Я, понятное дело, горючки в баки накачал из бочек, что в кузове, масло проверил, плотность электролита, поглядел не брызжет ли где, не подтекает ли. Покрутил башню, ход стволов попробовал, пересчитал магазины в укладках и погонял рацию по всем диапазонам. Хоть сейчас в бой. С Сеней мы у нас в грузовом отсеке пропустили помаленьку за встречу, вспомнили отделенного — он теперь техник-интендант второго ранга, что, на мой вкус — лейтенант. Может быть — старшой лейтенант. Потом я ему гранат с дистанционной трубкой десяток дал — у него таких с собой не было.
Ещё Сеня рассказал, что двадцатитрёхмилиметровые пушки оказались очень чувствительны к загрязнениям, и один из людей Таубина с ними колдовал — стало заметно лучше.
А там — и в казарму отправились до завтра. Со стороны самоходок ещё звякали железом по железу, но без рьяности, деловито так. А нас строем сводили в столовую и расположили на отдых. Под комбинезонами не у всех была военная форма — не один я тут человек гражданский. Хотя парни со шпалами после снятия танкистской спецодежды оказались только в моей команде. Им поотдавали честь, как положено, а потом это чинопочитание поутихло, разговоры пошли. Начались воспоминания о событиях в Монголии — бранзулетчики, самоходчики и Сенин экипаж имели, что рассказать. Ребята из Москвы, Ленинграда, Горького и Харькова с интересом прислушивались к нашим: «а помнишь, Ваня, как ты Осаке засадил!», и подсели поближе.
— Так, парни, кто вы? — спросил определённо старший лейтенант, потому что с тремя кубарями и маленьким танком в чёрной петлице.
— Кобыландыевцы, — как нечто само собой разумеющееся ответил командир самоходки и продолжил:
— Так летят на меня вершники — я шрапнелью, а хрен тебе, она уже позади них рванула. Тогда разворачиваюсь, и тикать. Заряжающий с наводчиком из ППТшек тех японских кавалеристов и давай прореживать — благо — можно за задней стенкой укрыться. Она хоть и тонкая, но пулю из Арисаки держит…
— Вы парни что, из самой Монголии сюда своим ходом катили? — вдруг поинтересовался «мой» полковник.
— Не, нас под Питер перевели, как только с японцами управились. А оттуда — да, своим ходом пришли. А чё, водят у нас все, фары в исправности. В четыре дня докатили без спешки, только за рычагами менялись.
— Это сколько же у вас ресурс ходовой? — воскликнул тот же лейтенант. Старшой лейтенант.
— А чего ему не быть? — это уже полковник начал уводить разговор в сторону. — Машины лёгкие, транспортные. Ковыляют себе потихоньку, не напрягая ни движки, ни подвеску. Наше дело — груз довезти…
— …и от грабителей отбиться, а то на военное имущество желающих много, — завершил эту мысль Кузьмин.
— Так вы их и из пушек, и из миномётов, — никак не унимается старшой.
— Социалистическое имущество должно быть надёжно защищено, — поставил я под разговором жирную точку.
* * *
С утра было достаточно времени и помыться, и побриться, и позавтракать. Только потом нас позвали к машинам, где, одетые в комбинезоны и шлемы мы замерли в коротких шеренгах поэкипажно. Вскоре и группа военных пожаловала — большие чины, звёзды в петлицах. Я опять узнал немногих: Жуков, Ворошилов — это из больших. Кобыланды со своим ромбом в петлице относился к свите, как мне показалось. Подмигнул мне из-за спин старших товарищей.
Группа экскурсантов прошла, поглядывая на машины и интересуясь назначением и характеристиками. На вопросы отвечали «мои» полковники.
— Ты, Иван Сергеич, гляжу, сделал большой транспортёр, — Жуков обратился прямо ко мне.
— Сделал, с горем пополам. Ты же, Георгий Константинович, не прислал мне обещанного мотора.
— Ну ты, цирик! Не забывайся! По мнению специалистов мощные двигатели требуются для боевой техники, а не для обозных бранзулеток, — и он повернулся ко мне спиной, давая понять, что тема исчерпана и готовясь уйти.
— А щьто по этому поводу думает товарищщь Жюков? — спросил я, передразнивая хорошо знакомые мне по фильмам из той жизни интонации Сталина.
Надо было видеть, как поворачивался в мою сторону Георгий Константинович, и как замерли остальные.
— Иван Сергеевич тоже специалист, — вдруг произнёс ранее не примеченный мною другой знакомец. Тот самый Котин.
— Уже спелись! — сверкнул глазами Жуков. — А вот мы сначала поглядим на ваши чудо-пушки, а потом на художества товарища Беспамятного.
— А почему мои? — воскликнул я тоном обиженного ребёнка. — Инженер Федотов чертил, интендант первого ранга Кузьмин выдавал требования! Делал начальник цеха Маркелов, а я работал, куда пошлют.
Кажется, мою шутку поняли многие — на губах заиграли улыбки, а Кобыланды снова из-за спин старших товарищей сделал мне страшные глаза.
— Клоун, — ответил на это Жуков и зашагал дальше к Сенькиной мотке.
* * *
Парадная часть мероприятия длилась недолго. Гостей интересовало другое. Сначала машины по одной уходили на танкодром, где преодолевали разные препятствия. «Выступлений» других я не видел, но ни о чем страшном никто не сообщал — как-то проехали все, ни один не застрял. Лично я ров и стенку попросту объехал на своём сарае. Уверен, остальные Кобыландыевцы поступили аналогично — не рассчитаны наши машины на подобные издевательства. Стрельбы были на другой день. По дороге мы с понтом переплыли речку у всех на глазах — это входило в программу. Плавающий танк от нас не отстал — вполне прилично и въехал в воду, и выехал из неё. А вот во время стрельбы он меня разочаровал — на нем, оказывается, стоял обычный крупнокалиберный пулемёт, ствол которого защитили броневой трубой — её я и принял за пушку. К тому же ствол не особо высоко задирался вверх — не чересчур зенитным оказалось это вооружение.
По этим же мишеням отработала и серийная бранзулетка с аналогичным результатом. Это и неудивительно — однотипные у нас пулемёты. Только потом ребята еще и вверх постреляли, расчертив небо следами трассеров. Сарай и мотка отработали из пушек по тем же целям, но с несколько больших дистанций — уверенное пробитие двадцатимиллиметрового листа броневой стали вызвало комплименты в адрес конструктора Таубина. В небо тоже не забыли выпалить, демонстрируя способность постоять за себя перед лицом воздушной опасности. Но по-настоящему удивить «экскурсантов» удалось пальбой из гранатомётов. Накрытие целей на расстоянии километра — полдела. У нас ведь осколочно-фугасные — они наглядно взрываются, можно сказать, отчётливо. С фонтанами поднятой земли, с поваленными мишенями. Главное же — не забыли развесить в небе дымные облачка, показывая возможность создания некой завесы на пути самолётов. Невысоко, но отпугнуть пикировщика подобное зрелище вполне способно.
