ней как-то неудобно, — извиняющимся тоном признался он и заглотнул коньяк.
Я покивал головой.
— Не мое, конечно, дело, Станислав Мелентьевич, — сказал я, — но тревожно мне за вас. Какой-то это звоночек такой…
Он махнул рукой:
— Мне тоже. Я ведь понимаю, что не похмелиться мне надо. Это я так, обманываю. И себя в том числе. Мне трезвым оставаться страшно, понимаешь? Я немолодой человек, и только сейчас понимаю, что прожил не самую лучшую жизнь. И что меня ждет в недалеком будущем⁈ Вот об этом мне страшно думать! Понимаешь?
Он заметно осунулся, руки вздрагивали.
— Вам надо привести себя в порядок, — решительно сказал я. — Иначе…
— Понимаю, понимаю, — послушно произнес он. — Да! Конечно. Нельзя распускаться. Я возьмусь. Возьмусь. Ладно, ты иди работай, билет будет, а завтра вылетай. Все, ступай!
Мне показалось, он при мне не решается выпить третью стопку.
Я прошел к себе, на ходу размышляя о превратностях судьбы. Вспомнил соседа Савелия Викторовича. Сюжеты! Сюжеты на каждом шагу. Честное слово, писательской жизни не хватит, чтобы воплотить все, что хотелось бы…
Ладно. Творчество творчеством, а работа работой. Я взялся за рукописи, пришедшие в редакцию «самотеком». Все это была если не графомань, то тексты сильно ниже среднего, разве что один рассказ попался что-то обещающий, у молодого автора… виноват, авторши, это была девушка из Воронежа — явно просматривались проблески таланта, которые при упорной работе над собой могли быть развиты во что-то путное. Но для этого надо было приложить немало сил…
А вообще я увлекся работой, не замечал, как летит время, и лишь когда в дверь комнаты постучали, глянул на стенные часы.
Ого! Скоро обед.
— Войдите! — крикнул я.
На пороге возник скромно одетый молодой человек, в котором мой писательский глаз мгновенно угадал военного в штатском. Во всяком случае, сотрудника силовых служб.
Вошедший был безупречно вежлив:
— Здравствуйте! Могу я видеть Краснова Артемия Тимофеевича?
— Конечно, можете, — я улыбнулся. — Уже видите. К вашим услугам.
— Очень приятно. Можно вас попросить выйти на минутку?..
Ну куда же деваться? Конечно, можно. Это я так подумал. Говорить ничего не стал. Мы вышли в коридор.
— Кстати, мы с вами почти однофамильцы, — все так же интеллигентно продолжил он речь, запуская руку в нагрудный карман пальто. — Старший лейтенант Красников Виктор Николаевич. Комитет госбезопасности.
Он сверкнул корочками. Интересный поворот. И нельзя сказать, что неожиданный. К чему-то подобному я был готов.
— Очень приятно, — сказал и я. — Чем обязан?
И вот тут он меня удивил. С места в карьер он предложил мне проехать… Нет-нет, не на Лубянку, как брякнул я. Старший лейтенант снисходительно улыбнулся. В Черемушки.
— Почему в Черемушки?.. — огорошено пробормотал я, на что гость улыбнулся еще снисходительнее, и тут до меня дошло.
У такой организации, как КГБ, разумеется, по всей Москве были разбросаны конспиративные квартиры, под видом самой обыкновенной жилплощади. Вот в одну из них меня и приглашали.
Ну что ж, это предложение, от которого нельзя отказаться.
— Хорошо, — я едва заметно пожал плечами. — Только надо предупредить начальство.
— Конечно-конечно. Вы идите, я вас тут подожду.
Я быстро поставил в известность завотделом, который, похоже, теперь не смел мне и слова сказать, оделся, и через пять минут мы с «почти однофамильцем» вышли на улицу.
— Прошу, — пригласил он меня в совсем неприметную светло-серую ГАЗ-24.
Однако, когда сели, я сразу понял, что попал в особенный мир. Машина была оборудована радиотелефоном — система спецсвязи «Алтай», я про такую слышал, но не встречал еще. Старлей сел рядом с водителем, набрал номер на вращающемся диске…
— Владислав Ильич? Мы едем. Есть! Коля, на «Профсоюзную».
Шофер Коля кивнул, и мы помчались.
В пути никто из троих не обронил ни слова. Я понимал, что мне болтать будет несерьезно, почему безмолвствовали чекисты — не знаю, да и знать не собирался. В салоне машины было очень тепло, собственно, жарко, я попросил убавить печку.
Близ станции метро «Профсоюзная» Коля свернул в глубь кварталов, попетлял немного, остановился.
— Прошу, Артемий Тимофеевич!
Обычная девятиэтажка. Стандартный для тех времен лифт, с массивной железной дверью, закрывающейся вручную. Поднялись на седьмой этаж…
— Прошу сюда!
Дверь квартиры распахнулась, нас встретил столь же интеллигентно-корректный мужчина постарше:
— Товарищ Краснов? Ждем, проходите…
Говоря это, он улыбался так загадочно, что я сразу понял: меня ждет сюрприз. Ну, я к нему готов.
— Вот туда, в комнату. Пожалуйста!
Я прошел…
— Здравствуйте!
Это сказала мне миловидная молодая женщина в строгом приталенном костюмчике, темных чулках, темных туфлях. Темные волосы гладко зачесаны назад. Конечно, я сразу узнал в ней «шалаву» Наталью из катрана.
— Удивлены? — это спросил Владислав Ильич.
— Признаться, нет.
— Чего и следовало ожидать. Ну, присаживайтесь, попьем чаю, да потолкуем! Представлять ведь вас друг другу не надо?
— Нет, — я усмехнулся. — Только скажите, вы и вправду Наталья?
— Самая настоящая, — улыбнулась и она. — Наталья Григорьевна.
На круглом столе расположились чайные приборы, сахар, печенье.
— Располагайтесь, — радушно предложил старший товарищ. — И давайте сразу к делу! Наталья Григорьевна аттестовала вас как перспективного писателя…
Ну, если так, то молодец Наталья Григорьевна. Настоящий чекист. Как она смогла это определить?..
Ильич быстро обозначил тему. КГБ вполне заинтересован в сотрудничестве с талантливыми творческими людьми. В частности, с писателями. Приключенческие вещи, политические детективы — то, что необходимо, что исподволь формирует взгляды подростков, юношества, молодежи. Умелая работа в данном направлении будет ненавязчиво делать из подрастающих поколений людей, у которых патриотизм, так сказать, вшит в мировоззрение, вколочен, не выдернешь, никакая разлагающая работа западных спецслужб не сможет
