Об этих грязных играх не знали наши солдаты, погибавшие на Одере. У них не было иной мысли, кроме как скорее добить фашистского зверя. Героизм был массовым - так, все три бригады морской пехоты за эту битву стали соответственно 1й, 2й, 3й гвардейскими (не путать с морскими стрелковыми бригадами - у них была своя нумерация, переформирование всех мор.сбр в брмп завершилось уже в 1945 году). Целый ряд соединений и частей получили почетное имя "Зееловские", как например все три вышеназваные бригады и 56й гвардейский самоходно-артиллерийский полк.
17 февраля 1944, измотав противника в оборонительных боях, наши войска перешли в наступление с плацдарма. Не на Берлин, как предлагали иные горячие головы - но нельзя было идти вперед, до конца не обеспечив фланги! - а на юг, на Франкфурт, на соединение с войсками Первого Украинского фронта, форсировавшими Одер южнее. И немцы, понеся огромные потери накануне, уже не могли эффективно оказать сопротивление - мало было упорства, нужны были подвижные войска, а их не хватало! Итогом было окружение и разгром всей 6 ТА СС, лишь ее остатки сумели отступить на запад. Ну а Советская Армия теперь имела на западном берегу Одера важнейший стратегический плацдарм, семьдесят километров в ширину, и до двадцати в глубину - прямо напротив Берлина!
20 февраля капитулировал Кенигсберг. Высвобождались войска Ленинградского фронта, которые уже 23 февраля начали прибывать в Померанию.
21 февраля наши войска наконец овладели Веной. Столь затянувшиеся бои были обусловлены тем, что Третий Украинский фронт не имел ни одной танковой армии. Наше наступление развивалось на запад, противник отходил в Тироль.
22 февраля Советская Армия вошла в Италию. На следующий день после трагедии в Риме...
Капитан Юрий Смоленцев, позывной "Брюс" (в 2012 старший лейтенант подводного спецназа СФ). Кюстрин - Зеелов - Северная Италия, февраль 1944
"Лишь только бой угас - звучит другой приказ" - это точно про нас: Варшава, Нарвик, Восточная Пруссия, Будапешт, Одер. И вот - Италия! Вся Европа, с севера на юг! Только почтальону с ума сходить не придется - полевая почта, по установленному номеру, доставляется в место нашей постоянной дислокации (Северодвинск, 101й отдельный батальон морской пехоты СФ, так залегендирован здесь флотский подводный спецназ), а уж оттуда, смотря по обстановке, пересылается адресату, то есть нам. Или лежит, пока мы вернемся.
А впрочем - кто нам будет писать? Мой год рождения - восемьдесят четвертый, батя у меня с пятьдесят девятого, дед с тридцатого, сейчас он пацан еще, мою бабушку встретит в пятьдесят пятом, в Сормове нижегородском. Второго деда я не знал совсем, погиб он за два года до моего рождения - Афган, восемьдесят второй, капитан ВДВ. А сейчас год сорок четвертый - и нет у меня здесь никакой родни. Друзья-однополчане есть - так рядом они, или увидимся по службе скоро. И вообще, как там у поэта Симонова сказано: "Увидеться - это здорово! А писем он не любил".
Насчет же личной жизни... Аню, теперь жену нашего адмирала, я лично очень уважаю. Но при встрече обязательно дам совет - чтобы профессионализма побольше. Когда нас за угнанную у немцев подлодку наградили (всем участвующим - Нахимова, вторая степень), вроде и не Звезда Героя, но в городе Северодвинске - который скоро Архангельск затмит средоточием научных и производственных кадров, а лет через десять, может, даже и населением, как петровский Петербург когда-то вырос из крепости и верфи. Для многих там мы были не строчкой в газете, ФИО в указе о награждении, а живыми людьми - одни лишь занятия в "Севере" чего стоят! И обычное явление здесь, что девушки пишут письма героям на фронт, и свои фотографии в конверте. Но дорогая Анна Петровна, нельзя же так, чтобы к каждому из нас приходили письма с фотками, на которых исключительно тот типаж, который нравится адресату? В моем вкусе, например, светловолосые, круглолицые, с длинной косой - так хоть бы одна короткостриженная брюнетка попалась! Нет, товарища Лазарева вполне понимаю - и очень может быть, сам его примеру последую, все ж у любого нормального мужика семья и дом быть должны - но пока дай бог до Победы дожить! Все ведь под ним ходим...
Как в Будапеште, наш Андрюха-первый пулю словил. А ведь с самого начала здесь, ни на одном из нас ни царапинки! И казалось, что так и будет, скоро уж войне конец. Вот только лимит удачи не бесконечен. Пуля совсем дурная была, не снайперская. Когда дело уже сделано, теперь на дно и залечь - и как вы это представляете, в городе, где идут уличные бои?
Слава богу, не насмерть - надеюсь, выкарабкается. Хотя будет ли он после годен к нашей службе без ограничений - это вопрос. И нам первый звоночек, чтобы себя самыми крутыми не считали. Первым он и оказался...
Затем были Кюстрин и Зеелов. И мы были приданы группе осназ - на случай, если на мостах придется работать втихую. В принципе, эту задачу мы отрабатывали: подплыть ночью, взобраться по быкам к настилу (как? ну, вы обижаете - и инвентарь есть, и тактика, и тренировка) и поработать там с зарядами и проводами. Но герр генерала удалось взять на испуг - нет, "штурмбанфюрер" не я был, не настолько немецким владею, а еще один местный товарищ, кто, как Кузнецов-Зиберт, умел под немца маскироваться, партизан, Герой Советского Союза, Роберт Кляйн (в нашей истории не погиб, умер уже в девяностом). Его "адъютантом-оберштурмфюрером" был наш Валька, кто по-немецки шпрехает свободно - а я на шоссейном мосту работал, командир группы, а изображал лицо подчиненное, рядового эсэсмана, из-за моего дурного немецкого языка. Хоть и натаскивали меня здесь, заметно лучше уже говорю и понимаю - но акцент такой, что за немца никак не сойду.
И сентиментальным, что ли, становлюсь? Как сенсэй Уэсиба в старости - что грех людей убивать и калечить? Так рано вроде! И не жестокость, а военная необходимость - нельзя было саперов в живых оставлять! Старший там был, наверное из запаса, возраст уже за полста, а все еще летеха. И ведь был предупрежден, от своего же герр генерала, нам все сдать - ну зачем было упираться, ссылаться на какой-то приказ, подчинение, пытаться куда-то звонить? Его живым оставили как знающего схему минирования - а вот двух других там, в блиндажике у моста (когда вырыть успели?), пришлось в ножи. Затем и остальных из его команды, числом шесть штук - никто и крикнуть не успел. На вид, не солдаты, обычные мужики-работяги, руки в мозолях, в годах уже все. А после зенитчиков пришлось, там четыре ахт-ахта стояли, два на одном берегу, два на другом, и друг от друга в отдалении, мостов же два. Но пока налета нет, там лишь по одному часовому на постах - нам, ночью, это даже не смешно! С комфортом расположились немчики, не в землянке, а в каком-то домике рядом - вошли мы туда и тихо положили всех: десятка два, расчеты двух орудий, и большинство совсем щеглы, с виду и семнадцати нет - ну что они могли сделать при внезапном нападении, против спецуры в боевом режиме, всерьез настроенной убивать? Кто проснуться успел, лишь пищали "муттер" - как один, белобрысый, шейка цыплячья, руками лицо закрывает, за секунду до того, как я его... А если бы они из своих зениток по нашим танкам ударили?
