохо, очнулся уже на улице. Свежий воздух меня малость отрезвил, но я так и не вспомнил, почему завернул налево и пошел через кварталы деревяшек. В голове было муторно, меня тошнило, похоже, что намешал в конце всякого. Чем и чреваты студенческие посиделки. Пьешь обычно все, что имеется, и еще без хорошей закуси. Меня подловили на пересечении Розочки и Суфтинки. От столба отделились две фигуры. Эту сволочь долговязую я сразу вспомнил.
— О, студентик пожаловал!
Я посмотрел на шпану нетрезвым взглядом, по спине пробежал неприятный холодок. Это мое свойство в любой ситуации быстро внутренне собраться помогло. Глаза уже обшарили все вокруг и зацепились на самом важном. Я делаю шаг в сторону, нарочито излишне покачиваясь. Пусть думают, что я в доску пьян и представляю собой легкую добычу.
— Чего надо, шушера подзаборная?
— Вот ты, как заговорил! Тебя, фрайер, разве не предупреждали, что по вечерам мимо нас так просто не ходят?
— Да мне насрать! Рамси перед своими шестерками, падаль гнойная!
Я уже на месте, и когда разозленный долговязый кинулся ко мне, то был наготове. Вот чего-чего всегда полно на наших архангельских улицах, так это всяческих деревяшек. Видимо, это был старый черенок от метлы, заботливо прислоненный к забору. Удары шестом совсем не то, что дубиной. Резкие и весьма неприятные для противника они делаются «коротким плечом» без размаха. Для этого надо постоянно тренироваться и прорабатывать кучу мускулов. Получив два болезненных удара по рукам, мой противник останавливается в нерешительности. Такой вид боя для него внове. Но стойка явно боксерская, ноги легкие. Он и в самом деле опасен.
Второй шкет в это время старается незаметно зайти сбоку. Я хоть и протрезвел малость, но все равно не в форме. Черт, главное — не делать сейчас резкие выпады вперед. Еще попадешь в глаз или зубы выбьешь, тогда статья гарантирована. Самооборона на Руси всегда не самооборонная. Делаю несколько угрожающих взмахов. Оба хулигана впечатлены. Наверняка ничего подобного не видели. Это вам не дубиной или бейсбольной битой махать как кадилом. Последняя, кстати, самая бесполезная вещь в арсенале уличного бойца.
Запомните — подручными средствами никогда не машут в ближней схватке. Короткие и хлесткие удары от плеча, максимум прокрутить и жахнуть противника по кумполу сверху. Иначе ты открываешься ему для удара. Во и сейчас я, отвлёкшись на главного, попустил от мелкого удар ногой по бедру, а с другой стороны, ко мне тут же подлетает долговязый. Я получаю чувствительный удар по башке, поскальзываюсь и падаю на колени. Но вовремя вскакиваю на ноги и делаю выпад, черенок вылетает стремительно вперед, ударив в живот долговязому.
«Вот ты ж сука, получи!»
В этот раз я себя не сдерживал, и высокий противник завопил от боли. Второй пацан остановился в нерешительности. Он видел возможности обычной палки и впечатлён. Непохож я как-то на заурядного терпилу. У меня же загудела башка, видимо, сотрясуха. У этого говнюка явно поставлен удар. Завтра на лице точно блямба будет! У нас патовая ситуация, вот только как из нее выйти невредимым? Но в пылу схватки мы прозевали самое интересное. Мелкий заметил подкативший ментовской «бобик» первым и тут же рванул в сторону. Раздался милицейский свисток, за ним погнались.
— Стоять, милиция!
Долговязый тут же среагировал и бросил что-то на землю.
— - Я не виноват, это он первым напал!
Вот сука, вот почему такой удар сильный у него вышел! Я было дернулся к нему, но сразу осознал, что поздняк метаться. Сработал инстинкт девяностых, коли кричат «Работает ОМОН!», то лучше не дёргаться, даже если ты ни в чем не виноват. Я немедленно бросил палку и поднял руки, чуть расставив ноги. Или в это время менты были добрее или мое послушание им понравилось, но ни удара по почкам, ни других насильных воздействий после не последовало. Меня быстро обшмонали и засунули в милицейский желтый бобик. Вскоре ко мне в тесную конуру запихнули обоих хулиганов. Второй шкет заполошно дышал. Так, пацан, надо спортом заниматься, а не курить! Долговязый прошипел мне в лицо:
— Ты еще поплачешься, студентик!
Меня отпустили из околотка через пару часов. Помогло то, что с собой оказался студенческий билет, и я мог достаточно связно отвечать. Да и эту парочку здесь, похоже, отлично знали. Так что их заявление, что это будто бы я напал на двух мирных, молодых людей не проканали. От меня приняли пояснение, сказали, что в понедельник позвонят. Буду ли писать на этих упырей заявление следователю. Правда, совсем не прислушались к моему путаному объяснению, что у длинного в руке был кастет, и что он скинул его в снег. Ментам во все времена было лень работать, но зато они любезно довезли меня на патрульной машине до дома. Видимо, знаковое слово студент как-то повлияло. Ну выпил, пятница же! С кем не бывает.
Самое ужасное меня ждало дома. Мама вовсе не спала и встретила меня далеко не с распростёртыми объятиями. Никогда не думал, что она может так ругаться. Сам виноват, надо было позвонить домой с вахты. Сейчас уже не отмажешься. Я был немедленно раздет отправлен в ванную, а потом меня взялись лечить какими-то примочкам и бодягами.
— Сколько я тебе говорила, чтобы ты не бродил по вечерам! Это опасно! Тут столько шпаны вокруг шныряет! Вырастили на свою голову бестолкового балбеса! Эх, видел бы тебя отец.
Я вздохнул и разговор о милиции решил оставить до завтра. По ходу и все выходные медным тазом накрылись. Куда я с таким бланшем? Но в библиотеку мне надо обязательно! В понедельник зачет по истории Древнего мира. О других последствиях я в этот момент даже не задумывался. Ни о чем сейчас не хотелось включать мозги. Полная перезагрузка.
Глава 20 Время собирать камни
— Своим безответственным поступком Караджич бросает тень на всю комсомольскую организацию института. Это совсем не шутки, товарищи!
