Али снял пояс:
– Закрой на миг лишь глаза, мой господин.
– О сладострастник…
– И не подглядывай.
– Что ты, что ты… И не думаю даже. А?
Ирадж вдруг почувствовал, что схватившая его за грудки рука вовсе не похожа на слабые руки мальчика. Староста открыл глаза и в ужасе отпрянул, увидев перед собой высокую сумрачную фигуру в черном плаще и с саблей:
– На колени, червь! – грозно возопил неведомый гость. А второй в это время ловко скрутил за спиною руки сладострастного старосты. Испуганно моргая глазами, тот завертел головой.
– Ищешь своего мальчишку? – гнусным голосом осведомился незнакомец. – Он там, в бассейне… на дне! Ха-ха-ха! Хочешь присоединиться к нему? Сейчас…
Ранчиев – ну конечно же, это был он в просторной накидке кузнеца Саида – зловеще взмахнул саблей.
– О, пощади! – бросился на колени Ирадж.
– Встань, нечестивец! Встань и иди с нами. И тогда, быть может, тебе будет дарована жизнь.
Иван и здоровяк Имат, с лицом, замотанным черной повязкой, вывели испуганного старосту из дому и, быстро проводив к околице, поручили заботам Ансельма. Следующим был судья.
Он уже спал, но один из слуг – приятель Халида – отворил дверь. Будить старика не стали, просто сунули в рот кляп да накинули на голову мешок, так же поступили и с муллой – правда, с тем пришлось повозиться – уж слишком толст оказался, еле дотащили.
– Ну все, – Раничев пересчитал пленников. – Значит, как луна окажется во-он над той скалою, так и кричите. Не раньше.
– Сделаем, дон Хуан.
– Тогда прощайте!
– Пусть Аллах продлит твои годы… И твои, конокрад Ансельм, ты ведь тоже помог нам.
– О, надо же, вспомнили, – ловко вскакивая в седло, усмехнулся Ансельм-Лошадник. – Пока, ребята!
Под копытами коней застучала сухая, изможденная солнцем и ветром, земля. Задул в лицо горячий ночной ветер. Раничев на скаку обернулся – на деревенской площади, залитой светом звезд и луны, у мечети стояли пятеро – Халид, Имат, Музаффар с Али и кузнец Саид. Смотрели вслед быстро удалявшейся процессии и махали руками. Иван тоже помахал, едва не вылетев из седла – дорожка была та еще, да и темно – ночь. Хорошо, что Ансельм-Лошадник знал все здешние тропы.
Они отъехали уже порядком, миновав по узкому карнизу почти отвесную пропасть, как наконец услыхали несущиеся от деревни крики.
– Гяура, гяуры! – высоким голосом что есть мочи вопил Али, ему вторили Халид с Музаффаром, а Имат с кузнецом Саидом, создавая панику, бестолково носились туда-сюда, быстро собрав вокруг себя ничего не понимающую толпу односельчан.
– Что, что случилось?
– Гяуры! Освободили своих, выкрали муллу, хорошо, староста с кади – храбрейшие мужи – уже преследуют их со своими верными слугами.
– А хорошая, верно, суматоха у них поднялась? – придерживая коня, хохотнул Иван. – Прикольные хлопцы.
– Какие? Кто?!
– Это я по-польски… Вообще и мы недурны – и сами спаслись, и спасли целую деревню от этих вот крокодилов.
– Как ты их назвал? – обернулся едущий впереди Ансельм.
– Крокодилы.
– Х-ха! В самую…
Глава 9
Лето 1405 г. Сьерра-Невада – Кадис. Ансельм Лошадник
Нигде таких законов нету,
Чтоб тот, кто хочет зла другим,
Сам оставался невредим
И не был привлечен к ответу.
Лопе де Вега«Чудеса пренебрежения»
…точку!
Раничев расхохотался и подхлестнул коня.
От «крокодилов» избавились в лагере славных кабальеров графа Ортеги. О, какой фурор там произвело триумфальное появление «дона Хуана»! Они лично вел под уздцы лошадей с пленными маврами, Ансельм Лошадник предпочитал держаться позади. Он же и договорился с маркитантами о продаже пленников, получив недурные деньги. Хотя, конечно, можно было бы и больше, но для этого пришлось бы лично выходить на банду торговцев людьми из Калатравы, а ни Раничев, ни Ансельм не хотели терять времени. Раничев – понятно почему, да и у Ансельма были какие-то свои планы.
Сильнее всего обрадовался возвращению своего господина Аникей – прямо чуть не бросился с поцелуями, все кланялся да причитал:
– Господи, Господи, радость-то какая!
Парень давно уже носил местное платье – узкие штаны и надевавшуюся через голову шерстяную крестьянскую тунику, подпоясанную кожаным, с металлическими бляшками, поясом, за которым воинственно топорщился кинжал. Только сапоги зачем-то оставил свои – красные, узконосые, щегольские – и не жарко же было!
– Эй, дон Хуан! – Раничев оглянулся – его знакомец, молодой дон Ромеро, уже тащил к шатру большой кувшин.
– Выпьем, – подойдя ближе, предложил кабальеро. – Помянем дона Луиса и твоего слугу.
– Вообще – всех павших, – кивнул Иван и, обернувшись к слуге, прошептал: – Найдешь Ансельма… ну, того, Лохматого… Глаз с него не спускай!
Аникей молча поклонился и скрылся за кустами.
Раничев и дон Ромеро выпили, заговорили – кабальеро с интересом расспрашивал о том, как Ивану удалось перехитрить мавров, заразительно смеялся, чем привлек внимание еще нескольких идальго, живо сгруппировавшихся вокруг рассказчика.
– Э-э, – смеялись рыцари. – Как ты их, дон Хуан!
– Что-то грустно нынче здесь у вас, – закончив рассказ, посетовал Раничев. – И людей вроде бы мало стало, и в кости никто не играет. Что, Португалец не появлялся?
– Не появлялся, – отозвался молодой кабальеро в погнутом панцире и берете с петушиными перьями. – Видно, струсил с нами играть.
– Да и что ему тут делать? – усмехнулся дон Ромеро. – Не сегодня-завтра кампания закончится.
– Что? – удивился Иван. – Уже победили всех мавров?
– Не в том дело, – молодой идальго покривился. – Видишь ли, наш король Энрике договорился с гранадским эмиром о перемирии, а всех рыцарей графа Ортеги позвал на пир, в Толедо! Некоторые уже уехали, да и мы скоро двинем. Радуйся, дон Хуан, скоро будешь пировать с его величеством корлем Кастилии, Астурии и Леона.
– А также – Андалузии и Эстремадуры, – дополнил кто-то. – Эх, и знатный же будет пир! А потом – охота!
– Слава королю Энрике!
– Слава!
– Что ж, – тихо пробормотал Раничев. – Увидеться с королем, наверное, здорово и полезно, да только есть еще другие дела. Более важные.
В теплой компании кабальерос Иван просидели-таки до вечера, неспешно попивая вино и слушая хвастливые россказни идальго. Сверкая сапогами, несколько раз прибегал Аникей – кратко докладывал об Ансельме. Тот шептался о чем-то с маркитантами, тоже готовившимися к отъезду.
– О чем шептался, не вызнал? – Раничев обернулся к слуге.
– Да все о каких-то лошадях…
– О лошадях? – удивился Иван. – Мы же, кажется, своих уже пристроили. Ну иди, следи дальше. Ежели что…
