не бралась в расчёт.
Подобные мысли царили не только под фуражками генералов, но и дремали под солдатскими панамами сонных часовых, охраняющих столичный военный аэродром. Где–то у далёкой восточной границы, за многие сотни километров, уже с хищным свистом падали с небес огненные метеоры ракет, а в предрассветный час над тёмным полем аэродрома Ла–Паса царила безмятежная тишина. Из–за чёрных пиков горных вершин, ненадолго закрывая искорки звёзд, беззвучно выплывали крошечные серые тучки.
Флотилия парагвайских дирижаблей заходила на цель не спеша, с выключенными двигателями. Воздушный поток нёс эскадрилью строго на столичный аэродром, где возле технических ангаров рядком выстроились бомбардировщики и транспортно–пассажирские самолёты. Парагвайские авиаторы восхищались секретными приборами «Небесного Ягуара», позволившими ему так удачно заблаговременно выстроить на верном румбе боевой порядок воздушной эскадры. Штурманы отслеживали сигналы радиомаяков, подтверждая верность выбранного курса. На подлёте к району атаки стали видны разноцветные огни фонарей, отражатели которых были направлены в небо, и обозначали габариты аэродрома.
— На транспортных дирижаблях отцепить десантируемые автожиры! — отдал приказ Алексей, решивший лично возглавить операцию. — В атаку!
Не то, чтобы атаман не доверял мастерству парагвайских авиаторов и компетентности разведчиков–диверсантов, наводивших воздушную эскадру на цель, но всё же могли возникнуть всякие случайности. А вот, используя свою колдовскую силу, Сын Ведьмы надёжно вывел караван бомбовозов и транспортников к месту сброса смертоносного груза.
Подвешенные под днищами гондол дирижаблей автожиры запустили ходовые винты в носах фюзеляжей и отцепились от сети крепёжных стальных тросов.
Воздушный поток, возникший при свободном падении автожиров, раскрутил широколопастные несущие винты. Летательные аппараты получили опору, и боевые стрекозы грозно затарахтели в воздухе.
Сбросив балласт, транспортные дирижабли взмыли вверх. А пузатые бомберы завели моторы и начали выстраиваться в одну линию. Во главе колонны бомбардировщиков встал флагман с Рониным на борту.
Часовые на аэродроме удивлённо задрали головы, пытаясь разгадать причину возникновения странного шума. Однако, даже разглядев в небе вереницу крупных теней, солдаты не могли определить характер движущихся объектов. Никто из офицеров охраны аэродрома ни разу не видел настоящих дирижаблей и автожиров. Стволы зенитных орудий надёжно укрыты от сырости брезентовыми чехлами, ведь ожидать воздушного налёта было абсурдно: тысячекилометровый воздушный рейд от восточной границы Боливии до западной и обратно — дальность запредельная даже для самолёта. Ударных автожиров в районе Ла–Паса уж точно не ждали. А неуклюжие дирижабли должны бы опасаться боливийских истребителей и не рисковать забираться вглубь вражеской территории. Да и к точному бомбометанию дирижабли не способны.
Однако боливийцам пришлось в эту злосчастную ночь пересмотреть ошибочные представления о неуклюжих парагвайских бомбовозах. Алексей удачно навёл колонну дирижаблей на аэродром, и первым отбомбился. Сын Ведьмы, конечно, слегка сжульничал, гравитационным воздействием подправляя бомбы точно по цели. Но совесть благочестивого пастыря осталась чиста — первые бомбы были осветительные. Это уже последующие дирижабли, подчиняясь радиокомандам «Небесного Ягуара», сыпали осколочно–фугасными бомбами.
Россыпь огненных вспышек смешалась с фейерверком осветительных зарядов. Заполыхали топливные склады. Аэродром осветился алым заревом пожаров деревянных построек.
Завершая картину апокалипсиса, из ночной тьмы стремительно налетела группа ужасных стрекоз и, не приближаясь к пожарищу, расстреляла ещё оставшиеся не задетыми взрывами бомб несколько самолётов. Яркие ракеты веером уходили от мчащихся в ночи теней, разрезая воздух огнём и воем пороховых двигателей.
Разведчики–наблюдатели передали по рации подтверждение уничтожения всех самолётов, и дирижабли, на прощание, сыпанув остатками бомб по прилежащей аэродромной территории, взяли курс на восток. Туда же, стрекоча винтами, устремились ударные автожиры, которым теперь предстоял долгий извилистый маршрут через всю территорию Боливии. На пути отступления эскадрильи устроены, в дикой местности, перевалочные базы с топливными складами и крохотными взлётно–посадочными площадками. Точное наведение на секретные объекты обеспечивали радиомаяки и наблюдатели, дежурившие с рациями и фонарями в районе посадки. Все перелёты, в целях сохранения в тайне партизанских баз, планировалось выполнять в ночное время.
Воздушный флот Боливии оказался уничтожен в одночасье. Однако это стало только началом самой кровопролитной войны двадцатого века на Южноамериканском континенте — Чакской войны.
Чакская война началась не по плану боливийского генштаба и на пять дней раньше намеченного срока. Однако внезапный удар парагвайских казаков по аэродромам и приграничным частям не заставил педанта–немца генерала Ганса Кундта изменить задуманный ход военной компании. В конце–то концов, уничтожение полусотни самолётов не столь уж критично ослабило трёхсоттысячное войско вторжения. В руке командующего ещё оставался мощный бронетанковый кулак и сильная полевая артиллерия. В Первую мировую войну авиация вообще не сыграла существенной роли в успехе боевых действий. Вот и в Чакскую компанию европейские офицеры не очень на неё рассчитывали. Ветераны прошлой войны считали, что большого ущерба малочисленные бомбардировщики нанести пехоте парагвайцев не смогли бы.
К тому же, плотная завеса зарослей кустарника сводила и результативность воздушной разведки к нулю. В зимние месяцы Гран–Чако превращалась в сплошной зелёный океан, в волнах которого совершенно терялись фигурки казаков в защитной форме. Ведь конных полков в составе парагвайской армии не было, а вся техника выкрашена зелёными пятнами разных цветовых оттенков.
Единственно, чего теперь, из–за исчезновения истребительной авиации, опасалось боливийское командование — это воздушных тачанок анархистов. И хотя, по данным от резидента в американском посольстве в Асунсьоне, две сотни автожиров казаки решили использовать только в качестве транспортных и санитарных машин, но оставшиеся три сотни были превращены во фронтовые штурмовики. Правда, один пулемёт и парочка бомб по пятьдесят килограмм — не очень–то мощное вооружение, да и скорость у тихоходных стрекоз низкая. В светлое время автожиры могли стать лёгкой добычей зенитных пулемётов.
Оснащение автожиров реактивным оружием стало для боливийцев неприятным сюрпризом. Оказывается, казаки не собирались гарцевать по небу прямо над головами противника. А поразить с километровой дистанции воздушную тачанку, летящую на скорости более ста километров в час — задача сложная. Куда тяжелее, чем стрелять из револьвера в скачущего в полусотне метров кавалериста, хотя и тут похвастаться меткими попаданиями мало кто мог.
Тачанки анархистов, выныривая из волн зелёного моря Гран–Чако, издали безнаказанно обстреливали пехотные колонны веером ракет и пулемётными очередями, а затем, прижавшись к земле, скрывались за кронами кустарников. Хищные автожиры кружили над местом пиршества, и шум воздушных стрекоз раздавался со всех сторон. Дезориентируя противника, лётчики ещё включали хаотично регулируемые жестяные трещотки, не позволяющие точно отследить расстояние до невидимого объекта.
Заслышав приближение хищных стрекоз, пехота в страхе валилась на землю, а водители старались подальше отбежать от транспортных средств. На узких дорогах колонна грузовиков не могла рассредоточиться и останавливалась, зажатая со всех сторон непроходимым кустарником. Гужевой транспорт тоже замирал, обрекая тягловую силу на поголовное истребление. После авианалёта, движение уже могло возобновляться только в пешем порядке. Рой пуль и осколки ракетных снарядов дырявили двигатели автомашин и калечили тела животных. Главной тягловой силой становились солдаты, ну ещё в какой–то мере бронемашины, натужно тащившие на прицепе артиллерию. Однако много имущества и боеприпасов таким способом далеко не переместишь. Пехотные колонны переползали черепашьим шагом от одного полевого лагеря до следующего.
Ещё одним смертоносным сюрпризом для походных колонн стали минные ловушки. Как не старались сапёры острыми штырями аккуратно прощупать дорогу, но помогало это не сильно. Да, внимательным сапёрам часто удавалось обнаруживать парагвайские противопехотные мины в деревянных корпусах, однако глубоко зарытые в песчаный грунт фугасы им заметить не под силу. И что особенно удивляло опытных специалистов, так это неизвестный принцип подрыва минных ловушек, которые срабатывали точно под группой бронетехники или артиллерии. Некоторые офицеры предполагали, что мины снабжены магнитными датчиками, другие профессионалы указывали на обнаруженные обрывки проводов и настаивали на дистанционном управлении оператором. Однако оба варианта не давали ответа: почему мины не реагируют на ложный объект, гружённый металлоломом, и почему на месте взрыва остаются слишком короткие обрывки проводов? Один штабной умник даже настаивал, что мины не только магнитные, но ещё и сейсмические, оценивающие характеристики движущихся объектов. Хотя остальные эксперты называли такую фантастическую идею абсурдным бредом — даже богатеньким
