покраснел.
– Спасибо… – начала рассыпаться я в благодарностях, но Нора Георгиевна меня перебила:
– Время уже позднее, – безапелляционно заявила она, – Правда, Лёля?
Лёля зевнула и отвернулась.
– Поэтому я предлагаю расходиться. А завтра продолжим.
Соседи начали потихоньку рассасываться, когда Иван Тимофеевич спросил:
– Лидия Степановна, время уже полвторого ночи, вы далеко живете?
– Неблизко, – спохватилась я (черт, даже не подумала, что такси в этом мире сейчас вызвать невозможно). – В профилактории Орджоникидзе.
– Ого, – согласился Иван Тимофеевич и посмотрел на Владика. – Пешком да, далеко, да и ночью ходить молодой женщине одной не положено.
– Я довезу, – сориентировался Владик и сообщил, убегая в квартиру. – Уно моменте!
– Вот так-то поспокойней будет, – довольно крякнул Иван Тимофеевич и распрощался.
Владик потащил меня на улицу, и мы поехали.
Да, ехать в узкой юбке на мотоцикле то еще удовольствие, но как же здорово мчаться с ветерком по ночному безлюдному проспекту, что аж дух захватывает! Эх, какая же красота – молодость!
Уже лежа в кровати и вспоминая сегодняшний вечер, я запоздало подумала: "А все-таки хорошие у меня соседи".
Сегодня мне опять повезло.
Утром Щука велела сходить в машбюро, забрать бланки для пропусков и заказать новые. Поэтому и отпрашиваться не пришлось.
Перед выходом я внимательно пролистала телефонный справочник.
А потом, по пути, заглянула в горисполком.
– Вам назначено? – смерила меня высокомерным взглядом грудастая секретарша с перманентными кудряшками.
– Я к Льву Юрьевичу. По очень срочному делу, – в ответ я смерила секретаршу еще более высокомерным взглядом.
– Если не записаны, то не положено! – злорадно хрюкнула девица.
– Вы что-то не поняли, товарищ? – изогнула бровь я и отчеканила ледяным тоном. – Повторяю. По. Очень. Срочному. Делу.
– Без записи нельзя! – ощерилась девица, видимо, решив стоять насмерть.
– Прекрасно, – кивнула я. – Раз не положено – ухожу. Сообщите, пожалуйста, свою фамилию, товарищ. Нужно знать, кто нам помешал.
– Но у меня инструкция, – покраснела девица.
– И у меня инструкция, – совсем нехорошо улыбнулась я, и девица побледнела.
– Ну, если вы недолго… – пролепетала секретарша.
– Я недолго, – честно пообещала я.
– Как вас представить? – пискнула секретарша.
– Меня не надо представлять, – ощерилась я и девица пулей метнулась за оббитую богатой драпировкой дверь из мореного дуба.
Не успела я рассмотреть дверь, как она распахнулась:
– Проходите, – пролепетала секретарша, щеки ее пошли пятнами.
– Благодарю, – произнесла я и решительно шагнула в кабинет к Большому Человеку.
Я рассматривала "опиюса" "демонической женщины", а он – меня. Ну, что сказать, солидный мужчина под шестьдесят, в дорогом импортном костюме, который уже не мог скрыть заметное брюшко, холеное лицо было чуть одутловатым, да и багровые прожилки на носу явно свидетельствовали о тайных страстях этого человека. Наконец, пауза затянулась, и хозяин кабинета не выдержал первым:
– Чем обязан? – нахмурился он, – вы не представились.
– Да, точно, – "спохватилась" я. – Лидия Степановна Горшкова. Полагаю, вам известно, что вчера Ольга, наконец, съехала с моей квартиры на улице Ворошилова, которую она незаконно заняла. При этом она испортила все мое имущество и не заплатила за пользование жильем.
Я думала, Льва Юрьевича сейчас хватит удар, так он покраснел, при этом лицо его налилось какой-то нездоровой синюшной краснотой. Уже хотела звать секретаршу, как он пришел в себя. И тут же заорал, переходя на какой-то булькающий визг:
– Вон! Вон из моего кабинета!
Я поморщилась, зачем же так орать.
– Да ты кто такая?! Приперлась! – надрывался он. – Ты зачем сюда приперлась?! Да ты знаешь, что теперь тебе будет?! Сгною!
Я молча, с каменным лицом ожидала, когда пройдет первая эмоция. Пару минут Большой Человек бесновался, но кнопку вызова секретарши так и не нажал. Уже хорошо.
Наконец, выпустив пар, хозяин кабинета зло сказал:
– Как у тебя вообще ума хватило сюда прийти? Не боишься, что тебе теперь будет крышка?
Я пожала плечами:
– Сейчас объясню. Вот, смотрите, Лев Юрьевич: у меня есть акты, фото, свидетельства соседей, все в двух экземплярах, конечно же… или в трех… – я улыбнулась и положила пухлую папку перед ним на стол, – Можно вызвать участкового, из ЖЭКа, привлечь общественников, прокуратуру. Они начнут разбираться. Возможно, и до суда дело дойдет. Но, скорее всего, вы сможете их победить. Да, я и не сомневаюсь в этом. Но! О вашей связи с Ольгой и так знает весь дом, все соседи. И эта информация очень быстро всплывет. А уж когда ваша супруга узнает, и партком… ну, вы меня поняли… А по поводу крышка мне будет или не крышка – так я составила письмо. И если со мной что-то случится, мой друг отправит его куда надо. И там про вас все расписано. Так что нет, Лев Юрьевич, не боюсь.
– Чего ты от меня хочешь? – уши Льва Юрьевича заалели.
– Ничего такого прям сложного. Ничего, что выходило бы за рамки нанесенного мне ущерба Ольгой.
– Давай конкретнее, – нетерпеливо рявкнул он.
– Да, пожалуйста, – не стала спорить я, и исписанный мелким ровным почерком листочек появился перед хозяином кабинета. – Вот список.
Лев Юрьевич цапнул бумажку и вчитался:
– Новая сантехника (ванна, унитаз, раковина умывальника), чешская… Вот ты сука!
– Я и не настаиваю, Лев Юрьевич, вполне можно и финскую. И плитку еще нужно. В ванную и на кухню. Желательно в тон. Я пастельные цвета люблю.
– Да ты..!!! – Лев Юрьевич сейчас стал похож на большого, выброшенного на берег сома, ему явно не хватало воздуха.
– Лев Юрьевич, давайте не будем мелочиться, когда на кону ваша карьера.
Лев Юрьевич зло зыркнул на меня:
– А откуда я знаю, что ты не обманешь? И не побежишь по всем инстанциям?
Я застенчиво улыбнулась и пожала плечами. Лев Юрьевич нахмурился и продолжил читать:
– Плита газовая, югославская… Да ты хоть соображаешь, где я это сейчас все достану?
– Ну, мне не принципиально, – равнодушно пожала плечами я, – вполне можно
