и знаток мужчин и женщин…
Остальные тоже взирали на Тэна примерно с тем же выражением лица.
— То есть, — заговорил Матиас, решивший разобраться в вопросе до конца, — счастливый мужчина — это тот, кто владеет миром, каким бы крохотным он ни был, а счастливая женщина — та, кто владеет счастливым мужчиной?
Тэн просиял:
— Правильно! Теперь вы понимай мудрость мой отец?
— Мы едем сейчас в Амазонию и Хэйдиал, — сказал Димитрий. — Там властвуют бабы! Они, по твоему, счастливы?
— Нет. Их мужчины слабы и не владеть ничем. Они несчастливы, и их женщины несчастливы. У них ненормальный порядок вещей. Такой порядок не давать счастье и гармония.
— Кассия с тобой не согласилась бы, — хмыкнул Алан. — А если в этих Оазисах всё наоборот? Что если женщины матриархальных Оазисов поменялись ролями с мужчинами и теперь хотят владеть миром, а их мужчины хотят владеть ими?
Тэн подумал и покачал головой.
— Я сильно удивляться, если такое случаться. Это будет переворот мировой порядок с ног на голову.
***
Местность поначалу медленно, затем все быстрее поднималась к мощной горной гряде, чьи склоны сплошь заросли тропическим лесом. Многочисленные ручьи и реки шумели меж скалистых берегов, скрытые буйными кронами. Пилигримы поднимались по извилистой горной тропе, изнывая от духоты и мелких насекомых, кони осторожно ступали по краю каменистого обрыва. Никто больше не чесал языком — следовало держать ухо востро.
Алан по-прежнему надеялся встретить караван Кровака — а в нем Кассию — где-нибудь за ближайшим поворотом, но чем дальше продвигались Пилигримы, тем слабее становилась надежда.
Стефан обещал, что они встретятся в окрестностях Либеры, но, по всей видимости, этот тип не был склонен держать слово. Или что-то случилось…
Алан старался не попасть в объятия нарастающей тревоги. Если Кассии не будет и в Амазонии, тогда следует спешно устроить поиски.
Он оглянулся — тропа позади пропадала в зеленых кущах, равнина далеко внизу простиралась будто под наклоном вверх, пока не упиралась в блестящее зеркало моря, которое чудесным образом не проливалось вниз. Алан понимал, что это обман зрения. На самом деле это он с друзьями взбирается вверх по пологому склону, а равнина — совершенно плоская, как и море.
Еще через несколько часов они достигли гребня горы, и перед ними открылся гигантский цирк — круглый кратер, чьи склоны покрывал вечнозеленый лес, а дно с протекающими реками пестрело красными, фиолетовыми и желтыми прямоугольниками полей. Примерно в центре, окруженное лесом, синело озеро, принимающее воды всех речушек и ручьев.
Алан разглядел несколько деревень из выстроившихся кругами домиков. На гребне горы, где остановились Пилигримы, пробегала Черная граница — неподвижная блестящая поверхность, похожая на застывшую смоляную реку.
— Неплохо бабы устроились, — пробурчал Димитрий.
Они не преодолели и половины пути вниз по склону, как наткнулись на ровную утоптанную площадку в окружении врытых в землю деревянных истуканов. На площадке сражались два всадника, сверкающие кривые клинки сабель то и дело со звоном сталкивались друг с другом, взмыленные лошади вставали на дыбы и храпели. Бой был яростным и молчаливым. Сразу было ясно, что противники бьются насмерть. Они не заметили появления Пилигримов, которые замерли за группой деревьев.
В какой-то момент один из бойцов вскрикнул высоким хриплым голосом и упал с коня, который отпрянул в сторону леса и остановился на опушке, нервно переступая копытами. Победитель грациозно соскользнул со своего скакуна и приставил к горлу лежащего на земле проигравшего острие сабли.
— Клятва! — рявкнул победитель, и Алан понял, что это женщина. Они обе — женщины, одетые в легкие просторные шаровары и накидки поверх свободных рубах, перетянутых на талиях широкими поясами. Головы их были повязаны платками, из-под которых на спину падали косы. В отличие от жительниц Либеры одежда амазонок покрывала их тело целиком, кроме кистей рук и лиц. Шаровары из тонкой ткани были заправлены в узкие и высокие сапожки с небольшими каблуками.
Проигравшая сверкнула глазами и выдохнула:
— Кровь и честь!
Победительница кивнула и размахнулась, собираясь отсечь голову.
И тут Димитрий присвистнул и громогласно произнес:
— Тварь меня раздери! Вот это воительницы!
Амазонка быстро развернулась к Пилигримам.
— Странники Дебрей! — слегка задыхаясь после битвы, сказала она.
Алан заметил, что она колеблется — не знает, как поступить: продолжить беседу с гостями или отрубить голову проигравшей.
— Приветствуем вас, — заговорил он, подъезжая к женщинам на Вихре. — Мы впервые в вашем Оазисе и не знакомы с вашими законами. Однако прошу помиловать эту женщину, если она не совершила слишком уж большого греха.
Обе амазонки уставились на Алана — и стоящая с саблей наголо победительница, и лежащая в пыли проигравшая. Они не казались мощными воинами, женщины как женщины. Обе молодые, загорелые, с черными волосами и большими зелеными глазами. Косметикой они не пользовались, но Алан увидел золотые серьги в ушах и бусы из разноцветных камушков и деревяшек. Алан ожидал встретить мужеподобных мускулистых агрессивных баб, но эти двое ничем не отличались от миллионов других женщин из нормальных Оазисов, где правили мужчины, как и положено природой. Правда, от победительницы исходило ощущение гибкой пружинистой силы.
И запах пота, смешанный с тонким запахом ароматических масел, которыми была, очевидно, пропитана одежда.
Внезапно победительница расхохоталась, чуть не выпустив сабли. А проигравшая покраснела от злости.
— Слышала, Анниса? — сквозь смех спросила победительница. — За тебя заступился мужчина! Ха-ха! Пожалуй, подчинюсь и не буду тебя убивать! И клятвы вассала мне от тебя не надо!..
— Я выбрала кровь и честь! — выкрикнула Анниса. Она вскочила на ноги — разъяренная как кошка, и от внимания Алана не укрылось, что у нее потрясающая фигура, длинные ноги и тонкая талия. Невысокая, очень изящная, она сверкнула зелеными кошачьими глазищами на Алана, который не понял, чем не угодил, и быстро устремилась к коню. Запрыгнула на него, не коснувшись стремян, и унеслась вниз по склону. Ветер раздул ее накидку, косы бешено развевались.
Алан переглянулся с товарищами. Те ответили недоуменными взглядами. Тэн улыбался, Димитрий округлил губы, словно собирался снова свистнуть. Матиас сохранял спокойствие.
— Я прошу прощения, — заговорила амазонка деловито, стерев с лица улыбку. — Меня зовут Танвира, я сожалею, что вы стали свидетелями нашего сражения.
— Почему? — немного неуверенно спросил Димитрий.
Танвира озадаченно поглядела на него, потом улыбнулась.
— Ну да, вы же Пилигримы! Здесь, в Амазонии, мы стараемся ограждать мужчин от подобных зрелищ. А вы, наверное, привыкли.
— Мы думай, ваши мужчины слабый. Да? — вкрадчиво спросил Тэн.
— Конечно, нет! — горячо ответила Танвира и мотнула головой так энергично, что из-под платка высвободилась длинная смоляная прядь волос. — Они очень сильные! Просто… — Она
